Лестница загуляла из стороны в сторону, но его вес выдержала. Следом отправился я, передав свет Соловью. Тот вскарабкался, удерживая его одной рукой и используя в качестве хвата за ступеньки подмышку. Как только его ладонь оказалась в зоне досягаемости, я забрал у него горелку. Щебню тоже повезло. Хлипкая лестница не отвалилась, позволив ему взобраться на следующий уровень.

Но на этом приключения не закончились. Площадка, на которой мы оказались, была повреждена, а следующая лестница находилась с противоположной стороны. Это сделано специально, чтобы техники не сачковали, ведь таким образом им в любом случае придётся обойти всё оборудование. Да и с точки зрения обороны подобный подход очень даже логичен. Пока враг переберётся с одного конца на другой, его на раз-два выкосят очередями.

Но мы оказались в ловушке.

– Ну, ещё идеи будут? – посмотрел на меня Утиль.

– Можно попробовать оторвать эту лестницу и перекинуть её через пробой. Длины вроде хватит.

– Голова, – похвалил он и улёгся на площадку.

Раскачивали её по очереди. Уголок, за прочность которого мы переживали, отказывался ломаться. Нам только и оставалось, что трепать лестницу туда сюда в надежде, что металл утратит прочность на изгибе и рано или поздно сломается.

Вначале дело шло туго, но с каждой минутой железо становилась всё мягче, а свободный конец увеличил амплитуду, мерно постукивая о бетонную стену.

Мне посчастливилось раскачивать её в тот момент, когда она отломилась. И хоть я этого ожидал, всё равно едва не нырнул вместе с ней вниз. Удержал я её тоже буквально на усилии воли. И дело не в том, что она оказалась неподъёмной, просто когда меня потянул её вес, возникло огромное желание разжать пальцы.

– Держу, – зачем-то оповестил приятелей я.

– Вытянешь? – уточнил Утиль.

– Должен. – Я крякнул, напрягая все мышцы.

А всё потому, что балансировать на узкой тропинке – не самое удобное занятие. Но я справился, и вскоре мы уже пытались перебросить гнутый мостик через провал. Часть конструкции оторвало от стены, и она предательски свешивалась под углом в девяносто градусов. Когда мы перебросили лестницу на другой край, он зашатался, намекая на то, что его крепление тоже оторвано. Болтающийся конец, который удерживался благодаря паре погнутых болтов, лишь усиливал амплитуду. И всё это мероприятие дико скрипело, что совсем не придавало уверенности.

– Ну, кто первый? – с ухмылкой спросил я.

– Угадай, – в тон мне хмыкнул Утиль и без предварительной подготовки буквально перебежал на другую сторону.

Шахту наполнил визг и грохот сорвавшихся вниз железок. Мостик гулял вверх-вниз, грозя обрушиться в любой момент. На мгновение меня охватила паника, но я сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Зачем-то сосчитал ступеньки, снова наполнил лёгкие воздухом, и как только тряска успокоилась, точно так же, как до этого сделал Утиль, перебежал через пропасть одним махом.

Не знаю, что это было: судьба или проведение высших сил, но я ни разу не промахнулся мимо тонких ступеней. И это учитывая шаткость всей конструкции.

Добравшись до противоположной стороны, я тут же опустился на четвереньки, потому что ноги отказывались держать тело. Сердце гулко стучалось о рёбра, пытаясь покинуть грудную клетку. Даже в глазах потемнело.

– Как с горелкой быть? – задал немаловажный вопрос Соловей.

– Перекинь её мне, – ответил Утиль, и, когда приятель размахнулся, закричал: – Стоп! Не так! Бросай двумя руками, как кирпич, понял?

– Ага, – кивнул Соловей и сменил позу.

Он качнулся несколько раз, примеряясь, а затем бросил горелку через провал. Огонёк тут же погас, и шахта погрузилась во тьму. Было не понять, получился манёвр или нет. По крайней мере, постороннего грохота было не слышно, а это уже хорошо.

Все молчали, боясь спугнуть удачу. Выдохнули мы в тот момент, когда тьму вокруг на мгновение рассеяла короткая вспышка от высекаемых искр. А через некоторое время мы вновь оказались в уютном полумраке трепещущего язычка пламени.

В отличие от меня, Соловей перебирался через пропасть на четвереньках. Точно так же поступил и Щебень, дождавшись, когда успокоится дрожь.

