– Ну всё. Принесла нелёгкая, – обречённо выдохнул Борис Иванович, а затем отодвинулся на край дивана и быстро сказал мне: – Садись, смотри в пол и не двигайся.

В испуге я сделал всё, как он сказал.

Один из этих ребят пнул кресло.

Я встрепенулся, а хозяин квартиры сидел, не шевелясь, и смотрел на ковёр.

Я видел боковым зрением, как эти уроды скидывали книги с полок. Открывали дверцы шкафа, доставали выдвижные ящики и вытряхивали содержимое на пол. За пару минут они перевернули всё вверх дном, а затем молча ушли, хлопнув дверью.

Хозяин квартиры встал и, хромая, прошёл через комнату. В каждом его движении чувствовалась боль. Охая, он поднял с пола свежую газету как главную ценность в своём доме и вернулся на диван.

– Что они искали? – тихо спросил я, глядя на беспорядок.

– Ничего. Просто издеваются так, – ответил Борис Иванович.

Моя сумка лежала на полу. Из неё торчали стопки газет. Я подумал, что мне пора идти, но не мог подняться. Всё ещё был в оцепенении.

А пожилой хозяин квартиры еле слышно зашептал мне на ухо:

– Я тебе тихонько скажу. Это ла́нтухи. Так их у нас называют. Раньше их тут не было, а потом однажды пришли. И теперь мы живём, как отребье. Они явились сюда и делают с нами, что хотят. Двери закрывать нельзя, говорить о них нельзя. Много чего нельзя! А за нарушение правил они будут наказывать. Могут забрать детей или запереть человека в тесную клетку. А посмотри, чего мне стоило пойти к вам редакцию, чтобы оформить подписку на газету.

Борис Иванович отдёрнул халат и показал мне свою ногу. Я зажал рот ладонью. Это было ужасно!

Его нога в трёх местах, от колена до щиколотки, была пробита толстыми длинными болтами, затянутыми гайками. От этого голень опухла и стала тёмно-фиолетовой. Вот в чём причина его хромоты!

– Это они мне навинтили, – сказал Борис Иванович.

– Надо вам врача вызвать, – ответил я.

– Тоже нельзя! – мужчина спрятал ногу под краем халата.

Теперь я чётко осознал, что не хочу больше здесь появляться. Пусть это даже будет стоить мне работы. В этом районе происходило что-то страшное!

Я встал, поднял сумку и собрался уходить.

– Не придёшь ведь больше, да? – грустно спросил хозяин квартиры.

– Не знаю, – ответил я.

И мужчина запричитал:

– Ты не местный, они тебя не тронут. Пожалуйста, носи мне газеты. Тут и радостей почти никаких. Приходи на следующей неделе, а? Принесёшь газету и уйдёшь. Хочешь – даже не поднимайся. В ящике оставь, а я как-нибудь спущусь. Могу денег тебе дать. У меня припрятано там немножко!

Я не стал ему ничего обещать. Ушёл, не оглядываясь.

Не подумал бы, что снова захочу туда вернуться. Ну что бы случилось, если Борис Иванович не получил свою газету? Вряд ли бы он смог позвонить в редакцию. И уж точно не пришёл бы жаловаться лично.

Я бы мог просто забыть о нём и не ходить в опасный район, но меня грызла совесть.

В следующую субботу, не понимая сам себя, я снова шёл по Снежской улице. Во дворах никого. На балконе в двенадцатом доме меня никто не ждал.

Можно было сунуть свежий номер в почтовый ящик. В мои обязанности не входило таскать газеты до двери.

Но я поднялся и постучал в незапертую дверь, а потом вошёл.

– Борис Иванович? – позвал я и повернул голову в сторону кухни.

А там сидел один из лантухов! Он смотрел на меня и постукивал синими пальцами по столу.

Вдруг в прихожей появился и хозяин квартиры. Мужчина будто постарел за неделю лет на десять. На нём лица не было. Он не улыбался и еле волочил свою ногу, держась за стенку.

– О! Принёс газету? Спасибо!

Я покосился в сторону кухни и спросил хозяина:

– Как вы тут?

– Ну так, потихоньку, – ответил он, взяв у меня свежий номер «Городка». – Теперь я тут не один. Ко мне сосед подселился. Так они решили.

