– Что происходит? – шипела Никс. – Почему у тебя участился пульс?

– Я не знаю.

Учительница не двигалась, она выглядела так, будто увидела Титана.

Взгляд ее выпученных глаз метался с моего лица на листок, от которого потянулся дымок, словно бумага занялась огнем. Учительница отступила на шаг от моего стола. Она выглядела испуганной.

– Извините, что-то не так? – спросила я.

Теплая чешуя Никс скользнула по моей шее.

– Что ты с ней сделала?

– Ничего. – Я нервно сжала запястья, пытаясь унять фантомную боль. – Я ничего не делала.

Будто лишившись дара речи, учительница стояла, открывая и закрывая рот. Остальные ученики поворачивались к нам, чтобы понять, в чем дело.

Послышались шепотки.

Мурашки побежали по затылку: на нас смотрел весь зал.

– Выхвати пистолет у наемника, – прошипела Никс. – Отстрели ей обе ноги, а потом беги. Давай, быстрее. Я тебя прикрою.

– Нельзя просто так стрелять в людей, – прошептала я (я не похожа на Дореан).

Никс зашипела.

– Жаль, что из нас двоих только я пытаюсь решить проблему.

– И это ты называешь решением?! – прошипела в ответ я.

– Знаешь, что-то похожее сказал бы, – Никс сделала драматическую паузу, – тот, кто никогда ничего в своей жизни не решал.

– Ты сумасшедшая.

– Вот будь у меня пальцы, – мечтательно протянула Никс. – Какие бы приемы я опробовала, какие позы…

– Пожалуйста, помолчи, – взмолилась я.

Чудесным образом Никс послушалась.

Мистер Брюэр быстро пошел по проходу к стремительно бледнеющей женщине, держащей мой тест.

– Джули, в чем дело? Почему ты перестала собирать тесты? Мы должны закончить…

Она показала ему тест, и он замолчал. В странице появилась быстро разрастающаяся дыра, и от нее шел дымок, словно кто-то капнул ядом.

Мистер Брюэр попятился назад.

– Протокол, – громко произнес он, и все головы в зале разом повернулись в его сторону. Он достал из заднего кармана небольшой справочник и начал листать. Его руки тоже дрожали.

Тошнота подступила к горлу.

– Нам нужно позвонить. – Мистер Брюэр взял учительницу за локоть и повел ее через парты к дальней стене спортзала. Они остановились перед телефоном экстренной связи.

Мистер Брюэр снял молоток со стены и с треском разбил защитное стекло.

Он набрал три цифры, и кто-то ответил на другом конце.

– Согласно протоколу, – голос мистера Брюэра звучал неестественно высоко. – Сообщаю, что у одного из наших учеников один из слотов стал желтым, а потом… потом он прожег лист насквозь. Нет, не нижний, не индикатор существа. Нет, не поджег. Окрасился…

Страница в его руках осыпалась пеплом.

– Да… Да… Да… Да… Страница просто распалась, – сказал мистер Брюэр в телефонную трубку.

Студенты повернулись на своих партах и открыто заговорили друг с другом, с отвращением оглядываясь на меня.

Никс щелкнула зубами.

– Не лезьте не в свое дело, – прошипела она.

Никто ее не услышал.

– Координаты… – Мистер Брюэр с прищуром наклонился к панели телефона и прочитал: – 46,5891 градуса северной широты и 112,0391 градуса западной долготы. Да, мы на сто процентов уверены… Да… Понятно.

Он повесил телефон обратно на стену.

Бум.

Раздался взрыв.

Спортивный зал содрогнулся. Столы загрохотали. Зеленые лампы погасли, затем быстро замигали.

Вспышка белого света обожгла глаза, повалил дым, и воздух ударной волной рванул во все стороны.

Из дыма вышли двое мужчин. Это были голиафы: чрезвычайно высокие груды мышц в костюмах, сшитых на заказ, облегающих каждый изгиб их неестественно мощных тел.

Они оскалились.

На их нагрудных карманах золотом был вышит лев – символ Дома Зевса.

– Где он? – крикнул один из мужчин.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

Его голос эхом разнесся по спортзалу.

