Остаток коридора мы преодолели в тишине. А когда в темноте проявились гигантские очертания элеватора, я окончательно утратил дар речи. Нет, я понимаю, когда подобная конструкция стоит на земле. Там её место кажется привычным и не будоражит воображение. Но под землёй, на глубине двухсот восьмидесяти метров?!

Это было нечто… И масштабом поражал не только элеватор, а и камера, в которую его поместили. Тусклый свет самодельной керосиновой горелки не добивал до потолка. И тем не менее бетонные стены помещения не оставляли сомнений в его рукотворном происхождении. Я боялся даже думать, сколько денег сюда вложило государство. А про силы вообще молчу.

– Ну? – покосился на меня «записочник».

– Что – ну? Я ни хрена толком не вижу, – огрызнулся я. – Другого света нет?

– И не предвидится, – ответил подрывник. – Мало того, у этого запаса максимум на час.

– Нужно посмотреть поближе, – кивнул на махину я.

И мы подошли вплотную. Понятнее, конечно, не стало, хотя я смог определить, где у него зад, а где перед. От кучи труб, лестниц и обслуживающих площадок рябило в глазах. Но принцип работы меня и не интересовал. В целом я примерно представлял назначение всех этих деталей. Бункеры для хранения, пересыпные каналы, «ракушки» для нагнетания воздуха, по которым и производится подача зерна между ёмкостями.

А вот и он – загрузочный бункер. Внутри – живое дно, которое подтягивает сыпучий материал к шнеку, а он, в свою очередь, уже перегружает его в первый бункер. И да, всё ровно так, как я и представлял: подача в него осуществляется скребковым транспортёром.

– Сюда! – крикнул я, указывая наверх.

– Уверен? – спросил «записочник».

– Да, – коротко ответил я.

– И как до него добраться? – Подрывник уставился на едва выступающий из темноты хвост.

– Здесь должна быть лестница, – объяснил я. – Его же как-то обслуживали. Нужно осмотреть опоры.

Свет сместился к металлоконструкции, которая удерживала транспортёр, и вскоре оттуда донёсся крик:

– Есть!

– Ну, я же говорил, – ухмыльнулся я.

– Ладно, слушайте меня внимательно! – обратился ко всем «записочник». – Первым иду я, за мной Брак, затем – Соловей и Семёныч. Замыкающим – Щебень.

При этом он указал пальцем на каждого.

– Ну вот и познакомились, – буркнул я и уставился на командира. – А тебя как звать?

– Утилизатор, – ответил он. – Можно коротко: Утиль. Всё, двинули.

– Нас там будут ждать, – добавил я ему в спину.

– Очень на это надеюсь, – отозвался он, и даже по голосу было ясно, что в этот момент, на его лице присутствовала ухмылка.

– Да кто ты такой? – очень тихо произнёс я, но он меня услышал.

– Тебя это колыхать не должно. Делай что говорят, и, возможно, останешься жив.

Лестница, сваренная из уголка, гулко отзывалась под нашими ногами. Мы выбрались на обслуживающую площадку, которая тонкой линией шла вдоль всего транспортёра и терялась где-то в темноте. Уклон был немаленький, и, несмотря на внешнюю надёжность, конструкция качалась от нашего веса. Скорее всего, она просто не была рассчитана на то, что на неё решат вскарабкаться аж пятеро рыл. Да, наши тела заметно иссохли от тяжёлого труда и плохого питания. Но совокупный вес всё равно выходил приличным. К тому же мы словно специально двигались синхронно.

Я посмотрел вниз, и страх защекотал низ живота. Мы были максимум метрах в десяти от пола, но из-за того, что он терялся где-то во тьме, пропасть под ногами казалась бездонной. Голова закружилась. Свет небольшим пятном высвечивал несколько метров впереди и столько же позади, отчего складывалось ощущение, будто мы висим в абсолютной пустоте.

Так продолжалось до тех пор, пока мы не вошли в круглый тоннель, в который и поместили транспортёр. Здесь он под ещё более крутым углом уходил в противоположную сторону. Но и этот момент был учтён. Наша площадка завершалась вертикальной лестницей, которая выводила на следующую.

