– У кого? У своих начальников с Земли? Уверен, Богданов не в курсе! – внутри него кипело недовольство. Ещё бы, никто до конца не изучил эту планету, и не было понимания, какие сюрпризы могут ожидать поселенцев. Может, пушистые поющие ящерки способны стаей растерзать человека. А если ночами по лесу бродят звери и покрупнее, днём успешно маскирующиеся или прячущиеся в оврагах? Какими нужно быть олухами, чтобы ночевать в обычной палатке без охраны? Да Богданов ни в жизни не позволил бы подобного!

– Дима, не надо, не кипятись… – тихо и на русском языке сказала ему Мари, взяв за рукав.

Ладно. Он и правда понял, что не время для подобного. Да и нет у него полномочий как-то ограничивать учёных. Хотят рисковать – его работа заключается лишь в том, чтобы в случае их гибели отправить тела на Землю и организовать поминки. Тьфу-тьфу-тьфу.

– Ракеш, я… – продолжил он уже спокойнее, кивнув в сторону жены. – Впрочем, ладно. Но не стоит так делать без ведома Дениса Андреевича. Он мужик ладный, если это и правда важно – прислал бы вам пару крепких ребят с оружием. Учти на будущее.

– Да, да, непременно! – закивал Марвари. – В следующий раз Богданова предупрежу обязательно!

Пока они разговаривали, остальные трудились. Кто-то, например Анна и Дина, прибывшие для полевых анализов, разворачивали походную лабораторию. Рашми, оставившая мужа дома с Томом, мгновенно ускакала в зону раскопок. Прибывшие археологи что-то обсуждали с Майлзом – англичанин был заместителем Ракеша, – и тот с флегматичным спокойствием чинно что-то рассказывал, подчёркивая детали в терминах, которые для Димы были китайской грамотой. Так что Волков пошёл в сторону котлована, оставив Мари с другим физиком, корейцем Хваном Мён Су, возиться с каким-то оборудованием. Что-то они будут откалывать и упаковывать, что-то сканировать на месте. Со временем он разберётся.

– Дима, завтра прилетает «Марко Поло», ты помнишь? – спросила его Рашми, как только он спустился вниз по деревянному настилу, брошенному, чтобы случайно не осыпались невысокие, метра в полтора, края котлована и не повредили возможные захоронения.

– Само собой. – Волков уставился на первый же встреченный им памятник. Он никогда не видел мусульманских кладбищ и не знал, какие в исламе правила и традиции захоронения усопших. Однако то, что оказалось перед ним, растрогало до глубины души, Дима и сам не знал почему. Камень был в форме… срубленного дерева. На нём фактурно вырезали узор «под кору», а на спиле располагались… годовые кольца. Одно, два, три…

– Так вот, – продолжила Раш, встав рядом с ним, – может, нам отправить один на изучение на Землю?

…Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… Что?

– Рашми Кинг! – он отвлёкся и понял, что придётся считать заново. – Это же не кирпичик из руин дома! И не камень с Марса! Это… Это чья-то жизнь и смерть. Не будем беспокоить мёртвых.

– Эх… – девушка выглядела огорчённой, но зато Ли Юншен, долговязый и запачканный пылью китайский археолог, посмотрел на него с неким, как Диме показалось, уважением. – А я думала, что там лучшее оборудование, они смогут быстрее проверить твою теорию.

– Да у нас не горят сроки. Можно вызвать сюда Кен-Шо с их технологиями, они помогут с датировкой, не тревожа могил. – Волков понимал, что нельзя давать таких разрешений, что это не их прошлое, и не им его рушить. А ещё осознавал, что Раш вовсе не наивная девочка, и уж точно не такая легкомысленная, какой была когда-то, лет девять или десять назад, когда они познакомились на Земле. Просто у неё в груди пылал огонь профессионала. Чтобы изучить все свойства камня и найти его источник, сравнить геологические породы и слои, ей хотелось побыстрее всё узнать. Но нельзя. Нельзя и точка.

– Ладно, ты прав. – Она огорчённо отошла в сторону, взяла кисточку и стала что-то смахивать на какой-то плите. Ну и слава богу. Надо не забыть предупредить всех, чтобы и остальные, кого посетит подобная мысль, понимали, что разрешения на подобный вандализм он не даст ни под каким соусом.

…Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… Это ведь годы жизни? Некоторые круги были ровные, словно нарисованные циркулем, а другие – кривые, с зазубринами, одни глубокими, другие мелкими… Двадцать восемь, двадцать девять. Всё. Двадцать девять лет. Год на Конкордии состоял из трёхсот двадцати трёх дней, а день включал двадцать два часа и примерно пятнадцать минут. Значит… Он в уме проделал уже знакомые вычисления… Этот человек умер в неполные двадцать четыре земных года. Ужасно. Дико несправедливо. Совсем молодой юноша… или девушка. Вряд ли он или она являлись значимой фигурой в структуре Предтеч. И тем не менее ему или ей воздвигли памятник, весьма затейливую скульптуру, с крайне нетривиальными для ручного вытачивания узорами. Что это, если не эмпатия?

– Дима, вот надписи, посмотри, – Раш позвала его к очищенной от пыли и грунта плите. Он подошёл. И правда, на камне, лежащем у могилы, были письмена. Алфавит Предтеч Волков видел на руинах городов. Тот выглядел совсем иначе, словно его оставила иная раса. Но это точно был алфавит.

– Нам предстоит сложная работа по сверке алфавитов и переводу слов, – словно прочтя его мысли, произнёс Ракеш, тихо подошедший со стороны спины. – Лингвисты Янг и Хань уже занимаются ею, – тут индиец указал на уникальную пару, состоящую из престарелого китайца и юной американки. Эх, сюда бы Джесс. Как они с Шаном там, на Земле? Навестить бы друзей.

– Отлично. А что это? – он указал рукой на пень-надгробие, около плиты которого они стояли. Там, среди колец, виднелись два «сучка».

– Такое есть на большинстве. Пока не знаем, кольца ещё только предстоит расшифровать, – надев очки и пристально рассмотрев узор, ответил Ракеш.

– Может, это дети? – спросила Рашми, стоящая рядом. Да, и ему в голову тоже пришла такая мысль. Дима аккуратно сосчитал кольца. Сорок семь. Или же тридцать восемь земных лет. И дети, «отпочковавшиеся» на двадцать втором и двадцать пятом кругах, вполне ложились в канву версии.

– Ракеш, – вспомнил он, – а почему вы сказали, что эти захоронения напоминают мусульманские? На Земле ничего подобного я не видел.

– Ну… когда вблизи смотришь, – смущённо ответил индус, – то, конечно, не похоже. Но когда я сверху посмотрел, то столбики и плиты, расположенные плотно и массово… В общем, возникла ассоциация, вот так и сказал вам.

Понятно. Но не стоит, наверное, акцентировать внимание в официальных протоколах о схожих чертах, так можно оскорбить кого-то ненароком. Вот у них тут есть мусульмане, к примеру. Надо будет спросить их мнения. И, кстати…

– Кстати, пока не забыл. Я уже сказал Рашми, – повернувшись к индийцу, сказал он, – повторю и для вас. Прошу не вскрывать ни одной могилы и не уносить отсюда ни единого камня.

– А как же анализ ДНК? – к нему подошла Анна ван дер Молен с лопатой и каким-то прибором. – Если у нас не будет ДНК-пробы, мы не сможем найти генное отличие от захоронений из других мест.

Чёрт. Она права. Как отвратительно, когда учёные правы, а люди – нет. Как подло, когда, чтобы быть хорошим исследователем, надо стать плохим человеком. Дима тяжело вздохнул. Придётся, возможно, принимать тяжёлое решение. Или, к примеру, пусть его примут на Земле.

* * *

…Байконур ранним утром, звук сирены готовности, и он, ещё молодой, недавно зачисленный в отряд космонавтов, стоит в степи за километр от точки взлета вместе со Славкой. Классный парень, на год его старше, из военных летчиков, как и Дима. Идея потратить короткий отпуск на то, чтобы рвануть и посмотреть на пуск миссии «Союза» на МКС, принадлежала именно Славке, и сейчас Волков был ему дико благодарен. Нет, он, само собой, пробудет тут недолго и уже завтра окажется у родителей в Саратове, но сегодня он с надеждой смотрит на гигантскую ракету, готовую к старту. Ещё минута – и она взмоет в небо, высвобождая чудовищную энергию, укрощённую человеком ради великой мечты, сотрясая землю и наполняя гулом воздух, пронзая мощной вибрацией каждую клетку твоего естества. Словно заявляя Вселенной: «Мы идём к тебе!» Эту минуту он никогда не забудет, и любой старт ракеты станет для него личным, необычайным достижением, причастность к которому волнует и восхищает больше любого события, доступного человеку, вне зависимости от того, сидишь ли ты в скафандре в плотном кресле внутри неё или стоишь на серой от газов почве космодрома…

