«Будто лунатик, вышедший погулять!» – подумала Клариче, но ничего забавного в этом не было.

От незнакомца доносился едва ли не треск. Он шагал и шагал. Будто ничего больше не умел делать на свете. Бледный, широкоплечий и какой-то нескладный, будто вытесанный из худого дерева.

– Экая дубина! – вырвалось у моей сестры.

– Ага! – хмуро согласился Дзани. – Увязался за мной, проклятый, а что я ему сделал? Чёрт меня дёрнул тогда сказать, что я… Ах! Будто мало мне горя, так ещё и чудище это! Сколько раз я говорил ему: у меня ни скудо! Зачем они мне, я же тень?

Меж тем странный прохожий всё удалялся и почти дошёл до конца улицы.

– Так вы и ему назвались именем хозяина?! – догадалась Клариче.

– А что я мог поделать! – сокрушённо простонал Дзани. – Я же вечно повторяю одни и те же ошибки!

И тут он встрепенулся:

– Ну, знаете, сегодня с меня довольно! Я ему покажу! Покажу, какой из меня господин Скьяри! Идёмте, Клариче, а то упустим.

В следующий миг они очутились на теневой стороне улицы.

– За ним, – пролепетал Дзани, – тихо и скоро, как… как тени!

Странное дело, когда они почти настигли незнакомца, Клариче изумилась: нескладный лунатик так же мало походил на человека, как тень господина Скьяри на своего хозяина.

«Болван! Сущий болван!» – подумала сестра и ужаснулась.

И правда, существо только напоминало человека издалека и при неверном лунном свете. Но тяжёлый затылок в паутине тонких трещин, необъятный торс, будто у богача, раздавшегося вширь, и странная походка: «шаг, шаг, тишина, снова шаг» – всё это наводило на мысли о какой-то безобразной кукле. Или скажем иначе: слепив это создание, щедрая природа не обожгла его в пламени жизни, оставив навеки неоконченным и сырым.

– Что это, Дзани?! – еле вымолвила Клариче, не в силах унять омерзительной дрожи в голосе.

– Сам не знаю, – грустно признался бывший чёрт. – Дьявольщина! Но не человек – это точно. И не творение Божье.

Странный болван завернул за угол, и пришлось ускорить шаг, чтобы не упустить его из виду.

– Так слушайте! – сильно волнуясь, прошептал Дзани, ведя Клариче за собой. – Как-то раз, примерно через месяц после того, как спасся от хозяина, я бродил по острову Лидо. Недалеко от того места, где с вами встретился. Солнце уже почти зашло, лишь тонкая полоса света разделяла море и небо. Там, у самых морских ворот, среди грубого люда меня никто не мог узнать, и я, старый болван, снял свою маску и ходил, наслаждаясь прохладой. Да, это был чудный вечер, и даже безобразие былого господина Скьяри меня не огорчало. Я дошёл до того, что сунулся под навес кофейни, где отдыхали матросы. Без маски, чего прежде не делал! Но как же там было славно! Неаполитанцы, генуэзцы и даже сицилийцы! Каждый смеялся или жаловался на своём наречии. И я заслушался и не заметил, как некто подошёл ко мне. Незнакомец встал подле меня, как глыба.

Я хотел было уйти, но такое пугало не обойдёшь.

– Господин Скьяри? – спросило пугало.

– Д-да, – ответил я сдуру.

– Шестнадцать сольдо!

– Что? – изумился я.

– Господин Скьяри.

– Я вас не знаю!

Я сказал чистую правду, но этот верзила не дал мне пройти.

– Шестнадцать! – повторило пугало.

– Но у меня нет денег! – запричитал я.

Со всех сторон полетели хохот, насмешки и брань. Я бросился бежать, сам не свой от стыда и страха. А этот – за мной!

«Господи! – думал я. – Теперь ещё и долги господина Скьяри с меня будут взыскивать! У меня же нет ни черта!»

Ни в жизнь не подумал бы, что такой верзила может так быстро бегать. Дались ему эти сольдо!

От унижения и страха я позабыл обо всём на свете. Должно быть, весело со стороны смотреть, как удирает старик от широченного детины, но мне было не до смеха. Кругом люди смотрят, деться мне некуда.

