– Думаю, он приехал один, – сказал парень и унес лопату и коробку с останками ковбоя.

– Какой конец, – произнес Боб. – В грузовике машины, рядом с запасной шиной.

– Еще и в грязной коробке, – добавил Рэнди.

* * *

Короче говоря, народ продолжил болтовню, поглядывая на черное месиво и ожидая Национальную гвардию. Но никто не пришел к нам на помощь.

– Мы тут болтаем и болтаем, – сказал Уиллард, – но лучше не становится.

– Съем-ка я батончик «Бэби Рут», – произнес Боб. – Полезно для кожи.

– Делать здесь больше нечего, – сказал я.

– Давайте просто послушаемся менеджера, – произнес чернокожий парень в соломенной шляпе.

Мы отошли от толпы, и та начала распадаться на части, люди с обеспокоенными лицами возвращались к своим машинам. Непосредственная драма закончилась, и ничего не изменилось. Мы по-прежнему были в ловушке, но ощущение приключения уже успело испариться.

Мы все вернулись к грузовику, я занял свое место и взял пакет с попкорном. Даже обнаружил, что снова обрел интерес к фильмам.

Боб вернулся с батончиком «Бэби Рут», и стал чавкать так аппетитно, что мне пришлось рыться в вещах и искать печенье. Я съел так много, что меня затошнило.

Сперва я смотрел фильмы, но после того, как они закончились и пошли по новому кругу, потерял интерес и начал серьезно волноваться. По моим прикидкам должен был уже начаться рассвет. Но не было видно ни лучика. Лишь все те же искусственные источники света. Меня уже тошнило от фильмов, от автокинотеатра, и от кретинов, бродивших вокруг в костюмах монстров. Даже девчонки в бикини меня не заводили. Я чувствовал себя тараканом, упавшим в унитаз, которого вот-вот смоет водой. Мне хотелось вернуться домой, к маме и папе, в свою теплую постельку.

Менеджер торговой палатки, с которым мы разговаривали, выступил с обращением через громкоговорители.

– Народ, телефоны по-прежнему молчат, и по радио мы ничего не смогли поймать, но я уверен, что Национальная гвардия уже занимается этим, и скоро мы выберемся отсюда…

– У парня, похоже, стоит на Национальную гвардию, – сказал Боб.

– …а пока мы продолжим показывать фильмы. И если после второго сеанса помощь не прибудет, мы у себя в палатке будем подавать завтрак, за счет заведения. Боюсь, яиц с ветчиной у нас нет. Но есть хот-доги, свежий горячий попкорн, много конфет и газировки, плюс очень вкусный апельсиновый напиток, который мы получили сегодня вечером.

На этом менеджер отключился, и Боб произнес:

– И вот мы в окружении едкой слизи, а у этого парня на уме только Нацгвардия, бесплатные хот-доги и вкусный апельсиновый напиток.

– Мне кажется странным вот что, – сказал Рэнди, – каким образом здесь, в автокинотеатре, работает электричество, а радио и все, что связывает нас с внешним миром, нет? Черт, даже мои часы остановились.

– Мои тоже, – сказал я.

Боб достал свои карманные часы.

– Эти тоже сдохли. Никогда такого не было.

– Уверен, они все сдохли, – сказал Уиллард. Это были первые слова, которые он произнес за некоторое время. Он просто сидел, смотрел кино и ел попкорн. – Время – это тоже связь с внешним миром.

– Ты что-нибудь понимаешь, Уиллард? – спросил я.

– Не совсем. Я знаю не больше, чем другие. Но есть во всем этом что-то искусственное… типа, черт, не знаю…

– Типа как в малобюджетном фантастическом фильме, – сказал Рэнди.

– Ну да, – согласился Уиллард. – Типа того.

– Лично я думаю, – сказал Боб, – что дама в одеяле и «кроличьих» тапочках была права. Это призрак Элвиса.

– Я надеюсь только, что лампочки в фонарях и в кинопроекторах не перегорят, – сказал Уиллард. – А также те, что на знаке «Орбиты». Иначе здесь станет темно.

Он достал сигареты и раздал их. Мы все взяли по одной, как если бы курили, и Уиллард зажег их зажигалкой. Мы прислонились к грузовику и стали дымить, пока не закашлялись.

