Возле лектория, прислонившись спиной к стене, стоял хмурый, как наколдованная первокурсниками грозовая туча, Рэдвин Даррел. Выглядел он паршиво: лицо землистого цвета, веснушки потемнели. Из выреза рубашки по шее и до висков тянулись полоски словно ржавых чешуек. Зрачки были вертикальными и застывшими. Казалось, Даррел пытался принять боевую форму, но что-то пошло не по плану, и он застрял на середине превращения.

Перед мысленным взором появился летящий в Разлом пожеванный бактером «дракос», и я поморщилась от досады. Проскочить мимо было попросту невозможно, но попытка – не пытка!

– Привет, Даррел, – бросила я на ходу, пытаясь завернуть в аудиторию.

– Погоди, староста. – Он сделал резкий выпад и, крепко схватив за локоть, заставил меня остановиться.

– Я выбросила твой «дракос»! – резковато заявила ему.

– Чего? – Он нахмурился, пытаясь понять, о чем идет речь.

– Твой связеон пошел на корм красному плащнику.

Любую потерянную магическую вещь в Разломе атаковал ядовито-красный вьюнок. Это растение досуха высасывало магию, а потом растворяло артефакт, превращая его в мягкую глину, и буйно разрасталось. Со стороны гнезда плащника выглядели лужей свежей крови.

– В гроттову дыру «дракос»! – процедил Рэдвин. – Разговор есть.

– Даррел, сейчас не самое подходящее время. У меня обязанности…

И целая кипа крайне важных конвертов в сумке.

– Да наплевать, – перебил он. – Сама пойдешь или на плечо закинуть?

Мы смотрели друг на друга с откровенной неприязнью. Между тем полоса чешуек на его лице и шее начала медленно втягиваться в кожу. Зрачки по очереди стали круглыми: сначала правый, потом левый. Вид у Рэдвина сделался странный, а взгляд – вопросительный.

– Отпустить меня не хочешь? – спросила у него.

– Не особо.

Выразительно посмотрев на его длинные пальцы, сжимающие мой локоть, я четко произнесла:

– Зато я хочу!

Внезапно на тыльной стороне ладони у него вспыхнул алый символ из древнего радынского языка, похожий на перечеркнутую загогулину. В пыльные времена наших предков этот язык использовали для составления магических фолиантов, а теперь разве что писали названия лекарств. Может, у Рэдвина так проявлялось напоминание, что пора хлопнуть какой-нибудь порошок?

Однако при виде знака он слегка поменялся в лице и выпустил мой локоть. Символ немедленно погас.

– Какого рымса? – Даррел растер ладонью руку.

– Можешь разобраться, какого рымса, без моего непосредственного участия?

Бывший напарник задумчиво посмотрел на меня и невесело усмехнулся каким-то своим мыслям.

– Без твоего участия, староста, похоже, не получится, – проговорил он. – Увидимся.

– В смысле? – Я обескураженно проследила, как он обходит меня по дуге и направляется к лестнице.

– Обмозговать кое-что надо… – отозвался он и, не оглядываясь, уже привычным жестом помахал рукой.

Лекторий был переполнен. Последние перед выпускными экзаменами занятия не пропускали даже злостные прогульщики. Я встала за пустующую преподавательскую кафедру и громко позвала:

– Народ!

Народ, что совершенно ни удивляло, не обратил на меня никакого внимания, а пара девушек и вовсе захихикала.

– Господа студенты! – рявкнула я, заставив абсолютно всех обернуться к преподавательской кафедре и на секунду примолкнуть. – У меня конверты с предложениями о работе! Не заберете – вернутся в деканат.

Очевидно, появляться в деканате в жаркое время зачетов никого не прельщало. Легко нарваться на декана Тарт и оказаться распятым за низкие баллы или несогласованные вылазки в Разлом. На некоторое время вокруг меня образовалось шумное столпотворение. Конверты отдавала лично в руки, чтобы ничего не перепутать. Следовало еще и фамилии помечать, но время поджимало.

Народ разошелся и, возбужденно гудя, принялся проверять предложения. Остался только конверт Николаса Блайка и Оливии, но соседки на лекции не было. Она судила первокурсников в финале конкурса по плетению водных нитей.