Посадка корабля оказалась не менее волнительным зрелищем, и, хотя Дима наблюдал его уже десятки раз, он не пропускал ни единого. В какой-то миг высоко в дневном небе вспыхивает маленькая звёздочка, еле различимая, заметить её можно, только если знать, когда и куда точно смотреть. Но Рене – бельгийский астронавт, командующий «Марко Поло», знал о его маленькой прихоти и всегда предупреждал о точном времени, выныривая ровно над Лаура-сити прямо в ту секунду, когда его ожидали.

– Красиво, как и всегда… – заявил стоящий рядом Айк, тоже вперив взор высоко в зенит. Дима молча кивнул, старательно не отрывая глаз от неба. Корабль начал идти на снижение. Игнорируя любые законы баллистики, орбиты, сопротивление воздуха, притяжение, он шёл на гравидвижке с постоянной скоростью около двенадцати тысяч километров в час. Через тридцать секунд, достигнув высоты километров пять, резко, не замечая законов природы, сбросил скорость раз в двадцать и стал плавно опускаться на поляну, вокруг которой атоллом располагался городок. Защитный экран переливался на солнце, и корабль полусферической формы диаметром около пятидесяти метров, не издавая никаких звуков, завис в воздухе на высоте пятиэтажки, отключил защитное поле, после чего сел мягко, словно на перину. Совсем не напоминало их посадку на Марс.

– Что ж, дамы и господа, шоу закончено, – Дима махнул рукой и пошёл в сторону корабля. Из того вытянулся язык трапа, и уже спустя полминуты показались капитан, пять девушек и трое мужчин, никого из которых Волков не знал. Одна девушка и один мужчина, как и Рене, были в сине-белой форме новоиспечённого флота ООН, остальные, конечно же, являлись новыми колонизаторами. По спискам их и должно было прибыть семеро.

– Месье де Куман, – протянув руку первым, поприветствовал капитана Денис Богданов, глава их службы безопасности, или же местной армии, если так это можно было назвать.

– Месье Богданофф, – делая ударение на последний слог, ответив на рукопожатие, сказал невысокий улыбчивый бельгиец, после чего протянул руку Диме, – месье Волкофф, месье Кинг, мадам Волкофф.

При последних словах Мари, стоящая за его спиной, зарделась. Она не брала его фамилию, о чём Дима ей регулярно напоминал, а де Куман не постеснялся её подколоть.

Дальше последовало множество рукопожатий всех со всеми, и Дима, оставив команду и новых жителей на попечение Богданова и Кинга, отошёл с Рене и Мари в сторону.

– Ну ты как? – спросил он у бельгийца, заглядывая ему в глаза. Мари одёрнула его, шепнув «Ты что спешишь?». Но он спешил, ждал этого очень долго.

– Я отлично, спасибо, – улыбнулся Рене, так же хитро заглядывая ему в глаза, пробирая своими зелёными глазами до глубины души. – Но ведь ты хочешь узнать, привёз ли я?..

О да, он очень хотел знать. Но краем глаза заметив сжавшую губы жену, лишь издал неопределённый звук и махнул рукой. Терпение, Волков, терпение.

– Да привёз я, привёз! – рассмеялся Рене, толкнув его в бок. После этого достал из внутреннего кармана толстый конверт и протянул Диме. Конверт был слегка влажным и тёплым от тела капитана. – Лично хранил всю дорогу, такая ценность.

Дима обнял его. Золотой человек.

– Ты хоть скажешь, что это? – с любопытством спросила его Мари, пытаясь нащупать, что же такого особенного привезли с Земли.

– Терпение, милая, терпение! – засмеялся он и, хмыкнув, ущипнул жену за щеку. Да, я мстителен, Мари!