Я посмотрел на лантуха и сказал:

– Здравствуйте.

– Не надо, – прошептал Борис Иванович. – Не разговаривай с ним без причины. Пойдём, пойдём!

Он толкал меня к двери и вышел вместе со мной за порог.

– А я так и не спросил: как тебя звать? – сказал он, держась за моё плечо, чтобы не упасть.

– Юра, – ответил я.

– Юрка, вот возьми-ка, – Борис Иванович сунул руку в карман халата, и в его дрожащих пальцах появился ключ от замка. – Я зайду, а ты закроешь квартиру. Понял? Хоть одного этого гада заберу с собой на тот свет!

– На тот свет? – повторил я с ужасом.

– Иди! Иди уже! – Борис Иванович сунул мне ключ в ладонь и пробормотал напоследок: – И спасибо тебе, что приходил. Хороший ты парень.

Это было прощанием. Запирая его и лантуха в квартире, я знал, что мне не придётся приходить сюда снова. Мои газеты старику будут ни к чему.

Я спрятал ключ под коврик. Боялся, что другие лантухи меня обыщут и уличат в этом поступке.

Я думал, что никогда не узнаю, что именно задумал пожилой хозяин квартиры, но, когда отошёл подальше от подъезда, увидел, как в знакомом окне сияет оранжевый свет пожара. А потом с балкона Бориса Ивановича повалили густые клубы чёрного дыма.

Оттуда никто не кричал и не звал на помощь. Несчастный житель Снежской улицы сделал свой выбор. Может, стоило попытаться отговорить его? Придумать что-то другое: сбежать или найти способ прогнать нечисть?

Рассуждать об этом было поздно.

Я покидал тот район, повторяя про себя: «Простите меня! Простите меня!»

Кошмар № 1: Странные ребята

Сегодня мне снилось, что нашу улицу захватили странные ребята. Они выглядели одинаково: зелёно-голубая кожа, тонкие, острые носы, свисающие до подбородков, и чёрные блестящие глаза.

Эти ребята, точно бандиты, держали в страхе наш район, издеваясь над людьми без какого-либо смысла.

Дневник кошмаров Гоши Тверитина

Дядя Улыбка
Воспоминания Рудольфа Мазурова

Девяностые. Мои родители говорили, что мы живём в страшное время, а мой мир состоял из «Черепашек ниндзя» по телику, комиксов «Сага о лесных всадниках», игр на «Денди»^[2] и вкладышей к жвачкам. Всё выглядело простым и безобидным.

Мне казалось, что жизнь становится только интересней. Особенно когда я случайно познакомился с Дашей, которая жила со мной в одном подъезде.

Я и раньше видел эту девчонку, но и не думал с ней заговорить. Она сама подошла ко мне во дворе и сказала:

– Привет! А ты случайно не знаешь, что делать, если с велосипеда слетает цепь?

Я уже сталкивался с такой проблемой, поэтому ответил:

– А! Ерунда! Там, скорее всего, надо вправить заднее колесо. Откручиваешь две гайки и тянешь на себя. Попроси отца.

Девочка посмотрела на свои руки, перепачканные мазутом, и ответила:

– Папа с нами не живёт, а мама ничего такого не умеет. Может, покажешь мне как?

Мне стало её жаль. Она казалась грустной. А ещё я наконец приметил, что девчонка ничего такая! Светлая, с веснушками, а глаза ясно-голубые.

В тринадцать лет уже не стыдили за дружбу с девочками, поэтому я ей не отказал. Занёс её велосипед на третий этаж, а сам сходил домой за ключами. Весь ремонт занял не больше десяти минут.

– И всё? Больше не будет слетать? – спросила девочка.

– Не должна! – ответил я.

– Как тебя зовут хоть? – поинтересовалась она.

– Рудольф, – я немного стеснялся своего необычного имени, поэтому, как всегда, добавил: – Родители зовут меня Рудик, а друзья просто Руд.

– Руд… Интересно звучит! А я Даша, – она улыбнулась.

При этом её щёки округлились и стали заметны крупные передние зубы. Новая знакомая будто прочитала мои мысли и сказала:

– Мне говорят, что я похожа на кролика, когда улыбаюсь.

– Люблю кроликов, – ответил я, не подумав, и почувствовал, как жар приливает к лицу.