Добежав до причала, я ничего не смог придумать лучше, чем, ухватив весло, трахнуть этого болвана со всей силы, надеясь, что он свалится в воду. Но окаянный так и остался стоять, а его голова… Упала и покатилась по доскам причала, словно худой кочан…

После всего увиденного Клариче не сомневалась в том, что кавалер Домино говорит чистую правду. Но всё же еле удержалась от смеха, когда услыхала про «гнилой кочан».

– Я, кажется, слышала эту историю, – сказала она.

– Люди больше врут, – отрезал Дзани. – Но вот что страшно… Это чудовище отступило назад и как ни в чём не бывало, взяв голову в руки, отправилось восвояси. Уж на что я чёрт, но это… это…

С тех пор я видел его ещё несколько раз. Всегда одно и то же. «Шестнадцать сольдо!» Проклятие! И всякий раз я удирал от него!

– А теперь? – улыбнулась Клариче.

– А теперь я ему покажу! – серьёзно сказал Дзани, не заметив лукавства. – Идёмте!

12
Кукла чародея

Моя сестра успела припомнить все сказки нашей кормилицы, которые так любила в детстве. Особенно те из них, что заставляли по ночам звать на помощь ангелов. Каких только пугал не сотворит человек!

«Как-то раз, – насказывала наша няня, – один чародей оживил восковую голову и советовался с ней по всякому поводу. Другой – обратил прекрасного юношу по пояс в камень. Но милостью Мадонны всякая чародейская премудрость рассыпается на глазах! Так-то, милые».

«Ах, бабушка, – думала Клариче с тоской, – хорошо, тебя нет со мной, храни тебя святая Клара!»

Улица вилась как бледная шёлковая лента среди высоких домов, она становилась всё уже, пока наконец не обернулась тёмным ущельем, куда не проникал даже лунный свет.

Дзани ускорил шаг и в предвкушении схватки положил руку на эфес шпаги.

– Идём, идём, – шептал он еле слышно. И в его голосе Клариче чувствовала озорное, горячее нетерпение.

«Вот это хрыч! – подумала она, сама того не желая. – Ох, прости меня, Мадонна! Какой же он…»

Неожиданно Дзани замер. И Клариче так и не нашла ответа на крайне щекотливый вопрос: можно ли быть сразу и молодым, и старым.

– Стойте! – прошептал кавалер Домино, обнажая шпагу. – Смотрите!

Нелепое существо завело их в тупик и застыло, словно изваяние. Дальше преследовать его не было смысла.

– Попался! – в полном восторге прошептал Дзани. – Нынче же с ним рассчитаюсь!

– Дзани, – серьёзно возразила моя сестра. – Вы правда хотите вызвать этого… на бой?

– А-а-а почему нет? – искренне удивился кавалер Домино.

– Почему?! – прошептала Клариче. – Да ведь в этом нет никакого смысла! Скажите на милость, зачем вы решили снова снять голову с того, кто ещё с прошлого раза ничего не понял?

– Затем, что, что. – Кавалер Домино не на шутку обиделся. – Э-это дело моей чести, Клариче. Не мешайте! Надо будет – обезглавлю вновь. Что поделать!

И, крайне раздосадованный, он отправился навстречу неприятелю.

«Точно мальчишка с великаном биться пошёл! Тьфу», – подумала моя сестра и сама невольно положила руку на эфес чудесного клинка.

Тем временем Дзани обошёл вокруг застывшего в оцепенении противника и присвистнул от изумления. Затем совершил глупейший и очень несвойственный своему почтенному возрасту поступок: хлопнул мучителя по плечу. Ничего не произошло! Кавалер Домино расхохотался в голос, как заведённый.

– И-идите сюда, Клариче! Не бойтесь! Он совсем меня позабыл!

Что ни говори, а Клариче была живым человеком, и приближаться к молчаливой груде, которая только-только ходила, как всякий из нас, было противно до дрожи. Но делать нечего.

Дзани ликовал самым беззастенчивым и бесстыдным образом.

– Э-это подделка! – хохотал он. – Ничего такого! Просто краска и воск! Подумать только! Ему даже возразить на это нечего! Кем он себя возомнил?!

Странное создание в неподвижности своей походило вблизи на статую, грубо сделанную, чьё лицо, напудренное, тронутое румянцем ради людского подобия, оставалось по-прежнему мёртвым.