На всякий случай мы прихватили лестницу с собой, но больше она нам не пригодилась. Следующие два уровня тоже попали под взрыв, но им практически не досталось. Сорвало часть транспортёров, которые, падая, и наворотили весь этот бардак. В остальном площадку лишь слегка погнуло и в паре мест сорвало с креплений. Но это были уже мелочи в сравнении с тем, что мы оставили позади.

Вскоре стало понятно, что мы в угодили в полную задницу. Нет, запах свободы уже доносился до нас, свежий воздух ни с чем не спутать, а это был именно он. И дело даже не в выродках, которые гипотетически могли встречать нас снаружи. Скорее всего, их там даже не будет. А всё потому, что там сейчас лютый мороз, который мы уже вовсю ощущали. Изо рта вырывались клубы пара, пальцы уже потеряли чувствительность. Из одежды на нас – какой-то рваное тряпьё, а вместо обуви – куски деревяшек, примотанные к ногам при помощи верёвок.

– Ну и дубак, – озвучил общие мысли Щебень. – Лучше бы я там, внизу, сдох.

– Могу исправить, – угрожающе пообещал Утиль.

– Да хорош, я же шучу.

– Рот закрой – кишки простудишь, – огрызнулся командир. – Соловей, где мы сейчас выйдем?

– У складов, – ответил тот. – От него до военной части примерно километр на север.

– Ближайший населённый пункт?

– Километрах в трёх есть деревня. Ну, типа… Там чисто муляжи стоят.

– Нормальные посёлки поблизости есть?

– В часе езды по железке.

– Кабзда, – резюмировал Щебень. – Да мы околеем быстрее, чем доберёмся.

– Что за железка? – проигнорировал его Утиль.

– Обычная, по ней в своё время в бункер припасы доставляли. Ну и строили с неё тоже.

– Ясно, – сухо ответил Утиль. – Значит, по ней и пойдём, куда-нибудь выведет. Смотрите в оба, нам нужно одеждой разжиться – срать какой. Хоть старые фуфайки подойдут. Пойдём быстро, чтобы не замёрзнуть. Отстающих не ждём.

И в этот момент огонёк трепыхнулся в последний раз и погас, погружая нас в темноту.

Глава 4

Холод

– Встали все! – скомандовал Утиль. – Замерли, не двигаемся!

– Да как бы не очень-то и хотелось, – прокомментировал Щебень.

– Я сейчас искры высеку, – продолжил командир. – Смотрим перед собой, находим впереди идущего и кладём ему левую руку на плечо. Правую – на стену.

Тьма на мгновение озарилась короткой вспышкой света, и я тут же положил ладонь на плечо Утилизатора. До стены было не так далеко. Я всего лишь слегка качнул рукой, чтобы прикоснуться к ледяному бетону, покрытому заледеневшими каплями конденсата.

– Теперь действуем так, – продолжил распоряжаться Утиль. – Короткая вспышка, считаем до двух, чтобы мозг успел воспроизвести то, что мы увидели, и делаем пять шагов. Затем встаём и ждём новую вспышку. Так по кругу, пока не доберёмся до двери или любого другого выхода. Как поняли?

– Я ног не чувствую, – снова невпопад ответил Щебень.

– Как поняли?! – с нажимом повторил вопрос Утиль.

– Да поняли мы, поняли, – за всех ответил Соловей. – Давай уже выбираться.

Скорость упала до черепашьей. Первые две попытки вышли скомканным: я врезался в Утиля, рука Соловья соскользнула с моего плеча. Щебень тоже растерялся. Но уже ближе к пятой вспышке мы словили нужный темп и медленно продвигались вперёд. Сложнее всего было у лестницы, но и с этим мы тоже справились. Правда, для этого пришлось почаще подсвечивать путь. Хорошо, что этот подъём был последним, и вскоре Утиль снова скомандовал «стоп».

Некоторое время он ощупывал дверь технического входа. Затем что-то скрипнуло, щёлкнуло, и лицо защипало морозным воздухом. Оказывается, в бункере было ещё более-менее тепло, хоть столбик термометра наверняка показал бы минус. Горячий воздух, подчиняясь законам физики, стремился вверх по шахте и немного прогревал атмосферу.

На улице стояла ночь, но после пребывания в абсолютной тьме мы почувствовали себя зрячими. Бледный свет усыпанного звёздами небосвода проникал в помещение через широкий оконный проём. И его хватало с запасом, чтобы мы могли различить очертания предметов.

