– Птица.

– Да! – вспомнила Варвара. – Её перья нужны, чтобы…

– Садись.

Варвара опустилась на край стула и украдкой смахнула слёзы. Даже до смешивания настоящих порошков и жидкостей не дошли! У неё была задумка – поговорить с Кощеем после испытания, но теперь снова стало страшно. Чародей сел напротив, подперев голову ладонью.

– Я не могу тебя так выпустить. Что ты будешь делать без ремесла? Ты должна учиться лучше. Лучше и быстрее. Ты не можешь здесь вечно оставаться.

– А другие могут? – не сдержавшись, прошептала Варвара. И, раз уж начала, выпалила то, что давно сказать хотела, но не решалась: – Научи меня другому! Это мне не подходит!

– Скоро война будет, Варварушка, – устало сказал Кощей, и девушка от неожиданности посмотрела ему в лицо.

Война?! Варварушка?..

Чародей, наоборот, опустил взгляд и как будто невзначай прикрыл рот рукой. Она вдруг заметила, как он сгорбился, больше, чем обычно. Хотелось подойти, положить руки на плечи, обнять… Но это было человеческое, от чего Варвара старалась отучаться, а последовавшие слова Кощея тому только поспособствовали.

– Мне опять начнут навязывать дочерей в оплату. Любава найдёт себе дело в Яви, а я найду ей замену. Как и тебе. А Марью я за все годы ничему полезному не обучил – пошёл у неё на поводу. Поэтому ты должна учиться тому, что я требую. Даже если не получается. Старайся, запоминай, повторяй. С этими знаниями ты не пропадёшь, когда наступит время уйти.

Кощей встал, обмакнул перо в чернильницу и на свободном уголке первого попавшегося свитка написал несколько названий.

– Сходи к Аннушке и попроси эти книги на время. Перепиши и заучи. Я проверю. А теперь пойдём.

Варвара всё это время сидела и грустно кивала, а тут встрепенулась:

– Куда это?

– В сад. – Кощей закинул свой чёрный мешок за плечо и вышел, оставив дверь нараспашку.

Девушка вскочила, на пороге чуть не споткнулась и, проклиная длинную юбку, побежала по дорожке через еловый лес за Кощеем, который своими длинными ногами преодолел уже половину пути. Она догнала его только у сада камней.

У каждой сестры имелось по несколько камушков, но только здесь, за второй рекой, с незапамятных времён, когда Междумирье-Межречье только появилось, существовал сад камней. Из-за чар на поляне выросли мухоморы с нарядными шляпками и бледные поганки – все мелкие, с мизинец ростом. Среди грибов лежало около дюжины гладких чёрных камней – таких мелких, что Варвара в своём кулачке спокойно могла зажать.

В центре высился рукотворный столб из светлого песчаника. Назывался он обелиском и содержал в себе знания о всех царствах Яви. Могло показаться, что камни валяются беспорядочно, но на самом деле их расположение каким-то образом было связано с непонятными Варваре надписями. Девушка мечтала прочитать письмена, которые покрывали обелиск, но у Аннушки учебника не нашлось. Да и сама она только несколько значков знала.

Варвара только добежала до края поляны, когда Кощей наклонился и сжал в ладони два камня.

– Постой, прошу! – выкрикнула она срывающимся голосом. – Кощей, не надо, пожалуйста, не наказывай меня! Оставь! Я выучу всё, правда, солнцем клянусь!

Кощей всё сжимал камни в ладони, пока по коже не потекла чёрная вода, испаряясь на глазах и малиновым дымом рассеиваясь в воздухе. Потом он проделал то же ещё с двумя. Кощей опустил руку и встряхнул, развеивая последние клочки дыма. Он вернулся к Варваре, раздавив мимоходом сотню поганок и мухоморчиков.

– Это не наказание, Варвара. В первые два царства больше нельзя. Синеликий там теперь правит. И на этом он не остановится. В других тоже теперь небезопасно.

Девушка словно забыла, как дышать, и стояла, уставившись в одну точку. Кощей поднял руку и погладил её по голове.

– Не расстраивайся. Его ещё можно остановить. Ты… Готовишь ты хорошо, – неловко завершил он.