Я поднялась к Николасу на третий ряд. Взгляд зацепился за черный конверт с неразборчиво подписанным именем «Тайлер Лачи». Кажется, так звали одну из двух девушек, выпускавшихся в этом году с факультета некромантии. Была еще третья, но, слышала, он куда-то уехала по программе обмена студентами.

Не обращая внимания на внешние раздражители, Блайк внимательно сличал предложение Лачи о службе с копией бланка об успеваемости. Абсолютно уверена, что рыться в личных документах было против всех учебных правил.

– Николас, возьми, – произнесла я.

– Положи, – велел он, не отрываясь от своего занятия.

Не споря, я пристроила конверт на стол и не сдвинулась с места.

– Что ты стоишь над душой, Воттер? – Он перевел на меня ледяной взгляд.

– Ты можешь посмотреть свои предложения и сказать, у тебя есть столичный отдел контроля за погодой? – попросила я, не собираясь отходить, пока не выясню этот крайне принципиальный для моего будущего вопрос.

– Я занят, – отказался он. – И ты мне мешаешь.

– Пожалуйста, проверь сейчас, – сдержанно попросила я. – Это важно.

Впервые на моей памяти, Николас Блайк раздраженно цыкнул! Он отложил бумаги и вскрыл свой конверт. Стопка предложений оказалась впечатляющей, в два раза толще моей.

Быстро перебрав страницы, он бросил:

– Да, есть.

У меня екнуло сердце.

– Ты намерен подать заявку?

– Нет.

– Уверен? Не передумаешь? – обрадовалась я.

– Мне поклясться, Воттер? – резковато ответил он вопросом на вопрос и с выразительным видом взялся за документы Тайлер Лачи.

Внезапно я обнаружила, что за нами с интересом следит вся аудитория. Подозреваю, со стороны выглядело так, будто после горячего непотребства на свежем воздухе Блайк меня отшил. Я притворилась глухой, хотя прекрасно расслышала пресловутые «нет гордости» и «такой позор», прилетевшие в спину. Оставалось с надменным видом спуститься на первый ряд и усесться на обычное место. И только с появлением магистра до меня дошло, что я забыла достать конспекты и учебник.

После занятий впервые за два года Николас не пришел в читальный зал. Я обменяла книги по нечисти на сборник экзаменационных текстов по алверейскому языку и начала готовиться к предстоящему зачету.

Предмет был необязательным, взяла ради баллов и из мелочного желания увидеть свою фамилию в рейтинговой таблице над Блайком… Зато за два года научилась прилично изъясняться на алверейском. Как любила говорить моя мама, преподаватель в младшей школе: когда-нибудь непременно пригодится.

Только я углубилась в разбор эссе, как на стол с грохотом плюхнулся потрепанный фолиант с легендами драконьего народа. Вздрогнув, я изумленно подняла голову. С высоты немалого роста, небрежно сунув руки в карманы, нахально улыбался Рэдвин.

– Нашел наконец! – не потрудившись понизить голос до уважительного шепота, объявил он.

Осталось неясно: долго искал драконьи сказки или меня.

– Даррел, говори тише! – сквозь зубы процедила я и нервно покосилась на выразительно поправляющего очки смотрителя читального зала. – Мы в библиотеке!

Рэдвин уперся ладонью о крышку стола, другой рукой взялся за спинку стула и склонился ко мне. Пришлось отодвинуться, чтобы не нависал.

– Я догадался, – прошептал он. – Вокруг много книжек. Я даже одну прочитал и хочу обсудить.

Смотритель покашлял в кулак, демонстрируя осуждение. В общем, выдал последнее предупреждение перед позорным выдворением в коридор.

– Есть надежда, что ты от меня отстанешь? – пробормотала я.

– Никакой, – покачал головой Даррел.

Пришлось закрыть учебник. Рэдвин забрал со стола книгу о драконах и дождался, когда я сложу свои вещи в сумку. Под строгим взглядом библиотекаря мы вышли из читального зала в полукруглый холл с деревянными скамьями. Народу оказалось много.

– Нам нужно место потише, – объявил боевик.

– Тише читального зала? – сдержанно уточнила я.

