– Помоги ей, пожалуйста. Там подготовиться нужно и переписать работу.

– Я думаю, Николь нужно начинать учиться самой. А если нужна помощь, то есть ты и ее мать, – Яна сдержанно отказала.

Удивила так удивила. Что вообще происходит с моей женой?!

– Я не понял, Ян, а что происходит?

– Происходит то, Мирослав Константинович, – по имени-отчеству не предвещало ничего хорошего, – что за последний год я слишком часто слышала, что я не мать Николь и моя помощь ей не нужна. Пора и вам, ее родителям, втягиваться, если вы собрались… – она не договорила, только как-то нервно схватила серебряный поднос и понесла на кухню. Я за ней.

– О чем ты, Яна?

– Помоги дочери, – поставила его и повернулась, – ты прекрасно знаешь английский.

– И что? Я теперь и этим должен заниматься? Я в офисе с утра до ночи. Работаю, Яна. Типа муж-добытчик, нет?

– Я тоже работаю, Мир! – неожиданно возмущенно воскликнула. – И зарабатываю. Может, не так много, как ты, но себя и сына обеспечить смогу, если что.

– Что?! Ты о чем вообще? Ты можешь прямо сказать?!

– Скажу, – улыбнулась непривычной ледяной улыбкой прожженной суки. – Обязательно скажу прямо. Ты ведь не можешь… – и прошла мимо меня. Я поймал жену уже в коридоре возле парадной двери.

– Постой, – схватил за локоть. – Мне сказали, ты плохо чувствовала себя с утра. Ты бледная. Все нормально? – красноречиво посмотрел на ее грудь, но это не про секс, это про ее сердце. Последний раз напугала меня приступом во время беременности. Нагрузка оказалась слишком сильной, поэтому мы решили больше не рисковать…

– Жить буду, – высвободилась и ушла во двор. К заливу пошла. Если моя жена убегала, то всегда к воде.

Я поднялся наверх, голодный и злой. Запах на кухне стоял обалденный, но у меня руки тряслись, а в голове гудело от каждого слова жены. Меня сейчас будто бы макнули в осознание, что я какой-то хреновенький отец и не менее хуевый муж. Неужели деньги – это все, что я давал своей жене и детям?

– Николь, ты поняла?

– Ага, – не сдержала зевок.

Я сел с дочерью за грамматику по английскому языку: сложная тема, а объяснять оказалось совсем не мое. Я не педагог! Нет у меня подхода, а терпения еще меньше! Учителя – святые люди! Николь слушала вполуха, повторяла нехотя, а в конце вообще заявила:

– Зачем мне это надо! Главное, говорить на английском, а писать мне зачем?!

Я только закатил глаза. Дочь всего лишь в шестом классе, а дальше что? Зачем мне тангенсы и котангенсы? Закон Ома? Таблица Менделеева? Объективно ни к чему, но… Но!

Поскольку жена играла в обиженную непонятно на что, я тоже нацепил постную мину. К ужину мы с Николь не спустились, сидели над уроками как проклятые. Я кипел как чайник. Почему-то когда Яна сидела с Николь, это казалось легкой и ненапряжной обыденностью. А у меня выходило долго, сложно и бесяче.

– Бери рюкзак, к матери отвезу! – психанул. Я даже поссать не сходил, не то что пожрать по-людски! Кто вообще столько задает?!

Можно было бы отправить дочь с водителем, но она любила ездить со мной, а мне срочно нужно проветриться, иначе еще одной ссоры с женой не избежать. Хотя все одно, останусь – поругаемся, уеду – тоже ничего хорошего не будет.

– Пап, а ты куда? – из ванной вышли Яна с Ромчиком. Сын потянулся ко мне, и я опустился на его уровень, обнимая. С этими всеми подростковыми проблемами и капризами старшей дочери я меньше стал уделять времени сыну. Видимо, я реально херовый отец…

– Николь нужно отвезти, – меня накрыло диким стыдом. Я перед всеми какой-то виноватый.

– Опять уходишь, – сын обиженно поджал губы и отошел, возвращаясь к матери. Яна смотрела на меня с холодной обидой и неприкрытым обвинением.

– Я быстро, сынок. Обещаю, что сегодня почитаем твоего Шоколадуса.

– Мама дочитала.

