Ардан-охотник обходил орка вокруг. Он разглядывал его с интересом. Такой большой и свирепый. Куда сильнее, чем он. Может быть, даже такой же сильный, как и Гута. Интересно, сможет ли он встать? Может быть, они подерутся еще немного? В детстве Ардан-охотник, бывало, дрался с другими охотниками. Он никогда этого не любил, но от драки не сбегал. Ему было интересно, как сражаются на тропах другие охотники.

Орк, зачерпнув землю рукой, швырнул ту в лицо Ардану-охотнику, но он видел все движения противника заранее. Тот был слишком медленным. Когда в детстве сам Ардан-охотник позволял себе так неторопливо драться, то потом неделями носил на себе следы когтей, клыков и хвостов Гуты, Эргара и Шали. Не потому, что они его не любили, а скорее, наоборот.

Ардан-охотник сделал короткий шаг назад и, позволив орку подняться на ноги, шагнул вперед. Размашистый удар орка был виден издалека, так что все, что требовалось сделать Ардану-охотнику, это нырнуть вниз и, прижав локти к бокам, завести те назад, а затем с силой вытянуть руки вперед.

Его когти коснулись тех ран, что оставили в самый первый раз, и глубоко впились в брюшные мышцы, а затем, как показывал Гута, Ардан-охотник, сжимая пальцы-когти, оттолкнулся от земли ногами-лапами.

Орк, заливаясь кровью, снова закричал от боли, а Ардан-охотник, перекладывая свой вес на противника, выпрямил ноги-лапы. Его пятки с силой ударили по коленям орка. Раздался характерный хруст, и лишенный опоры орк рухнул на землю, а Ардан-охотник, так и не выпустивший когтей из живота орка, оказался сверху.

Орк…

Это не был его противник. Или добыча. Или другой охотник. Нет, он знал какое-то другое слово. Уже слышал его. От кого-то другого. Сказанного в пещере, похожей на храм, или в храме, похожем на пещеру.

Этот орк пришел сюда грабить и убивать. Пришел причинять боль. Пришел, как…

Враг.

Да.

Это нужное слово.

Это был его враг.

Ардан-охотник вырвал куски мышцы из живота корчащегося от боли, но не способного пошевелиться врага. Он стряхнул их со своих когтей, а затем сжал руки-лапы над головой и с силой опустил их на голову орка. Гута учил, что таким ударом надо заканчивать драку. Но Гута и другие медведи были куда сильнее, чем Ардан-охотник. Так что одного удара не хватило.

Сломанный нос, выломанные клыки и разбитые губы – вот и все, чего добился Ардан-охотник. Поэтому он сжал руки-лапы еще раз и снова опустил их на голову врага. А затем еще. И еще. И еще.

Вздрагивало тело, зажатое его ногами-лапами. По земле растекалась лужа темной, вязкой крови. Трещали кости черепа. Зубы и клыки сыпались изо рта, попутно впиваясь и застревая в руках Ардана-охотника.

А он все бил, и бил, и бил. Пока не вмялись кости черепа. Пока не впали глазницы. Пока вся болотно-зеленая кожа не стала больше напоминать оттенок вареной свеклы.

Свеклы…

Ему нельзя было есть свеклу.

Ему…

Ардан-охотник мотнул головой.

Нет.

Нет.

Все не так.

Он не зверь.

Он не охотник.

Ему нужно было, чтобы этот орк выжил. Чтобы его доставили во Вторую Канцелярию и допросили. Нужно было узнать, почему Ракрарз, так звали его врага, захотел взорвать горный пик и разрушить строящуюся дорогу. А еще зачем он убил своих же соплеменников, выдав все за работу Шанти’Ра.

Ардан-охотник мотнул головой. Нет, он должен был убить своего врага. Закончить охоту.

Он поднял сжатые лапы-руки. Поднял, но так и не опустил.

* * *

Ардан посмотрел на кровавое месиво. Все еще дышащее кровавое месиво. Он чувствовал этот порыв. Настойчивое жужжание где-то на грани слышимости. Чувствовал, как высохли его губы. И как дрожат руки.

Всего один удар.

Последний удар.

И орк отправится по тропам предков. За все, что сделал. И за все, что сказал.