– И чтобы поговорить можно было… – он осмотрелся вокруг, – без свидетелей.

– Сейчас занимаются даже в книжном хранилище, – вздохнула я.

Но остаться наедине все-таки удалось: мы спрятались в нишу с окном за самым дальним стеллажом. Обычно сюда забирались парочки, теперь оказалась я с боевиком-драконом.

– Какой страшный секрет ты хотел рассказать, Рэдвин? – спросила я, пристроив сумку на каменный подоконник.

Рядышком Даррел пристроил томик со сказками о драконах.

– Ты помнишь, когда мы заключили пари, я обещал исполнять все твои желания и стать твоей тенью? – внезапно спросил он.

– Что-то такое было, – отозвалась я, хотя ясно помнила тот унизительный момент. Каждое слово и даже издевательские ухмылки Даррела. У меня в принципе хорошая память.

Он невесело усмехнулся.

– Похоже, староста, мне придется ответить за свои слова. Теперь я твоя тень и должен выполнять желания.

ГЛАВА 3. Три желания для старосты

В тающем свете уходящего дня лицо Рэдвина, усеянное веснушками, выглядело непривычно серьезным. Я смотрела на него сквозь сумерки, наполняющие тесный закуток, и пыталась понять, что за дурацкую шутку он придумал.

– Все мои желания? – вкрадчиво уточнила я.

– Ну не все, конечно. – Уголок его рта дернулся. – Только три. Одно, к слову, выполнил днем. Осталось два.

– Рэдвин… – я глубоко вздохнула, стараясь подавить раздражение, – ты вытащил меня из читального зала ради розыгрыша? Ты из-за «дракоса» надо мной издеваешься, да? Клянусь, у меня просто нет времени на глупые шутки! Сейчас…

– Это не шутки, Катарина! – перебил он. – Я к тебе привязан.

– Даже слушать не хочу, – пробормотала я и дернулась к подоконнику, чтобы забрать сумку, но плавным, отточенным движением Даррел закрыл дорогу.

– Сегодня впервые в жизни я потерял контроль над магией! Я поджег… – Он запнулся, словно правда была квадратная и никак не помещалась в голову. – Поджег северный подъемник и полдня ходил в боевой форме!

Только я открыла рот, чтобы задать закономерный вопрос, но он опередил:

– Нет, у меня никогда не было проблем с контролем. Я прекрасно владею магией и второй ипостасью.

– Но убрать боевую форму у тебя не выходило, – скептически напомнила я.

– Ровно до того момента, пока не оказался рядом с тобой, – парировал он. – Помнишь, у меня на руке вспыхнул символ? Я сходил к магистру по рунологии Тиарамире. Она сказала, что этот знак переводится как «истинное желание».

– Если ты сейчас скажешь, что нашел истинную пару, клянусь, я тебя ударю! – перебила я.

– Какая пара? – искренне озадачился он.

– Сказки такие есть: про истинную пару дракона. – Я кивнула, намекая на старый сборник драконьих сказок. – Ты, похоже, весь день доказательства искал?

– Искал, – согласился он. – Не знаю, что ты читала в книжках, но мы попали в другую сказку.

Рэдвин повернулся к подоконнику и начал что-то разыскивать в книге. Отыскав нужную страницу, он продемонстрировал томик мне. На листе красовалась гравюра перечеркнутой загогулины, днем вспыхнувшей у него на тыльной стороне ладони.

– Видишь, староста?

– Вижу, – сухо согласилась я.

– В этой сказке дракон обманул девушку, и богиня Дэна его наказала. Она поставила ему метку. Три дня дракон исполнял по одному желанию девушки.

– И в конце они поженились, – издевательски фыркнула я.

– Понятия не имею, я прочитал только начало, – усмехнулся Рэдвин. – Но если следовать этой теории, Катарина, я не смогу нормально жить, пока не исполню три твоих желания. Сегодня днем ты потребовала, чтобы я тебя отпустил, метка появилась и исчезла. Ко мне вернулся контроль. Все сходится.

– Не хочется тебя расстраивать, Рэдвин, но от переутомления у взрослых магов бывают срывы. В академии во время экзаменов и не такое случается. Ты в последнее время много нервничал? Может, проблемы со сном?