Я смутился. Даже не знал, какую сказку теперь они читали перед сном.

– Пап, поехали, – Николь нетерпеливо сложила руки на груди. – Пока, мелкий, – и посмотрела на Яну. – Пока, – затем ушла вперед.

– Я быстро, – пообещал жене, но она на меня уже не смотрела.

По дороге заказали роллы, забрали коробку из ресторана и поехали к Лике. Я позвонил в домофон, затем проводил дочь до двери.

– А ты? – она удивилась и потянула меня за руку. – Разве не с нами?

– Солнышко, я обещал твоему брату…

– Опять мелкий у тебя на первом месте! – и исчезла за дверью. Я прислонился лбом к стене. Мне что, разорваться?! Как мы раньше жили без этой ревности? Неужели переходный возраст реально жесть? А ведь это только начало…

К концу недели мы с Яной оставались на прежних позициях: без общения, без понимания, без секса. Жена не спала больше в нашей спальне, это напрягало. Я хотел трахаться! Я нормальный здоровый мужчина и мне нужна женщина, а у нас ничего не было уже две недели…

Надеюсь, сегодня на вечеринке у Святослава помиримся. Сколько можно держать этот бойкот?! Уже реально пожалел, что попросил приглашение для бывшей. Это явно не будет способствовать миру между мной и Яной. Черт!

Я надел смокинг, часы, ботинки. Спреем навел порядок на голове и проверил карман: покупать женщин плохо, но мне нужно примириться с женой. Цветы я приносил всю неделю – реакции ноль; приглашал в любимый ресторан – то нет времени, то устала, то плохо себя чувствовала. Настало время бриллиантов – они ведь лучшие друзья девушек?

– Ты не одета? – нахмурился, увидев жену без укладки и макияжа, в повседневном домашнем костюме. – Опоздаем, Ян.

– Я не иду, – она села за туалетный столик и, взяв расческу, начала водить ей по длинным волосам. Они шикарны, когда не в строгом пучке, можно и без всяких причесок идти.

– Почему? Это неприлично. Нас ждут.

– Я позвонила Ярине и извинилась. Иди один, – повернулась. – Уверена, скучно тебе не будет, – и снова эта улыбка, чужая, далекая.

– У тебя есть причины, или ты просто не хочешь? – недовольно сложил руки на груди.

– Не хочу, – дернула плечом, накаляя меня как лампочку Ильича.

Я стремительно вернулся в гардеробную, схватил одно из вечерних платьев и бросил на кровать.

– Одевайся.

Яна взглянула на меня, как на дебила.

– Я сказала, что не хочу. Я не пойду! – дерзко вздернула подбородок и смотрела с вызовом.

А-а-а! Да что за нахрен!

– Ты ебанулась? – не выдержал я. – Что за демарш? Что ты исполняешь?!

Яна только хлопала глазами. Да, раньше я никогда не разговаривал с ней так и… не обзывал.

– Последний раз спрашиваю: идешь?

Она вздернула подбородок и смотрела холодным сучьим взглядом. Такого раньше тоже не было. Как меня это достало!

– Ну и похер! – громко хлопнул дверью. Не хочет, не надо!

Глава 5

Яна

Утром я с холодной головой просматривала свежие снимки с нашумевшего званого вечера у Святослава и Ярины Нагорных. Желтая пресса сработала оперативно. Много фотографий хозяев особняка, но и гостей тоже. Мой муж и его бывшая жена засветились на некоторых: вечер они явно провели вместе. Улыбки, объятия, танцы. Я ждала чего-то подобного, когда Ярина позвонила предупредить, что будет одна неприятная мне гостья, но все равно больно.

Мирослав буквально во всеуслышание заявил, с кем он, кто главная женщина его жизни, кого любил. Он выбрал. Значит, я все правильно сделала и не зря готовилась эти две недели.

– Мамочка, пливет! – сын в пижаме, заспанный и сладкий, нашел меня в столовой.