Что за диковинный скульптор изваял этого истукана? Самым ужасающим или смешным было то, что неотёсанного болвана облачили, словно огромную куклу, в кафтан, видно, не раз уже перешитый. Будто человеческая одежда непременно должна обманывать всех и каждого!

Но таков был этот чурбан, движимый колдовской силой.

– Клянусь святым Марком, вы были правы, Клариче! Вот как с таким драться! – насмехался кавалер Домино и, церемонно поклонившись истукану, провозгласил:

Красавчик, умница, высокая особа
Покраше размалёванного гроба!
Мой дальний родич, тело без души!
Ты господина моего ищи.
Друг с другом вы споётесь без сомнений;
Нет у тебя мозгов, у Скьяри – тени!

Однако мёртвое молчание остолбеневшего существа не вызывало у моей сестры восторга. Даже после того, как прошла оторопь. Чему тут радоваться? Тому, что страшилище не может ответить?

Позже Клариче рассказывала мне, что Дзани не удержался и дёрнул своего недруга за нос.

Но болван продолжал стоять так, словно уснул на тысячу лет.

Сестра невольно содрогнулась:

– Оставьте его! Что с него взять?

– А я найду! – вскипел кавалер Домино, входя во вкус. – Мало, что ли, я натерпелся страху от чёртовой куклы?! А ну как она снова пойдёт?

И Дзани обратился к молчаливому пугалу:

– Что скажешь, адский дух? А ну как я разоблачу тебя от шкуры? Будешь помнить мои шестнадцать сольдо! Шут безголовый!

И тут случилось ужасное. Неподвижный верзила вдруг загудел.

– Лодовико Скьяри?

– А? – только и успел выдохнуть Дзани, прежде чем тяжёлым шагом существо двинулось на него.

Думать было нечего. Клариче обнажила сверкающий клинок и ударила чудовище наотмашь с криком:

– Стой!

Истукан замер, как позже оказалось, навсегда, но перепуганный Дзани набросился на него, пронзая страшилище шпагой снова и снова.

И тут противник начал распадаться на глазах: треснули швы на его кафтане, отпали руки, с деревянным стуком ударившись о мостовую, и солома хлынула из рукавов. После чего голова, круглая, точно кочан, рухнула вниз.

И вот, когда страшилище пало у ног Клариче, моя сестра могла убедиться, что состояло оно из чего ни попадя: самой безобразной и никчёмной ветоши, которой на свалке места не нашлось.

– Ты посмотри, что у него внутри! – возмутился Дзани, возвратив клинок в ножны! – Какая гадость! И вот оно преследовало меня всё это время! Что вы на это скажете, Клариче?

Однако сестра ничего не могла сказать. Она стояла, оцепенев, и смотрела на чудесную шпагу, что не земным огнём закалена.

И тут в тёмный переулок ворвался луч золотого света из распахнутой двери.

– Кто здесь? – проскрипел тихий встревоженный голос.

С фонарём навстречу незваным гостям и ночному мраку вышел ветхий старик, подслеповато щурясь.

– Это ты, Карбон? Чего шумишь?

Весь его облик кричал о тоскливой бедности, в которой и последний лоскут за рубашку сойдёт. Клариче не могла отделаться от мысли, что старик странным образом походил на крысу, которая выбралась из подпольной щели и теперь озирает божий мир.

– Кто здесь? Кто?

Ответа не было. Но едва луч фонаря коснулся Клариче, что стояла с обнажённой шпагой над павшим истуканом, старик заголосил:

– Боже! Боже! Прибежище моё!

Он отбросил фонарь и, упав на колени возле болвана, обращённого в ничто, горько разрыдался:

– Что вы сотворили? Вы же погубили меня, синьор!

Огонь фонаря, разбитого о мостовую, вскоре погас.

– Господи! – прошептал Дзани. – Да это же… Понятно!

И потянул мою сестру за рукав.

– Кла… Синьор, пойдёмте скорее, куда угодно, только идём!

Но моя сестра не тронулась с места. Она не могла отвести глаз от жалкого и печального зрелища: ветхий старик убивался по растрёпанной кукле, словно по живому существу.

– Словом жизни, словом власти заклинаю тебя, – лепетал он в глубокой печали.