По их нарядам, внушительному телосложению и отсутствию корон было ясно, кто они – Спартанцы-полукровки из Дома Зевса.

Мистер Брюэр указал прямо на меня.

Карандаш упал с парты, и ученики подскочили от резкого звука. Никс плотнее прижалась к моей шее и зашипела:

– Держитесь от нее подальше!

Двое высоких мужчин прошли ко мне.

Мне резко поплохело.

– Сними капюшон, сынок, – прорычал один из них. – Смотри нам в глаза, когда мы с тобой разговариваем!

Он сорвал с меня толстовку и застыл.

– Босс, это еще одна девушка, черт возьми… Еще одна! – задохнулся от возмущения второй мужчина.

Босс нахмурился.

– Понятно.

Они подошли ближе.

Меня окружили.

Никс плотнее обвилась вокруг моей шеи и зашипела громче.

– Я укушу их, а ты сбежишь. Только скажи.

Ни один из мужчин не отреагировал на ее угрозу.

Даже если бы захотела, я не смогла бы ей ответить.

Босс нахмурился и прошипел:

– Согласно третьей статье теста, выдавать себя за Спартанца и использовать спартанскую кровь карается смертной казнью. Ты в курсе?

– Ни хрена себе, парень, – шипела Никс, – я и понятия не имела… А ты знала?

Комната начала кружиться.

– Да или нет? – крикнул он мне в лицо резким и грубым голосом. – Нам нужно, чтобы ты подтвердила, что в курсе. Отвечай!

Ученик передо мной разрыдался.

Другой всхлипывал.

– ТЫ В КУРСЕ?! – кричал мут, брызгая слюной.

Я моргнула.

– Д-да.

В воздухе мелькнуло что-то серебристое, он схватил мою руку, зажав, словно в тисках.

В сгиб локтя вонзилась толстая игла.

Он нажал на шприц.

Серебристая жидкость хлынула в вены, синевой разбегаясь под кожей.

Я могла лишь наблюдать.

Оркестр заиграл «Траурный марш» Шопена.

Спартанец заговорил гулким голосом, словно я оказалась под водой.

– Согласно закону Спартанской Федерации о тестировании, мы вкололи тебе очищенный адреналин в дозе, достаточной, чтобы убить циклопа… Если ты действительно брошенный мут Спартанцев – а это большая редкость, – то ты выживешь. – Он с сомнением посмотрел на таймер. – Но если ты человек, если ты незаконно приобрела спартанскую кровь на черном рынке и солгала, то умрешь через три минуты.

Он нажал на таймер.

От щелчка меня начало тошнить сильнее. Все больше учеников всхлипывали, хотя мне была непонятна их реакция, ведь это не им осталось жить считаные минуты.

Я тупо уставилась на иглу в своей руке.

Проклятье.

Сердце ушло в пятки.

Чарли будет вне себя от горя.

И это не говоря о том, что Карл Гаусс доказал фундаментальную теорему алгебры в двадцать один год, а я до сих пор не открыла в математике ничего нового. Как стыдно.

Спартанец прервал мои душевные терзания.

– Какие же люди смешные. Очередная девчонка считает, что может обхитрить всех и приблизиться к Багровому дуэту. Просто гребаная эпидемия. – Он насмешливо хмыкнул. – Кронос, защити нас от этой идиотской веб-страницы. Ты профукала свою жизнь, юная леди. И ради чего? Ты вот-вот умрешь. А сама небось продолжаешь фантазировать о Багровом дуэте, как идиотка…

Если я умру прямо сейчас, я никогда не докажу гипотезу Римана. Еще несколько месяцев, и она была бы у меня в кармане.

Спартанец с отвращением покачал головой.

– Уже много веков не рождалось ни одного мута женского пола, – продолжал он. – Среди нового поколения Спартанцев есть наследницы, но все они самые благородные и чистокровные из нас. Ты им не чета.

Он закашлялся, словно одна только мысль о том, чтобы сравнить меня с наследницами, вызывала в нем отвращение, и продолжил разглагольствовать:

– Наследница никогда бы не погибла во время Спартанской Бойни и уж точно не оказалась бы, – он с отвращением оглядел комнату, – в этой дыре.

