Ардан вернулся вечером. Матушка и Келли к тому времени уже заснули. Эрти что-то мастерил в котельной – кажется, чинил скобы, на которых держались трубы горячей воды. Кена тоже спала.

Так что Арди, бесшумно, как мог, поднялся в одну из гостевых комнат. Вот только так сложилось, что в то же самое время Тесс выходила из своей. Они встретились взглядами и, не сговариваясь, ушли вместе. Легли в одну кровать. Завернулись с головой одеялом и долго лежали в обнимку. Пока не уснули.

Тесс ничего не спрашивала. Ни про засохшую кровь. Ни про черные синяки. Ни про тяжелый взгляд янтарных глаз. Она не задала ни единого вопроса.

Арди был ей безмерно за это благодарен. Потому что, видят Спящие Духи, он не смог бы выдержать этого разговора. Только не в тот вечер. Только не опять. Он просто хотел завернуться в то тепло, что ему дарила Тесс, и уснуть как можно крепче. Желательно без снов.

Может, это было эгоистично и… нет. Не «может». Это действительно эгоистично. Но он ведь не идеальный.

– Если ты захочешь рассказать, – еще тише прошептала Тесс, переместив ладонь на запястье Арди, – то я всегда рядом, Арди-волшебник.

– Да, – он приобнял ее и прижался подбородком к огненным волосам. – Я знаю. Спасибо…

Она молча улыбнулась и откусила еще один кусочек мороженого. Люди ходили, озираясь на них. Кто с мимолетным осуждением во взгляде, кто с презрением, но, как это бывало в столице, стоило им увидеть посох в руках Ардана и гримуар на его поясе, как прохожие тут же стремились заняться своими собственными делами и сделать вид, что ничего вопиющего не происходит.

Чайки наперебой кричали, рассказывая, как много рыбы они поймали и где лучше всего отдохнуть от охоты. Настырно жужжали двигатели автомобилей и грузовичков, выплевывая дизельные отходы.

– Спасибо, – снова – еще тише, чем Тесс – шепнул Арди.

Она не спрашивала, за что он благодарит. Потому что знала. Так же, как знала и ее матушка, когда, возможно, такие же слова и таким же тоном говорил и Рейш, возвращаясь домой со своей не самой простой работы.

Забавно, но сейчас Арди понимал, что у них с Анной никогда бы и ничего не получилось. Как и, пожалуй, с абсолютным большинством других девушек. По одной простой причине – они не понимали того, что понимала Тесс.

– Не за что, – в тон ответила она, а затем, вернув в голос игривость и радость, выхватила из рук билеты. – Так-так… ого! Представляешь – сеанс будет идти целых двадцать пять минут!

– А что за постановка?

– Не постановка, Арди, а кино, – поправила Тесс и вчиталась в пояснение на билете. – Написано, что нас ждет комедия про рабочего на стройке.

Ардан с трудом представлял себе, как это возможно – сделать комедию про рабочего на стройке, но тот факт, что он любил слушать истории, не означал, что он понимал процесс их создания.

– Так, ладно, пойдем, – Тесс завернула остаток мороженого в картонную бумагу, в которой оно и продавалось, выкинула в урну и потянула Арди за руку в сторону входа в здание кинотеатра. – Скоро уже начнется!

Сидевший в будке билетер, обслуживая очередного клиента, с печальным, полным тоски взглядом проводил исчезнувшее в урне холодное угощение.

Внутри фойе мало чем отличалось от тех, что встречали гостей в театрах. Все те же утоптанные ковры на деревянном полу. Разве что здесь, поодаль от гардеробов, обнаружился вовсе не буфет с дорогими брускеттами с икрой и рыбой редких сортов, а… вполне себе обыденная барная стойка.

Подавали охлажденные пиво, сидр и медовуху, а в качестве закусок – стандартный набор в виде обжаренного картофеля, маринованных свиных ушей и, разумеется, орехов на самый разный вкус и цвет. В самом прямом смысле.

За баром уже сидели несколько человек в куртках и плотных кепках. Вооруженные громадными кружками пива, больше смахивающими на стеклянные бочонки, они шумно что-то обсуждали и смеялись, чем нервировали семью с двумя детьми, сидевшиую на дальнем диванчике.