«Идиот! Это прозвучало двусмысленно!» – ругал себя я, возвращаясь домой.

Мы с Дашей увиделись на следующий день во дворе. Встретились и заговорили как друзья. Девочка ещё раз поблагодарила за ремонт велосипеда и сказала, что теперь и педали стало легче крутить.

Я спросил, не хочет ли она погулять, но Даша ответила:

– В такой ветер? А не хочешь у меня посидеть?

И я согласился. У Даши была уютная комната. Больше моей, к тому же везде порядок и свой телик с видеомагнитофоном^[3]. В те годы для ребёнка это считалось верхом благополучия.

Даша жила с одной мамой, а у меня двое родителей, но они бы мне в жизни не купили личный телевизор!

– Что будем делать? – спросила Даша. – Можем почитать журналы… Или знаешь что? Можем посмотреть кассету! У меня есть любимый ужастик. Ты его точно не видел. Его не показывали по телевизору. Он очень страшный!

Девочка открыла стеклянные дверцы тумбочки и достала кассету с названием «Возвращение живых мертвецов – 3»:

– Там про девушку-зомби! Она страшная и красивая одновременно. И ещё там мертвецы едят мозги. Противно, но интересно.

Ужасы меня не слишком увлекали, поэтому я спросил:

– А у тебя нет каких-нибудь настольных игр?

Даша задумалась и открыла шкаф:

– Какие-то есть! Надо здесь посмотреть…

Я заглянул вместе с ней и увидел сокровищницу!

Там были всевозможные игрушки. Стопки коробок с настолками, а среди них настоящий бриллиант – моя мечта «Сега Мега Драйв – 2»^[4].

– Это просто коробка или настоящая приставка? – с надеждой спросил я.

– Настоящая. Подарок отца. Он приезжает только что-нибудь подарить, – с долей грусти ответила Даша. – Я её пока не включала. Не знаю как.

Во мне разыгралась зависть. Казалось, что Даша не понимает своего счастья. Мне бы такого отца, который вот так взял и купил настолько крутую вещь.

– Давай покажу! – предложил я.

Мы открыли коробку, достали совсем новенькую приставку из куска пенопласта.

В шкафу нашлись ещё и картриджи. «Аладдин», «Червяк Джим», «Ёжик Соник» и ещё какая-то игра про дельфина.

Сердце трепетало от волнения. Я спросил подругу, во что будем играть, а она предложила мне выбрать самому. Ей хотелось просто посмотреть, как это делается.

Я видел, как играют в «Сегу» в магазине, но сам ещё ни разу не пробовал. После моей «Денди» графика казалась просто обалденной.

Я попробовал каждую игру и остановился на «Червяке Джиме». Скорее всего, Даша полностью не разделяла моего восторга, но ей явно нравилось наблюдать, насколько я увлечён.

Так я и гонял персонажа в супергеройском костюме по уровням, стрелял по врагам, и мы с Дашей хохотали над его приколами.

Время пролетело незаметно. В прихожей хлопнула дверь.

Даша сказала шёпотом:

– Тебе лучше уйти. Мама строгая и не жалует мальчиков.

Я с сожалением остановил игру и начал собираться. Мама новой подруги показалась не такой уж враждебной. Она удивилась, когда меня увидела, но не выказала раздражения.

Даже наоборот, выглядела дружелюбной, сказала:

– О! Ты же наш сосед, правильно?

Я тоже много раз видел эту женщину. Здоровался с ней, как и со всеми взрослыми.

Мама Даши была со мной добра, а вот с дочерью разговаривала другим тоном. Сразу начались упрёки: «Хоть бы чаю своему гостю налила», «Опять песка с улицы притащила, а подметать некому».

Я ушёл, чтобы не быть свидетелем чужих ссор.

С Дашей мы встретились на следующий день. Мне закралась нахальная мысль: а если ей не так уж интересна приставка, может, она одолжит мне её домой поиграть?

Девочка ответила:

– Пусть она будет у меня. Это ведь подарок папы. Но ты можешь приходить ко мне играть, когда захочешь… И когда мамы не будет дома.

Наверное, я воспринял это предложение слишком всерьёз и теперь приходил к Даше каждый день, кроме субботы и воскресенья.