Здание, в которое мы вышли, представляло собой двухэтажное строение. Внизу – эдакие погрузочные боксы, заставленные опустевшими стеллажами. На втором этаже располагались служебные помещения: бухгалтерия, туалет и ещё какие-то кабинеты.

Мы обыскали его, заглянув в каждый угол, но ничего полезного так и не нашли. Только никому не нужные журналы и документы. Ни одежды, ни обуви, что очень сильно омрачило финальную стадию побега.

Холод стоял просто лютый. Он пробирал до самых костей, руки и ноги потеряли чувствительность, а лицо стянуло так, что было сложно разговаривать. Если так дальше пойдёт, то ни в какую деревню мы уже не доберёмся, так и сдохнем где-нибудь по пути. Это было очевидно, как белый день.

– С-стран-но… П-почем-му в-выр-родк-ки н-нас н-не встрет-тили? – Щебень трясущимися губами озвучил вопрос, который мучил каждого из нас,

– Расслабься, трясти перестанет, – спокойным тоном ответил Утиль. – А что до изменённых, всё очень даже логично: им на нас насрать. Основная часть покинула бункер, чтобы сопровождать припасы. Ну сколько их там осталось? Рыл десять максимум?

– В-всё р-равн-но н-не пон-нятн-но.

– Голову включи. Нет смысла ловить семерых беглецов, рискуя утратить контроль над сотней заключённых. От нас всё равно ничего не зависит. Даже если мы расскажем о бункере, никто не кинется спасать людей. Пробелы быстро заполнят другими, так что можешь расслабиться.

– Яс-сно, – принял доводы Щебень. – Тог-гда, мож-жет, кос-стёр з-зам-мут-тим?

– Да, в этом есть смысл, – согласился Утиль. – Я там в сортире туалетки рулон видел, тащи сюда. Ты, – он указал пальцем на меня, – неси всю бумагу, которую найдёшь. И стулья собери. Греемся двадцать минут и уходим. Соловей, иди сюда. Катай из бумаги вот такие шарики.

Суета отвлекала от холода, но легче не становилось. Тело замёрзло настолько, что отказывалось нормально двигаться. Мышцы начало ломить, и это точно не самый лучший знак.

Пока Утиль непонятно для какой цели готовил бумажные шарики, я поломал стулья, добыв небольшую охапку дров. Щебень нащипал туалетной бумаги и принялся усыпать её искрами, пока она не затлела. Опустившись на четвереньки, он раздул огонь и тут же щедро навалил поверх более плотной бумаги. Трогать шарики Утиль запретил.

Когда огонь начал разгораться, мы обложили его осколками от стульев, продолжая подбрасывать туда документы. Руки быстро согрелись, но до остальных частей тела тепло добираться не спешило. Про ноги вообще молчу. Наверняка заработаем обморожение, что в данных условиях жизни сродни самоубийству. Разве что удастся добыть чёрное сердце, но я в этом пока сильно сомневался. У нас для этого ничего нет, даже элементарных сил.

– Хорош сачковать, помогайте. – Утиль кивнул на гору бумажных шариков, которые они с Соловьём бросали прямо на пол.

– Да на хрена они нам? – не понял затеи Щебень. – Жрать, что ли, будем?

– Дебил, – хмыкнул Соловей. – Бумага – отличный теплоизолятор. Напихаем под одежду, хоть как-то тепло сохраним.

– Серьёзно? – не поверил тот.

– Более чем. Все бомжи об этом знают.

– Я те чё, бомж типа?

– А кто ты?

– Рты захлопнули, – сухо и совершенно спокойно приказал Утиль, но никто не посмел ослушаться.

Его авторитет признали сразу. Да и было с чего. От него буквально веяло уверенностью и пониманием того, что нужно делать для выживания. Я всё время за ним наблюдал и каждый раз задавался одним и тем же вопросом: кто он, на хрен, такой?!

– Ты спецназовец какой, что ли? – не выдержал и спросил я.

– Нет, – покачал головой он.

– А я думаю – да. Я видел, как ты двигаешься, как точно метнул заточку. Даже вот это. – Я кивнул на бумагу. – Обычный человек до такого не додумался бы.

– А я и не говорил, что обычный. Просто я не спецназовец.

– Тогда кто?

– Какая тебе разница?! – зло ответил он.