Охраны, внимательно следившей за тем, чтобы в зале соблюдался порядок, как в театре или в концертном зале, не было.

– Это действительно не Метрополия, – сдержанно улыбнулась Тесс, но Ард почувствовал, как та прижалась сильнее.

Сам же Арди, уже давно привыкший к подобной компании (ковбои в основном только так и развлекались, когда добирались до салуна), спокойно провел спутницу через зал ожидания к дверям зала, где их встретил контролер – старичок лет шестидесяти.

Трясущимися руками он забрал билетики, не с первого раза пробил их дыроколом и пропустил внутрь.

Полутемный прокуренный зал, в котором сиденья, в отличие от театра, не плавно, почти незаметно поднимались наверх, а буквально выстреливали рядами вдоль едва ли не пологого склона.

Довольно быстро они нашли свои места и, смахнув с сидений крошки, уселись в ожидании причины, по которой вечер каждого пятого дня на Бальеро было не протолкнуться на тех улицах, где находились кинотеатры.

– Пока выглядит не очень, – шепнула Тесс, внимательно оглядывая зал и куда внимательнее – пустующую оркестровую яму под громадным, белым, плотным материалом, которым укрыли стену напротив рядом с сиденьями.

Постепенно зал наполнялся людьми, а когда мест больше не осталось, то со стороны небольшого окошка за их спинами ударил яркий свет, послышалось механическое щелканье, и в погруженном во тьму зале произошло то, что Арди впервые за долгое время мог бы назвать волшебством.

* * *

Сняв обувь, как и на пляже в Метрополии, Арди с Тесс прогуливались по песку. Теплые песчинки несильно жалили их ступни, спасавшиеся в прохладной пене озерного прибоя. Тот радостным мальчишкой следовал по пятам за ветром, спускавшимся в низину из степи.

– Интересно, как это работает? – Тесс все не уставала восхищаться тем, что увидела на экране (так называлось то плотное полотно). – Как они могут записывать то, что видят не глаза а… я даже не представляю. Это какая-то магия.

– Да, это точно, – кивнул Ардан. Он тоже понятия не имел, как работало то устройство, что скрипело и слегка трещало за их спинами.

Вдоль набережной зажгли огни фонарей. Немногочисленные заведения выставили столики на тротуар, где собирались в основном молодые люди. Ровесники Ардана с Тесс. Чуть старше, возможно.

Автомобилей почти не услышишь, так что наслаждавшиеся вечерним променадом гуляли прямо по опустевшей проезжей части. И только совсем редкие прохожие, в основном школяры, пинали ногами пену озерной ряби.

– А представляешь, если бы они еще могли и звук передавать, – мечтательно протянула Тесс.

– Там есть оркестровая яма, – напомнил Арди.

– Да, я видела, – кивнула Тесс, обвивая руками его предплечье и снова прижимаясь щекой к плечу. – Шиллер, наш…

– Саксофонист… я помню.

Она светло улыбнулась – мягче и ярче фонарей, – а затем привычно клюнула в щеку.

– Его приглашали несколько раз играть для сопровождения фильмов. А порой некоторых вокалистов приглашают петь, – Тесс остановилась и, разжав руки, шагнула в озеро. Ее нисколько не заботило, что между подолом платья и водой осталось меньше ладони расстояния. – Я говорю, что если бы мы могли слышать, что люди говорят с экрана… Или как шумит ветер. Или как поют птицы. Представляешь? Это было бы удивительно…

Ардан сомневался, что это было возможно. Во всяком случае в ближайшие десятилетия. Сколько потребуется пластинок, чтобы все это записать. Затем еще усилить громкость. И синхронизировать с картинкой. Слишком сложно.

Может, конечно, кто-то придумает другую технологию и…

Арди вздохнул и покачал головой. Его познания в технике ограничивались устройством Лей-генераторов. Да и то – на весьма базовом уровне, требующемся, чтобы помочь Аркару в «Брюсе» и сдать экзамены в Большом.

– Представляешь, Арди-волшебник, я бы могла, к примеру, петь в Метрополии, а люди бы видели и слышали наши концерты по всей Империи! – Тесс стояла прямо посреди серебристой тропы, выкованной луной посреди озера.

Хотя на самом деле все не так – лишь обман зрения. Но Арди в данном случае нравилось обманываться.