Чародей отошёл на шаг, резко махнул рукой в воздухе по горизонту. Мир потемнел и с грохотом разорвался по линии. Чародей шагнул в белизну, в которой колыхались чёрные полосы, и расщелина закрылась за ним. Снова стало светло.

Варвара оттаивала потихоньку. Прошла по следам Кощея, чтобы ещё больше грибов не повредить. Восемь камней осталось. Перед любимым присела на корточки, погладила его тёплую поверхность и тут, наконец, разозлилась.

– Вечно мне здесь нельзя! – воскликнула она. Вскочила на одну ногу, припрыгивая, с другой стащила алый сапожок и закинула его в еловые заросли. – Марье вот можно!

Второй сапожок полетел в другую сторону. Девушка зашагала к дому. Раздавленные грибные шляпки противно холодили ступни, а опавшие иголки больно впивались в пятки. Шишку пнула, тоже неприятно… Хотя что может быть противнее и больнее сжимающей обуви?!

– Готовлю я хорошо! Ха! – прокричала Варвара и на ходу разворошила косы. – А по голове как погладил! Будто я ему котёнок неразумный!

Вихрем ворвавшись в дом, она отодвинула медвежью шкуру, подняла половицу, достала две тяжёлые книги в потемневших кожаных обложках с медными уголками и заклёпками. Одну полистала, отложила.

– Я ему покажу! Я ему докажу… Не буду больше мямлить… – бормотала Варвара себе под нос, листая вторую книгу. – Дурацкие травки, непонятные поганки! Я… Я миры тоже смогла бы двигать! Если бы ещё всё было записано… А то придумывай… Как придёт в следующий раз, я ему, не таясь…

Варваре не положено было иметь книги – только свитки с бесконечными рецептами отваров и примочек, незапоминаемыми названиями всякой травы и пояснениями к ступкам и пестикам. Книги она только на время могла брать у Аннушки и переписывать, чтобы лучше запомнить. Один из камушков вёл в деревню, где жила старая Аннушка, знахарка, бывшая Кощеева сестра. Она без ведома Кощея доставала для Варвары книги – сразу заметила в девушке способности, которые Кощей проглядел. А может, и не вглядывался. Аннушка считала, что надо с ним поговорить, показать, что Варвара уже умеет, тогда он согласится учить её другому. Только зачем это ему? Положено второй сестре кашеварить да зельеварить, так сможет устроиться в Яви среди людей! Не менять же вековые устои ради какой-то временной девчонки? Которую ему навязали…

Варвара уронила книгу, обняла себя за колени и расплакалась. Как следует поплакать не удалось – из сундука дважды звякнуло, значит, кто-то зовёт поговорить. Девушка тяжело вздохнула, достала дрожащую тарелку с изумрудной каёмочкой, стукнула ногтем один раз, чтобы только голос передавался. Показываться в таком виде даже Любаве не хотелось.

Глава 5

Никита выпал из второй реки и повалился вниз лицом, раскинув руки. Мешок придавил спину камнем, хотя в нём уже ничего, кроме запасной одёжки, и не осталось. В этот раз всё прошло ещё хуже – гул от чёрных волн проникал до костей, и тело как будто до сих пор продолжало вибрировать. Никита вдыхал и вздрагивал, выдыхал и вздрагивал. Пахло еловыми иголками. Наверное, это из-за них саднило щёку.

Что-то кольнуло тыльную сторону ладони. Никита отодвинул руку, не открывая глаз. Кольнуло ещё раз, сильнее. Никита приподнял правое веко. Скачущее чёрное пятно приблизилось, клюнуло в ухо и каркнуло.

– Встаю, – прохрипел юноша и с трудом сел.

Никиту мутило, глаза никак не могли сфокусироваться.

– Вот он, Кощея победитель, невест освободитель… – пробурчал он, дёргая нитку на запястье. Она наконец поддалась и соскользнула, но ворон не спешил уходить. Он несколько раз подбегал к Никите и отбегал всё время в одну сторону по течению реки.

– А, туда мне дальше? – сообразил Никита. – Спасибо, птица учёная.

Ворон каркнул на прощанье и нырнул в прозрачную воду. Поверхность не шелохнулась. Никита вздохнул и помассировал голову. Пить хотелось ужасно, но река в белом русле не вызывала доверия. Даже вон ни одной иголочки в воде не плавает! И рыб нет!

