– Это не моя кровь, – махнул небрежно он рукой. – К нам по дороге пристали, вот и…

– Ваш кузен имеет в виду, – уточнила Кенди, – что с помощью офицерского кортика, которым владеет виртуозно искусно, обратил в бегство троих грабителей до того, как я успела издать хоть звук или сообразить, что происходит.

Симон одобрительно кивнул:

– Приятно слышать, братец, что ты не растерял былые навыки! И все такой же скромняга.

Лукас смущенно пожал плечами:

– Да бросьте вы. Все живы, так что и говорить не о чем.

– Но поволноваться все равно пришлось! – заметила Сюзанна, снова повернувшись к Кенди. – Лукас вкратце обрисовал вашу ситуацию. Надеюсь, вместе мы что-нибудь придумаем.

– Это было бы замечательно, – с воодушевлением сказала Кенди. – Пока просто не понимаю, с чего начать.

– Давайте-ка перекусим и выпьем вина. Свежие идеи часто приходят в застольной беседе, – предложила Сюзанна.

Симон улыбнулся и положил руку жене на плечо:

– Я подозреваю, что ты согласилась выйти за меня замуж только благодаря моему повару!

– Не только, – безмятежно откликнулась Сюзанна, – но этот пункт определенно был в списке! А теперь предлагаю выпить перед ужином, а поговорить можно и позже.

Кенди быстро поняла, что насчет своего кузена и его жены Лукас ничуть не преувеличивал: добрые и чуткие, они сразу ей полюбились. Ужин был очень простой, французские сельские кушанья помогли создать теплую, раскованную атмосферу. Приканчивая сырную тарелку, все уже называли друг друга по именам и на ты.

Затем по приглашению Сюзанны компания переместилась в гостиную, куда подали кофе. Хозяйка протянула Кенди чашку с напитком и предложила:

– А теперь можно и поговорить. Расскажи нам свою историю.

– Я слышал, – добавил Симон, – что у этого бракоразводного процесса были какие-то необычные юридические особенности, но подробностей не знаю.

Легкость и расслабленность испарились. Кенди замерла, сжимая в ладонях горячую чашку, словно хотела согреть дрожащие руки. Прошлой ночью ей было тяжело говорить об этом с Лукасом – во второй раз, она надеялась, будет легче. Кратко описав все происшедшее, Кенди добавила:

– Процесс действительно был необычным в нескольких отношениях. Как правило, муж, как потерпевший, вызывает любовника жены в гражданский суд, предъявив ему обвинение. Если суд выносит решение в его пользу, любовника приговаривают к крупному штрафу за «раскол семьи». Следом идет церковный суд, на котором муж обвиняет жену в прелюбодеянии и требует расторгнуть брак. Но на этом процессе никому из так называемых любовников никаких обвинений не предъявляли. Вместо этого Деншир заявил, что мое поведение было настолько непотребным, что штраф за прелюбодеяние должна заплатить я! Не все юридические вопросы пока разрешены, но в целом Денширу удалось убедить суд, что я предавалась какому-то немыслимому разврату. Разумеется, мои показания суд не интересовали – ведь я женщина!

Далее она углубилась в подробности своего дела. Сюзанна слушала, прижав сжатый кулачок ко рту, глаза ее метали молнии; Симон источал тихую холодную ярость; Лукас выглядел… опасным.

Когда Кенди закончила, Сюзанна наклонилась к ней и, сочувственно пожав руку, воскликнула:

– Страшно подумать, что тебе пришлось пережить! Но, боюсь, если просто пристрелить Деншира, это не решит проблему.

Это замечание вызвало общий смех и помогло сбросить напряжение.

– Совершенно верно, кровожадинка ты моя, – с нежностью поддержал жену Симон, – это ничего не изменит, хоть Деншир вполне это заслужил. Мы же понимаем, что в убийстве сразу заподозрят Кенди, а у нее и без того проблем хватает.

– Ты говорила, что в первую очередь хочешь вернуть сына. Ты видела его хоть раз после развода? – спросил Лукас.