Арди, тяжело дыша, отряхнул руки и, с трудом поднявшись на ноги, отошел в сторону. Нет, этот выбор он тоже не хотел делать. Тоже не сейчас. И тоже не из-за северного орка.

Во всеобщей тишине он вернулся к своей одежде и, не заботясь о крови, своей и чужой, терпя боль в груди и в целом по всему телу, оделся и взял в руки посох. Стоило ему это сделать, как он почувствовал, что что-то из него хлынуло внутрь воткнутого в землю посоха. Хлынуло, покидая Арда, а затем мгновенно растеклось где-то внутри земли.

Мысли завтрашнего дня.

Прихрамывая, держась рукой за помятую грудь, он подошел к шаману.

– Это моя добыча, – сказал он на Галесском, очевидно подразумевая не двигающегося орка. – Мы заберем ее с собой.

– Ты в своем праве, Ард, – немного иной интонацией, чем прежде, и совсем с другим взглядом ответил орк.

– Я…

– Капрал, – перебил его Кралис, – зачем нам…

Нил не смог закончить фразу. Орки что с одной, что с другой стороны взревели и обнажили оружие. А те, что стояли рядом с Кралисом, обнажили ножи, топоры и приставили их к шее ошарашенного Нила и других Плащей, не успевших даже пошевелиться.

– Перебиваешь вождя?!

– Как смеет человек говорить в присутствии вождя?!

– Как смеет он не опускать глаза?!

Ардан сжал посох и посмотрел на шамана.

– Вы в своем уме? – тихо произнес Ард. – Это нападение на представителя Второй Канцелярии?

Шаман поднял ладонь, и орки отошли назад.

– Твоя добыча, Ард. Ты и распоряжайся.

Арди снова повернулся к Нилу.

– Доставьте, пожалуйста, этого орка на допрос. Он может что-то знать о происшествии в горах, – и, повысив голос так, чтобы услышали орки Шангри’Ар, Ард добавил: – Потому что это он вероломно убил семью Шангри’Арцев, работавших на Алькадской железной дороге.

Брови Кралиса снова приподнялись, но вместо ответа он лишь молча кивнул.

– Насчет склада…

– Плевать, господин Кралис.

– Но я еще даже не сказал…

– На все плевать, – перебил Ардан. – Делайте что хотите. Я свою часть сделки выполнил. Надеюсь, вы пришлете мне чек еще до моего отъезда. Всего хорошего.

– А как вы до дома и…

– Возьму вашу машину. Думаю, вы не против.

И Арди, хромая, стискивая зубы от боли, с трудом вдыхая и проталкивая воздух сквозь хрипы, захромал обратно в сторону леса.

Проходя между бледных, дрожащих Перси и Федора, он хотел что-то им сказать, но случайно мазнул взглядом по глазам. Ард слишком устал, чтобы контролировать Взгляд Ведьмы.

Он увидел их мысли. Образы, обраставшие смыслами.

«Зверь… это не человек… это бешеный зверь…»

«Если он еще раз подойдет к моей сестре, я пристрелю его, и плевать, если меня казнят».

«И я извинялся перед этим зверем?»

Ардан вздохнул и отвернулся.

– Ард, – донесся ему в спину голос шамана, говорившего с сильным акцентом, но на вполне правильном языке матабар. – Мы дадим знать Конклаву, что матабар все еще живы, как и жив их вождь.

Ардан замер, медленно обернулся и честно ответил:

– Как я уже сказал – делайте что хотите, мне все равно, – затем перевел взгляд на не двигающегося, едва дышащего орка и обратно на шамана. – Но мы действительно встретимся еще раз, старик.

Никто ему так и не помешал уйти. Разве что в спину доносились приглушенные удары кулаков о грудь.

Глава 8

– Будьте добры, два билета, – Арди достал две купюры и несколько монет.

Билеты в кино стоили каких-то космических денег в размере полтора экса на взрослого и шестьдесят ксо на детей. Но во-первых, Ардан обещал Тесс, а во-вторых, ему самому, еще когда первые кинотеатры открыли в Метрополии, было интересно посмотреть, что это такое – кино.

В столице, правда, билеты стоили даже больше. От трех эксов и выше.