– Проснулся, мой жаворонок! – посадила Рому на колени и пощекотала носом шею. Как же вкусно пахнут дети! Понимаю, что еще годик-два, и сын не позволит мне этих нежностей, но сейчас я наслаждалась. Мой выстраданный сын. Много нюансов было с его рождением, но главный: с моим диагнозом роды – это риск. Много было консилиумов, общения с кардиологами и аритмологами, мнения расходились, особенно, когда беременность начала влиять на мою сердечно-сосудистую систему. Мне даже предлагали искусственное прерывание беременности в двадцать недель. Рома уже шевелился, а меня просили дать добро на его убийство. Даже Мирослав просил. У него уже была дочь, и я тоже любила Ники: она была очаровательной, пусть иногда капризной, но доброй девочкой. Да, я была ей всего лишь мачехой: мы никогда не пытались убрать Лику из ее жизни и заставить меня считать мамой. Я хорошо относилась к Ники, но мне хотелось родить самой, хотелось своего ребенка, и я смогла при всех негативных прогнозах.

Я старалась не делить детей, а где-то даже больше внимания отдавала дочери мужа. Николь только в школу пошла, ей нужна была помощь терпеливого человека. Но она взрослела и менялась. Последний год жила с матерью четыре дня в неделю, плюс характер не подарок: Николь расставила приоритеты, где мама – это мама, а мачеха – это я.

– Пойдем, умоемся и поедем в одно место, – предложила сыну. – Секретное, – заговорщически приложила палец к губам.

– А папа? – Рома поддержал игру и говорил шепотом. Папа… Я Мирослава не видела со вчерашней ссоры, но знала, что вернулся домой. Отсыпался после бурной ночи…

– Папа спит. Он очень перетрудился вчера, – взяла сына за руку.

Через час мы заходили в мою квартиру на Петровском острове. Большую, просторную, светлую. Я никогда не думала о ней, как об инвестиции, и не сдавала в аренду, но и приезжала нечасто: иногда, когда хотелось тишины и побыть наедине с собой.

В отличие от дома, в который меня, молодую жену, привел Мирослав, обстановку в квартире я выбирала сама, по своему вкусу: мило, тепло, по-женски. Правда, здесь не было обставленной детской: раньше мысли о разводе даже в качестве бреда не посещали, а теперь стали реальностью. За две недели я подготовилась к переезду: полный клининг, забила холодильник продуктами, перевезла книги, учебные пособия, кое-какие игрушки сына, заказала мебель для детской. Осталось собрать чемоданы и уехать из большого дома навсегда.

– Это будет твоя комната, – отвела сына в просторную спальню, куда завтра должны привезти кровать. Осталась только она, в остальном детская готова: здесь и вигвам индейцев, и спортивная установка, стена, на которой можно рисовать, и потолок с проектором.

Я очень надеялась, что Роме понравится, и он не будет сильно скучать по прежней жизни. Он же, по сути, не лишался ее, только немного терял. Мирослав – отец, пусть иногда занятой и не всегда супер внимательный, но своих детей любил: мы установим график встреч и дней отца. Возможно, Рома будет и на ночь оставаться. Посмотрим, здесь много факторов: сомневаюсь, что Лике сильно уж нужен в доме чужой ребенок.

– Тебе нравится? – подтолкнула внутрь, и сын сразу побежал исследовать.

– Нлавится! – залез в вигвам. – Дома моя комната тоже нлавится, – услышала оттуда. Подошла, села на пол по-турецки.

– Сынок, – заглянула внутрь, – теперь мы будем жить здесь, а в свою комнату дома будешь приезжать…

– А папа с Николь тоже будут? – нахмурил темные бровки.

– Нет, – погладила по волосам, таким же, как у Мира. – Они останутся в том доме.

– Почему? – сын не понимал, а я не успела объяснить – телефон начал звонить. Муж. Я поставила на беззвучный, но через час мобильный начал терять зарядку от количества звонков и смс. Я его вырубила. Геолокация у меня отключена уже как несколько недель (Мирослав ею и так не интересовался – зачем? Со мной же и так все ясно…), поэтому можно спокойно готовить обед. Не хотелось возвращаться в особняк. И мужа видеть не хотелось.

– Рома, ручки мой, и будем курочку с макарошками есть, – накрыла на стол. Готовить хитрых блюд, как наша Марта, я не умела, но для нас сыном это и не нужно. Я и без фуа-гра прекрасно проживу, а он вообще макароны с сыром обожал.

Часам к трем я все-таки включила телефон и ошалела от количества пропущенных звонков и сообщений. Мне даже свекровь звонила! А сейчас, ровно в эту секунду, мама.