Так мы преодолели три секции и воткнулись в первое препятствие: отсутствие лестницы, позволяющей перебраться на следующий уровень.

– Полезем по ленте, – заявил Утиль и попытался на неё вскарабкаться.

Я снова бросил взгляд вниз и тут же закрыл глаза, чтобы унять головокружение. Вверх смотреть хотелось ещё меньше. Конструкция из небольших транспортёров располагалась в абсолютно вертикальной шахте, уходящей в бесконечность в обе стороны. Если здесь оступиться, на дно упадёт мешок, наполненный фаршем и осколками костей. Обо все эти железки поломает так, что уже не соберёт никакой травматолог. Сомневаюсь, что даже чёрное сердце поможет.

Но другого выхода у нас нет. А потому мы один за другим на трясущихся ногах перебрались на узкий транспортёр. Его ширина была каких-то тридцать сантиметров. Ни тебе страховочных изгородей, ни тропинки рядом, только ломанная узкая линия с крохотными площадками возле валов, по которым бежит лента.

– Я не могу, – вдруг заскулил Семёныч, когда мы доползли до конца транспортёра.

Второй располагался под прямым углом относительно его и, чтобы на него перебраться, требовалось подняться в полный рост. Утиль исполнил это без малейших колебаний с завидным хладнокровием.

Мне удалось перебраться, только с третьей попытки. Ноги предательски тряслись, отказываясь держать на себе вес тела. Соловей, тот, что добыл для нас серебро, тоже решился на подъём не сразу, но всё-таки смог. А вот подрывник наглухо завис, словив натуральную истерику. По факту и хрен бы с ним, но за ним был Щебень.

– Руку давай. – Я улёгся на транспортёр и, свесившись, протянул Семёнычу ладонь. – Да не ссы ты, удержу!

В глазах организатора промелькнула надежда. Вот только для того, чтобы схватиться за меня, ему требовалось отпустить металлоконструкцию, за которую он держался побелевшими пальцами.

– Да хрен с ним, – прокомментировал Утиль.

– Это ещё минус два, – парировал я.

– И чё? – не оценил моего человеколюбия он.

– Через плечо, – огрызнулся я. – Хочешь валить один – тебя никто не держит. Но свет останется с нами.

– Козёл, – выругался Утиль. – Щебень, слышишь меня?

– Да, – отозвался замыкающий.

– Скинь ты на хрен это ссыкло.

– Не вздумай! – рявкнул я. – Или полетишь следом.

– Да что с тобой не так?! – прикрикнул Утилизатор.

– Это с тобой что не так? Сколько их будет ждать нас там, наверху? Я просто увеличиваю наши шансы.

– Эй, Семёныч, – видимо, что-то прикинув, сменил тактику он. – У тебя пять секунд, чтобы взять его за руку. Или я тебя пристрелю, и ты всё равно сдохнешь. Решай. Раз… Два…

Трясущейся, мокрой от пота рукой подрывник ухватил меня за запястье. Я поступил точно так же, образуя надёжный зацеп. Семёныч медленно выпрямился на трясущихся ногах, и эта вибрация передалась транспортёру.

– Да успокойся ты, придурок! – заорал Щебень, – Не трясись!

От неожиданности Семёныч вздрогнул, и его нога сорвалась. Он повис на мне всей массой и принялся болтать ногами, отчего загуляла вся конструкция. И стало совсем не смешно. Металл жалобно заскрипел. С грохотом, кувыркаясь, вниз пролетела какая-то железка. Что-то щёлкнуло, и наш транспортёр слегка просел.

Весь гуманизм слетел с меня за мгновение, и, дождавшись, когда тело подрывника сместится к пропасти, я разжал пальцы. Но не тут-то было. Семёныч вцепился в меня мёртвой хваткой. Просить его о том, чтобы он пожертвовал собой, было равноценно борьбе с ветряной мельницей. В его глазах читалась такая паника, что он бы меня даже не услышал. Впрочем, по его поросячьему визгу и так всё было ясно.

Я напрягся и потянул его на себя, но совсем не для того, чтобы спасти. Как только его пальцы оказались на уровне уголка, я прижал их к нему и расслабил руку. Раздался треск сдираемой кожи, но это сработало. Семёныч ослабил хват и сорвался в бездонную пропасть. Крик звучал буквально пару секунд, пока не раздался глухой металлический стук. Окончательно падения мы не видели, но услышали и даже почувствовали, как его тело множество раз задело конструкцию.