– Тот бедный ковбой, – сказал Рэнди. – Он растаял, словно слизень под солью. Похоже на дешевые спецэффекты. Как в «Водородном человеке» или «Капле».

– А та семья толстяков в машине, – сказал Боб. – Они просто исчезли.

Мы курили, а фильмы продолжали идти.

7

Через некоторое время я сдался, залез в кузов грузовика, нашел один из спальных мешков, которые мы держали там на случай походов, забрался в него и уснул. Это был сон, который бывает от депрессии и абсолютного истощения.

Мне снился сон про то, что сказал Рэнди, про то, что все это похоже на малобюджетный фантастический фильм, и сон был очень реалистичным. Будто я получил доступ к некой истине. Якобы существовал бог категории «Б» и он создавал фильм. У него не было возможности сделать Большой фильм, поэтому он довольствовался тем, что просто позаимствовал несколько человек (нас) и декорации (автокинотеатр). Дешево и сердито. С ним было несколько других существ, возможно, тоже богов – черт, а может, и не богов вовсе – и они были кем-то вроде технических специалистов. Это были реально уродливые чуваки. Они говорили на языке, который я никогда раньше не слышал, хотя и понимал. Главный уродец говорил им, что нельзя выбиваться из бюджета. Иначе все будет кончено. Он хотел, чтобы они сделали недорогой, но качественный фильм. И главное, сделали его быстро. Техники были полностью с ним согласны. Фактически они соглашались почти с каждым пожеланием главной твари.

Все выглядело очень реалистично.

Потом меня будто кто-то стал звать, будто папа кричал, чтобы я шел завтракать, только голос был каким-то странным. Он казался далеким, словно пропущенным через фильтр. И когда я проснулся и провел рукой по волосам, то понял, что нахожусь в спальном мешке, в кузове грузовика, а звучащий снаружи голос принадлежит Бобу.

Я выбрался из спального мешка и спустился из кузова, все еще сонный.

– Я уже собирался лезть в кузов и вытаскивать оттуда твою задницу, – сказал Боб. – Там подают завтрак, если это можно так назвать.

Я сел на задний борт кузова и посмотрел на выстраивающуюся возле торговой палатки очередь. Люди разговаривали дружелюбно, если не весело, но в воздухе чувствовалось напряжение, повисшее, словно невидимая сеть. Глядя на всех этих людей, и думая, какой может быть очередь на Парковке Б, я понял, что при всех своих размерах, «Орбита» была не такой уж и большой. Здесь находилось очень много голодных людей, и, если придется жить здесь какое-то время, может стать довольно тесно. И очень скоро.

Но в данный момент все было не так уж и плохо. Время между хот-догами и настоящими ужасами. Когда люди еще пытались сплотиться, не падать духом, как во всех тех старых фантастических фильмах, в которых инопланетная угроза заставляет их объединиться для отражения нападения, и, в конце концов, земляне побеждают и учатся жить вместе, а в Москве открываются «Макдоналдсы» и филиал «Диснейленда».

Мы встали в очередь за завтраком. Палатку обслуживали трое человек, плюс менеджер. Я обратил внимание на девушку, раздававшую сладости, и со временем начал называть ее про себя «Конфетка». Это была очень хорошенькая блондинка. Скулы у нее были такими острыми, что их можно было ухватить зубами. Но ее это не портило. Если б она не была такой маленькой, то скорее походила бы на модель, а не на куклу.

– Еды здесь много, – громко объявил менеджер, пытаясь поднять всем настроение. – Все будет хорошо. Возможно, это займет некоторое время, но все образуется…

Мне было жаль менеджера. Он старался изо всех сил. Хотя Бобу было плевать.

– Нацгвардия еще не появлялась? – спросил он.

Менеджер стиснул зубы.

– Нет еще.

Я взял хот-дог, напиток и шоколадный батончик. «Конфетка» вблизи не разочаровала. Темно-коричневая форменная одежда красиво оттеняла ее кожу и волосы. У нее были карие глаза, и светлое, чистое лицо. Красивые ножки. Я бы не отказался быть задушенным между ними. Она была такая же сладкая, как и раздаваемые ею конфеты.

Я сказал ей: «Привет», она недоуменно посмотрела на меня и тоже сказала: «Привет».