– Может быть, в Концертном Зале Бальеро сделают свой кинотеатр, и мы сможем что-то придумать с ним, – продолжала мечтать девушка.

Концертный Зал… Пижон…

Ардан так ей ничего и не рассказал. Хотел. Собирался. И, может, если бы не проклятые Шанти’Ра, то действительно рассказал бы. Но вчера, лежа под одеялом, кутаясь не в перину и пух, а в объятия невесты, он внезапно почувствовал страх. Страх того, что это не навсегда. Что когда-нибудь объятия разомкнутся, и он останется один.

Или, еще хуже, объятия останутся вместе с ним, но станут отстраненными и холодными.

Арди не хотел рисковать.

Эгоистично?

Более чем.

Но он лучше сделает так, чтобы факт присутствия в их жизни Артура Бельского, более известного как Пижон, Некоронованный Король Преступного Мира, никак не повлиял на Тесс. Она хотела петь и выступать. На самых больших сценах и для самых больших аудиторий. А значит, он должен был сделать так, чтобы ее мечта сбылась.

Он шагнул поближе и приобнял ее за плечи.

– Тесс, то, что я сказал про Лазурное Море… ты прости. Я не спросил, чего хочешь ты.

Девушка, не оборачиваясь, прижалась щекой к его руке.

– Расскажешь, что случилось? – все же спросила она. Но не настойчиво. Она скрывала свое беспокойство под вуалью нежности, но Арди слышал, как билось ее сердце. – Ты вернулся сам не свой. Я даже после похорон твоего коллеги не видела тебя таким.

Ардан прижал ее к себе. Спиной к своей груди.

– Помнишь, я когда-то спросил у тебя, кем ты меня видишь – человеком или матабар?

– Помню, – ответила она тихонько. – Я тебе ответила, что ты для меня Арди-волшебник. Мне этого достаточно.

Ардан наблюдал за тем, как баржи и прогулочные лодки медленно двигались вдоль темной глади озера.

– Мне казалось, что мне тоже этого достаточно.

Она промолчала. Не потому, что не хотела что-то сказать, а просто потому, что знала, что если что-то скажет, то Арди тут же переведет тему, попытается нелепо отшутиться или что-то в подобном духе.

Уже видела подобное. Когда общались ее мать и отец, генерал-губернатор Шамтура.

– Но, Тесс, я снова и снова возвращаюсь к этому вопросу, – Арди прикрыл глаза и наслаждался умиротворением, которое ему дарило общество невесты. – Матабар я или человек и… прости. Я не должен был…

Она обернулась так резко, что едва не порвала платье, зацепив то о пуговицы на лацканах пиджака Арди. Тесс подняла руки и положила их на щеки жениха, как если бы хотела убедиться, что тот не отведет взгляд в сторону.

– Никогда не извиняйся за это, Арди, – сдвигая брови и сверкая зелеными глазами, строго сказала Тесс. – Не извиняйся за то, что делишься тем, что у тебя на сердце.

– Тесс, – Арди накрыл своими ладонями ее. – Я не могу и не должен вываливать на тебя все, о чем думаю. У тебя у самой достаточно переживаний. По поводу театра. По поводу выступлений. О том, что происходит в Шамтуре и…

– И ты всегда меня выслушиваешь, – перехватила Тесс. – Всегда меня поддерживаешь. Но каждый раз, когда я хочу сделать для тебя то же самое, ты замолкаешь.

– Потому что…

– Потому что ты думаешь, что я не пойму, – снова не дала договорить девушка. Причем вполне оправданно. Потому что Арди порой так и думал. – И ты прав. Я не пойму. Не пойму то, о чем ты говоришь, так, как хотела бы понимать. Потому что я не знаю, что такое быть одновременно и человеком, и Первородной.

– Тесс, я…

– Но я помню, Арди, – как и всегда, когда Тесс начинала в запале говорить, ее уже было не остановить. – Помню, как в детстве, когда выходила на улицу играть с детворой, часть из них видели во мне своего друга, с которым можно прыгать по лужам и ловить лягушек в речке, а другие боялись и видели перед собой только баронессу, дочь генерал-губернатора. И это, разумеется, даже не десятая часть того, с чем живешь ты, но хотя бы что-то.