Он подернул плечами и сказал что-то о бесчестии и необходимости отстаивать чистоту устоев Дома.

Затем снова покачал головой.

– Ни один Спартанец никогда добровольно не откажется от ребенка женского пола, кем бы она ни была. Это кощунство. – Его лицо исказилось от ужаса. – У нас так мало женщин.

Мы неловко посмотрели друг на друга. Пауза затягивалась.

Неужели он хочет, чтобы я что-то сказала?

Я продолжала молчать.

К сожалению, он принял молчание за разрешение продолжать.

– И знаешь что? Ты далеко не первая. В прошлом году у нас было восемнадцать ложноположительных тестов. И все как одна притворщицы. Думаешь мне нравится тратить ресурсы на прыжки по всему миру? И все ради сумасшедших фанаток, которых приходится убивать на хрен? О Кронос, как низко пало человечество! Поделюсь забавным фактом, раз уж тебя все равно скоро закопают: раньше муты принимали микродозы этой дряни, чтобы на равных соревноваться с наследницами, но все сошли с ума. Хотя не мне читать тебе лекцию о безумии…

Запиликал таймер. Второй Спартанец – тот, что все это время стоял молча, – удивленно уставился на него.

– Босс… смотри, – шокированный, он повернул экран к напарнику.

Теперь они смотрели на таймер вместе.

Потом на меня.

И снова на таймер.

– Встань, – неожиданно мягко сказал мне босс.

Он что, собирается сломать мне шею, потому что лекарства не помогли?

Я не двинулась с места.

Проклятье. Я морально не готова.

Я прикрыла шею руками.

– Алексис, ты должна его послушаться, – протараторила Никс. – Вставай сейчас же.

Я оттолкнулась от стола, помогая дрожащим коленям разогнуться, и подвигала корпусом, не совсем понимая, как следует себя вести.

Может, мне стоит размять шею для удобства? Или повернуться к нему, чтобы было легче?

Спартанцы смотрели на меня сверху вниз, словно телепатически говоря, чтобы я рухнула замертво, а я ждала, когда они нападут. Где-то в загробном мире меня ждал Карл Гаусс (я бредила).

Мы… продолжали… ждать.

От отчаяния я начала напевать себе под нос.

Кто бы мог подумать, что умирать будет так неловко?

– Черт, босс, превеликий Кронос, это… это все изменит. Кардинально.

Босс прочистил горло.

– Я знаю.

Он осторожно вытащил иглу из моей руки.

– Согласно статье три, – сказал он, – ты доказала, что являешься потерянной спартанской полукровкой. Настоящим ты объявляешься гражданкой Спарты.

Подождите… Что?

– Тебе девятнадцать лет? – мягко спросил он.

– Да, – прошептала я онемевшими губами.

Он громко сглотнул.

– Ты уже связана с каким-либо из двенадцати Спартанских Домов, включая наследство или спонсорство?

– Нет.

– Если ли у тебя предположения, к какому Дому ты могла бы относиться?

– Нет.

– Согласно поправкам к третьей статье, все Хтоники обязаны участвовать в турнире в восемнадцать лет. Они также обязаны присоединиться к Ассамблее смерти, если выживут после отбора. Есть ли у тебя основания считать, что ты относишься к Хтоникам?

– Нет.

– Тебя когда-нибудь вербовали Титаны? Ты с ними жила? Контактировала?

В голове кричал умоляющий голос приемного Отца: «Пожалуйста, вызовите Спартанцев. Пожалуйста, дети». Приемная Мать выла в агонии, когда ее разрывали на части.

– Н-нет, – ответила я.

– Есть ли у тебя основания полагать, что ты не заполнила оба слота на тестовом листке или что ты можешь происходить от существ?

– Нет, – хрипло прошептала я. Я не сплю. Это реально.

– Как тебя зовут?

– Алексис, – прочистила горло. – Хёрт.

Он сделал шаг ко мне.

– Согласно статье три, – его тон был серьезным. – Алексис Хёрт, теперь ты кандидат на поступление в Спартанскую военную академию… Бессмертие не право, а привилегия. Да направит тебя судьба, дитя Кроноса.

Время паниковать.

Он схватил меня за руку и прошептал:

– Domus.

Мир взорвался.