С этого начался наш ритуал. Мы ели, возвращались, болтали с людьми, которые приходили к нам поговорить, в основном делясь соображениями по поводу происходящего. Никто не предложил идеи получше, чем Уиллард и Рэнди с их малобюджетной фантастикой. И безумнее той «дичи» с призраком Элвиса Пресли, по сравнению с которой все остальные теории казались не такими уж и сумасшедшими.

С Парковки Б регулярно приходил один парень. Высокий, худощавый, лет тридцати. Он отвечал за обмен информацией между парковками, был кем-то вроде городского глашатая. Поэтому мы стали называть его «Глашатай», прозвище ему понравилось, и он принял его.

– Раньше я работал водителем грузовика в «Будвайзере», – сказал Глашатай. – В эту пятницу я загрузился, значит, и в какой-то момент слишком быстро вошел в поворот – а дверь я крепко не закрыл – и ящики с «Бадом» вылетели на шоссе. Несколько машин, шедших сзади, прокололи колеса о стекло. Какие-то люди похватали уцелевшие ящики, прежде чем я успел затормозить, и бросились с ними наутек. Руководство конторы рассердилось и уволило меня. Я крепко напился и поехал в автокинотеатр. Жалею сейчас, что не остался дома смотреть вечерний пятничный фильм по телевизору. Похоже, должно было быть что-то интересное. Годзилла-Против-Кого-то-Там, где чуваки ходят в костюмах монстров. До того, как жена ушла от меня к водителю из «Миллер Лайт», я, она и наш пес Боско, ныне покойный, поскольку я задавил его своим грузовиком, когда сдавал задом, раньше при каждой возможности усаживались на диван и смотрели японские фильмы. Нет комедии лучше, чем японский фильм про монстров.

– Как там дела? – спросил Уиллард.

– Думаю, в данный момент не так уж и хреново, но все может обернуться серьезными неприятностями. Я видел знаки. Есть у меня такая способность. Когда я смотрю новости или читаю журнал «Пипл», я могу делать прогнозы, понимаете? В том смысле, что могу посмотреть на какую-то вещь, и увидеть, что с ней произойдет. Это – дар.

– Ну, и что же произойдет? – спросил Уиллард, раздавая всем по сигарете.

– Как я уже говорил, – сказал Глашатай, суя сигарету в рот и извлекая свою зажигалку, – я видел знаки. На Парковке Б мужчина и женщина подъехали вплотную к жестяному забору, встали на крышу машины и перелезли через забор в ту черную хрень. И прощай, милашки. Эти лохи сгинули, как июньские жуки на раскаленном гриле. Хотя все произошло очень быстро. Однажды я видел, как один парень упал под каток, которым укладывают асфальт на шоссе, это было жестко. И он помер не сразу. Верите, нет?

– Да ну? – произнес Уиллард.

– Ага, – сказал Глашатай, и, сообщив подробности, ушел.

Без возможности измерять время по часам, солнцу и луне, часы могли отмечать только киномеханики. Они делали это, считая количество фильмов, находившихся в ротации. Они продолжали крутить их непрерывно. Вшестером. Трое в нашей торговой палатке и кинобудке, еще трое – в палатке на Парковке Б. Когда фильм заканчивался, они замеряли его хронометраж. Обычно на один уходило часа полтора. Таким образом, складывая хронометраж показанных фильмов, они высчитывали время для приема пищи. И тогда менеджер объявлял по громкоговорителю: «Сейчас на завтрак будут подаваться снэки». Ну или что там у него было по списку. Не то чтобы это имело значение, поскольку всякий раз было одно и тоже.

«Черт, – обычно говорил Боб. – А клевый попкорн они здесь готовят, да? Прямо как в четырехзвездочном ресторане». А еще он всегда спрашивал менеджера по Нацгвардию.

Ох, уж этот Боб. Тот еще шутник.

Какое-то время я пытался использовать одну из старых тетрадей Боба по истории и ручку «Бик», чтобы отсчитывать время, исходя из количества просмотренных фильмов, как это делали киномеханики. Только я никогда не мог вспомнить, относилась метка на бумаге к фильму, который я только что посмотрел, или к предыдущему. Они как-то очень быстро перетекали друг в друга.