Никита медленно побрёл вперёд, стараясь подбодрить себя тем, что первая Кощеева сестра оказалась нисколечко не страшной, только слегка чудной. Ну, у людей в возрасте такое бывает… Так что обычная старушка. О коне позаботится.

Сначала елей вокруг было по пальцам пересчитать, только странные все – от жёлтого до тёмно-оранжевого цвета. Но чем дальше вела речка, тем меньше попадалось жёлтых деревьев, а там уж господство перешло к синевато-седым и обыденно-зелёным, и стояли они плотнее, нависнув над рекой и загораживая голубое бессолнечное небо. Вдруг среди стволов он заметил прореху, вроде даже и тропинку. Никита свернул от реки и пошёл по ковру из потемневших иголок.

Среди елей дышалось свободно, как будто силы прибавлялись, и юноша даже забыл о мучившей его жажде.

В глубине леса деревья попадались всех цветов, шуршало что-то в невысокой сухой траве, редкие длиннохвостые синицы вылетали из веток в поисках красных ягодок, а зелёные дятлы искали насекомых. Было сумрачно. Никите померещился в зарослях тройной серый хвост, но думать о кикиморе не хотелось, и он сосредоточился на растениях. Он скоро понял, что тут не только ёлками всё засажено, разные хвойные деревья встречаются – можжевельники с синими пахучими плодами, пышные сосны, лиственницы, стройные кипарисы. И как это всё в одном месте уживается?

«Ну и дурак ты, Никита! – стукнул себя по лбу юноша. – Забыл, что ли, где находишься? Тут без чар не обошлось. Так себя забыть раньше времени можно…»

Дальше мысли Никиты вернулись к сказкам, так что готовые слова приветствия уже крутились на языке. Избушку второй Кощеевой сестры окружали низкорослые хвойники, и оттого она не затронута была сумраком леса. Старуха уже поджидала его, стоя на ступеньках у распахнутой двери, одетая в такой же простой балахон, как и младшая, только подпоясанный широким алым кушаком с вышитыми золотыми солнцами. Серый платок был прижат к голове берестяным обручем, а из-под ткани виднелась растрёпанная белая чёлка. Никита сразу понял, что она старше – морщин было в два раза больше, лоб сурово нависал над глазами… Какими-то не по-старушечьи большими, яркими, чёрными, как дно колодца. В таких только утопиться.

– Явился не запылился! – пробурчала она. – Человеком на всю округу воняет. С чем пожаловал, богатырь?

Никита расправил плечи и открыл рот, но старуха мрачно добавила:

– Если ты и правда богатырь. Мелкий какой-то. От одного Кощеева чиха на край земли снесёт. Хотя какая мне разница… Просто не ходи дальше, ладно?

– Не ладно! – ошарашенно ответил Никита, растеряв все сказочные фразы. – Я, может, не совсем богатырь, но я царский сын, и у меня к Кощею дело, даже два.

– Что за дела могут быть к Кощею? – сложив руки на груди, сурово спросила старуха.

– Я за невестой пришёл.

Старуха подняла кустистые брови:

– Ха! Глупости какие! Что, царскому сынку в людском мире девушки не милы? Нет у Кощея невест, только сёстры.

Врёт старуха, решил Никита, уязвлённый и её смехом, и тем, что она, в сущности, была права. Царскому сынку Никите обычные невесты не подходили. Поэтому он не смог скрыть обиженную нотку:

– Как нет невест?! Куда же все девушки деваются, которых он в своё царство утащил?!

– Во-первых, никого он не утаскивал, во-вторых, он их отпускает, – строго сообщила старуха.

Тут уж настала очередь Никиты сказать «Ха!». Старуха проигнорировала его и язвительно спросила:

– А второе дело, ваше высочество?

Никите не нравилось, что разговор зашёл куда-то не туда и совсем не приближает его к намеченной цели. Он решил, что единственный способ вернуться к образу богатыря, а не капризного царского отпрыска – следовать указаниям из сказок, и, подбоченившись, повторил уже однажды сработавшую формулу:

– Ты бы, старуха, сначала путника напоила, накормила да спать уложила, а потом расспрашивала!

– Кто ж у Кощеевых сестёр спит, глупый, – не поддалась вторая сестра. – А поел ты у первой.

– Тогда напои! – упорствовал Никита.