Молодой человек, может, немногим младше самого Ардана, дернул за рукоять счетной машины, а затем выдвинул кассу, куда мигом смахнул монеты и сложил стопочкой купюры. Затем, поправив козырек, которым спасался в своей тесной стеклянной будке от назойливого солнца, взял инструмент, отдаленно похожий на стамеску, и ровно отрезал им два билетика от общей бумажной ленты.

– Четвертый ряд, места четырнадцать и пятнадцать, – таким же механическим тоном, как и его инструменты, произнес покрытый веснушками юноша.

– А другие выбрать нельзя? – поинтересовался Арди.

Судя по размерам катушки с билетами и габаритам каждой из них, в зале имелось порядка семи-восьми рядов с линиями в среднем на двадцать два места. Так что, если геометрия кинозала такая же, как в театре, то лучше было бы сидеть в центре.

– Это не театр, господин, – буднично, изнывая от жары, отказал билетер. – Здесь выбирать нельзя. Какие билеты есть, такие есть. Да и смысла, если честно, нет.

Ардан вздохнул, забрал билеты, поблагодарил юношу и вернулся к Тесс. Та стояла около поребрика, отделявшего широкий тротуар от узкой проезжей части, где кроме автомобилей то и дело можно было заметить запряженные лошадьми упряжки и телеги. В основном, правда, телеги.

А там, еще чуть впереди, вниз плавно опускалась оживленная набережная. Люди прогуливались по влажной брусчатке. Девушки и женщины прикрывались от зноя небольшими зонтиками, мужчины же довольствовались шляпами и тем, что порой, когда становилось совсем невмоготу – снимали пиджак или куртку (куртки в основном носили рабочие), свешивая те на сгиб локтя. Зонтики, разумеется, тоже носили не все, а опять же жены и спутницы совсем не тех, кто трудился в порту, на лесопилках или в цехах.

Впрочем, здесь, в Дельпасе, социальный разрыв между состоятельными и нет выглядел не таким четким и большим, как в столице.

Тесс на фоне происходящего в своем легком платье, в забавных туфлях яркой расцветки, без шляпки, с распущенными волосами, с которыми игрался озерный бриз, выглядела чем-то выбивающимся из стройной, подчиняющейся негласным правилам жизни.

Тем же правилам, которым подчинялась и Тесс три сезона в году. Осенью, весной и зимой рыжеволосая певица выглядела так же, как и все, но не летом.

Арди, все еще немного хромающий и старающийся не дышать полной грудью, встал рядом со своей невестой. Она едва дотягивала ему до плеча, что он находил милым и уютным.

– Только посмотри, – она качнула рожком с мороженым в сторону горожан. – Здесь лето длится всего на неделю дольше, чем у нас, а они все прячутся от солнца, – Тесс улыбнулась и откусила кусочек лакомства. – Чтобы потом, когда начнутся дожди, рассказывать всем, как им не хватило тепла и как они мечтали бы жить на берегу Лазурного Моря.

Именно поэтому Тесс старалась одеваться как можно легче летом. Порой в своих нарядах находясь на самой границе правил приличия. Ее летние юбки и платья иногда в своей смелости доходили до того, что едва ли не полностью обнажали икры, поднимаясь почти до колен.

Арди не имел ничего против. Ее сценические образы были куда как откровенней, но при этом в обществе открытые платья для выступлений считались нормой.

Одна из удивительных черт уклада жизни людей, которую Арди не понимал, но не имел ни малейшего желания или резона оспаривать.

– А ты хотела бы?

– Жить на берегу Лазурного Моря?

Ардан кивнул.

– А ты сам смог бы, Арди-волшебник? – чуть ехидно, но безобидно сверкнули зеленые глаза. – Там же все наоборот. Не как в Метрополии. Там шесть месяцев лета, пять месяцев весны, две недели зимы и столько же осени. Сам бы справился?

Арди пожал плечами.

– Не знаю, – честно ответил он, смотря на то, как солнце без устали занималось огранкой тропы, выложенной на поверхности Синего озера из золотых алмазов. Если такие, конечно, существовали.

Тесс, опять же нисколько не заботясь о правилах приличия и том, что вокруг чужие люди, прислонилась к своему жениху и прижалась щекой к его плечу.

– Это из-за того, что случилось позавчера? – тихонько спросила она.