– Нет! Если бы знала, где он, просто выкрала бы его и бежала куда-нибудь в колонии, – с болью в голосе ответила Кенди. – В лондонском доме Деншира его точно нет. Он может быть где угодно; Деншира Кристофер всегда интересовал лишь как наследник, так что вряд ли он захочет держать сына при себе. Я думала обратиться к сыщикам с Боу-стрит, но… – Она покачала головой. – Искать маленького мальчика в большой стране все равно что иголку в стоге сена.

– Теперь, когда у меня есть собственное дитя, я понимаю, что для защиты своего ребенка можно и горы перевернуть, – процедил сквозь зубы Симон. – Но если вы тайком увезете сына из страны, то уже никогда не сможете вернуться в Англию, а значит, лишите его и титула, и наследства.

– Знаю, – кивнула Кенди. – Но, кроме титула, особенно наследовать ему нечего. Владения Деншира уже заложены-перезаложены, он на пути к банкротству. Думаю, Кристоферу лучше жить с тем из родителей, кто его любит.

– Несомненно, – согласился Лукас, – но еще лучше попытаться вернуть себе доброе имя: тогда вы сможете вернуть себе сына и остаться в Англии.

– Но как? – с горечью воскликнула Кенди. – Мне не дали свидетельствовать в свою защиту. Суд счел пострадавшей стороной Деншира; поскольку у меня есть собственные деньги, в материальной поддержке мне отказано; я не вправе снова выйти замуж, даже если захочу, а главное, – тут голос ее дрогнул, – мне запрещено общение с сыном!

– Чудовищно! – воскликнула Сюзанна. – Не много ли запретов?

Кенди пожала плечами:

– Замуж еще раз выйти я вряд ли захочу, так что это самая меньшая из проблем. Страшнее всего, разумеется, потерять Кристофера, но, кроме этого, я хотела бы иметь возможность появляться в свете, чтобы люди не шарахались от меня как от прокаженной. А еще хочется всем показать, что за чудовище Деншир, чтобы отверженной стала не я, а он, – это справедливо! Но не представляю, как всего этого добиться.

– Не знаю, удастся ли вам оправдаться перед законом, – задумчиво проговорил Симон, – но почему бы не подвергнуть Деншира суду общественного мнения? Правда, придется собрать побольше убедительных доказательств, найти достойных доверия свидетелей, которые точно знают, что произошло в ту злосчастную ночь. Лучше всего, конечно, чтобы кто-то из тех друзей Деншира отказался от своих показаний…

– Есть одна мысль, – медленно заговорил Лукас. – Возможно, безумная.

– Поделись, а мы уж решим, безумная или нет, – подтолкнула его Сюзанна.

– Кенди хочет восстановить свое доброе имя и вернуть сына. И то и другое отняли у нее английские законы. Так может, по закону их и следует вернуть?

Кенди нахмурилась:

– Вполне разумно, но не понимаю, как можно чего-то добиться юридическим путем, если у женщин в Англии так мало прав?

– Если мы соберем неопровержимые доказательства, – начал объяснять Лукас, – то я, как пэр Англии, смогу внести в палате лордов личный билль с требованием исправить совершенную несправедливость. Я обвиню Деншира в мошенничестве и клевете и заявлю, что подобные недостойные деяния не позволяют ему воспитывать сына, который с ним к тому же не живет.

Все присутствующие ахнули.

– План, конечно, смелый, – сказал Симон, – но получится ли? Не помню, чтобы в палату лордов вносили подобные билли.

– Вообще-то пэр Англии может вносить любые билли, – заметил Лукас. – Пусть Кенди не позволяют выступить в свою защиту, но к голосу мужчины – даже с такой репутацией – будут вынуждены прислушаться. Несправедливо, но так уж устроен мир.

– Лукас, может, не стоит пока доходить до палаты лордов, – с сомнением сказала Сюзанна. – Собрав убедительные доказательства, мы можем предъявить их Денширу и спросить, хочет ли он стать предметом всеобщего презрения и порицания, а затем предложить сделку: он передает Кристофера Кенди, а мы не устраиваем его публичное разоблачение. Правда, нам не удастся отнять у него доброе имя, но главной цели Кенди мы добьемся.

– Шантаж? – нахмурилась Кенди. – Да, может получиться… Он очень гордится собой и точно не захочет, чтобы в свете узнали о случившемся. Однако, чтобы его убедить, потребуются очень серьезные доказательства.