– Оно того стоило? – Утиль наградил меня ледяным взглядом.

– Я хотя бы попытался, – пробормотал я.

– Ты чуть всех нас не угробил, умник хре́нов! – добавил ползущий передо мной Соловей.

Щебень промолчал. А что он мог сказать? Моё действие дало ему шанс. Если бы не я, они бы так и остались болтаться в самом начале подъема, в полной темноте. Не думаю, что подобные перспективы были для него желанными. Находись он в середине группы, скорее всего, согласился бы с мнением товарищей. Но получилось так, как получилось. В любом случае к спасению двигались четверо вместо троих.

– Да чтоб вас черти дрючили! – донеслось спереди.

– Что там? – опередил меня с вопросом Соловей.

– Передай свет, – попросил Утиль.

Я протянул ему керосиновую горелку, но слишком быстро. Язычок пламени заплясал и едва не погас. Утилизатор замер, дожидаясь, когда тот перестанет колыхаться, и высветил из полумрака то, что заставило его выразиться крепким словцом. Нас ожидало сплошное месиво из гнутого железа, которое натурально держалось только благодаря честному слову. Видимо отсюда и сорвалась та самая железка, которая пролетела мимо нас.

– Да как так-то?! – возмутился Соловей, – Он ведь даже не списанный. Здесь всё было в рабочем состоянии!

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Оттуда, что я здесь работал.

– Кажется, здесь был взрыв, – объяснил произошедшее Утиль. – Кто-то бросил сверху гранату, чтобы исключить эту лазейку.

– Я даже догадываюсь, кто, – буркнул Щебень. – И чё теперь делать?

– Кобыле член приделать, – огрызнулся Утиль. – Нужно лезть дальше.

– Как?! – снова возмутился Соловей. – Я что-то Человека-паука среди нас не вижу.

– Подай горелку, – попросил я.

Утиль, который всё это время очень уверенно стоял во весь рост, опустился на корточки и плавно передал мне свет. А я не уставал удивляться его чёткой координации и хладнокровию. Даже не представляю, какой выучкой и характером он обладает, чтобы вытворять такое.

Но сейчас меня волновало другое. Я снова улёгся на транспортёр, предварительно поставив на него горелку. Затем подхватил её и спустил на руке, всматриваясь в тёмные силуэты паутины металлоконструкции.

– На два пролёта вниз есть площадка, – ответил я. – Сможем передохнуть и осмотреться.

– Ну и чего замёрзли? – тут же подхватил Утиль. – Шевелите жопами.

Ползти назад оказалось гораздо сложнее. Но мы справились и спустя некоторое время один за другим ступили на технический мостик. Горелка всё ещё находилась у меня в руках, и я обошёл шахту по кругу, рассматривая мешанину наверху.

– Нормально! – крикнул я. – Здесь снова лестницы пошли.

– А мне вот интересно, кто их внизу срезал, – пробухтел Соловей.

– Видимо, тот же, кто сюда гранату швырнул, – ответил Щебень.

– А почему тогда не с снизу начал?

– А как бы он тогда спустился? – резонно заметил я.

– Ну, тоже факт. Всё равно странно. Почему до конца не дошёл?

– Видимо, посчитал, что этого будет достаточно.

– А прикинь, если они сейчас ещё одну гранату нам кинут, – усмехнулся Соловей, будто это прекрасный повод для шутки.

– Закрой пасть! – резко осадил его Утиль. – Без тебя тошно.

Мы добрались до мешанины из гнутого металла, и я снова принялся осматривать то, что осталось висеть на стенах. Затея была не то что опасной – самоубийственной, но других вариантов у нас всё равно нет. Мы собственноручно отрезали себе путь к отступлению, завалив тоннель. Единственное, что мы могли себе позволить без риска для здоровья, – это сдохнуть от голода.

– Подняться можно, но будет непросто, – произнёс я, рассматривая искорёженную лестницу, которая держалась на одном изогнутом уголке.

– Нам подходит, – согласился Утиль и первым полез наверх.