– Доказательства бывают разные, – заметила Сюзанна, не сводя с Кенди пристального взгляда. – Скажи, а муж когда-нибудь наносил тебе телесные повреждения, достаточно серьезные, чтобы это вызвало негодование у всякого порядочного человека?

Кенди ощутила, как кровь отливает от лица: слова Сюзанны заставили ее вспомнить о том ужасном и постыдном, о чем она хотела бы навсегда забыть, но она понимала, что единственная надежда выбраться из ада, в который превратилась ее жизнь, быть честной. Опустив глаза, она прошептала:

– Да, он требовал деньги, а когда я отказывалась их давать, бил меня.

Сюзанна крепко сжала ее руку. Взглянув ей в лицо, Кенди поняла, что и она знает о жестокости не понаслышке.

Это понимание подбодрило ее и помогло продолжить.

– Именно из-за жестокости Деншира – грубости, угроз, ужасных выходок – мы с Кристофером почти не выезжали из деревни. Мое терпение лопнуло несколько месяцев назад, когда Деншир опять приехал в поместье за деньгами.

– Что же тогда произошло? – спросила Сюзанна, не сводя с нее твердого и сочувственного взгляда зеленых глаз.

– Он был пьян, – торопливо и сбивчиво заговорила Кенди, – и, когда я сказала, что денег больше не дам, в ярости набросился на меня. На этот раз я начала сопротивляться. Он толкнул меня прямо в пылающий камин, ногой на раскаленную решетку. От силы удара я почти лишилась чувств и не могла двигаться, а он… он выбежал из комнаты, оставив меня гореть.

Глава 7

Все были так потрясены, что не могли сказать ни слова. Наконец Сюзанна воскликнула:

– Господи, ну и зверь! На тебе загорелась одежда?

– Я закричала, начала кататься по ковру и сбивать пламя своей шалью. По счастью, руки почти не обгорели, но раскаленные прутья решетки навсегда оставили клеймо на левой ноге. Смутно помню, как Деншир пробормотал что-то вроде: «Я не хотел, это несчастный случай», а потом быстренько укатил в Лондон.

– Даже не выяснив, насколько серьезно ты пострадала? – изумленно спросил Лукас.

– Он старался избегать неприятных впечатлений – даже тех, которым виной он сам, – сухо ответила Кенди.

Наклонившись, она приподняла до колен подол платья. Даже сквозь шелковые чулки явственно просвечивали параллельные красные полосы на левой икре – шрамы, которые, как она надеялась, когда-нибудь поблекнут.

Ее новые друзья молча, совершенно потрясенные, смотрели на эти шрамы. Она опустила подол и выпрямилась.

– Но нет доказательств, что это сделал муж. Я ведь могла и сама, споткнувшись, упасть на каминную решетку и обжечься.

– А как насчет слуг? – спросил Лукас. – И врача ведь вызывали?

– Горничная услышала шум, прибежала и обнаружила меня без чувств на полу, но того, что случилось, не видела. Вызвали врача, он обработал и перевязал ожоги, а также прописал мне обезболивающее – боль была невыносимая. Придя в себя через несколько дней, я узнала, что Деншир уехал и забрал с собой Кристофера.

Снова наступило тягостное молчание.

– Мне очень, очень жаль, – нарушила его наконец Сюзанна.

Боль от потери Кристофера была еще страшнее физических мучений. Сделав над собой усилие, чтобы голос не дрожал, Кенди продолжила:

– Я решила подать в суд и официально оформить раздельное проживание. Мы с Денширом с рождения ребенка не вступали в супружеские отношения, а поскольку Кристофер еще мал, мне кажется правильнее, чтобы он жил со мной. Так что я поехала в Лондон, чтобы поговорить с Денширом. Он выслушал меня с кислой миной, хотя и не возражал, возможно потому, что я согласилась выплатить ему значительную сумму – деньги всегда интересовали его больше, чем что-либо другое. – Она заставила себя приглушить рвавшийся наружу гнев и бесстрастно закончила: – А три дня спустя он организовал этот мерзкий спектакль и подал на развод сам.

– Пожалуй, возьму свои слова назад, – помолчав, задумчиво заметил Симон. – Пристрелить Деншира не такая уж плохая идея.