Она, избегавшая мужчин с ранних лет, чувствовала себя в безопасности рядом с Джоном Ллойдом. Настолько, что едва удерживалась от того, чтобы не ухватиться за симпатичного детектива и не прижаться наконец к тому, кто если не защитит, то поддержит, несмотря ни на что.

Глупое, необъяснимое чувство.

И проверить-то никак не удастся. Джон Ллойд был прав – она никак не могла воздействовать на другого менталиста. Даже мельком заглянуть в его сознание не сумела бы. Как он там выразился? Бетонная стена, а не человек.

– По правде, я очень голодна, – невпопад выдохнула Диана, рискуя показаться совершенно уж невоспитанной. Или шельмоватой девицей, избегающей открытого разговора, потому что ей есть, что скрывать. – Простите, пожалуйста, – тут же вспыхнула она. – Просто я с утра даже воды не пила. Готовилась к причастию, потом воскресная служба, а затем все эти потрясения…

Детектив Ллойд отреагировал неожиданно: он обрадовался.

– Честно? Умираю с голоду, – признался лорд-менталист, вскакивая с кресла. – Пока забежал к Вольфу, пока прибежал домой, а тут уже Медичи трезвонит – чудом поймал на месте. Я сразу сюда… На углу итальянский ресторан, одно из многочисленных предприятий нашего общего знакомого. Продолжим разговор там?

– Общего знакомого, – повторила Диана, поднимаясь следом. – Мистера Медичи?

– Врёт, будто получил в наследство, – мрачно подтвердил детектив, подавая ей пальто. – Вы любите итальянскую кухню?

– Я ем всё, – призналась Диана, закрепляя шляпку булавкой. Локоны, разумеется, вновь распрямятся. Хоть бы до конца позднего обеда продержались.

– Отлично, – кивнул Джон Ллойд, пропуская её вперёд. – Если разговор затянется, то мы, по крайней мере, не умрём с голоду. Верьте мне: нам просто не дадут.

Вскорости Диана убедилась, что детектив ничуть не приукрашивал: к заказанным порциям спагетти и капрезе им подали панцанеллу и целую корзинку ароматных чиабатта с хрустящей корочкой. От вина детектив Ллойд решительно отказался, зато сразу заказал два чайничка чаю. С десертом.

– Любите сладкое? – улыбнулась Диана, оглядываясь по сторонам.

Выбор ресторана оказался удачным. В такое время «обеденные» посетители уже разошлись, занятыми оставались всего пару столиков, да и те скрывались за кадками с гигантскими фикусами и пальмами, отделявшими столики друг от друга. Официанты, не стесняясь немногочисленных гостей, уже принялись за послеобеденную уборку и украшение небольшого зала к Рождеству. Диана с интересом приглядывалась к огромному деревянному ящику, который выволокли на середину зала, и из которого буквально вываливались разноцветные гирлянды, шары и золотистые звёзды. На официантов покрикивал управляющий, указывая, куда и что повесить, и заодно поясняя, почему все они – idioti, и что руки у них растут вовсе не из плеч. Итальянский Диана знала плохо, но бурная жестикуляция исключала превратную трактовку.

– Обожаю, – признался Джон, облокачиваясь о столик. – Эвелин не устаёт мне напоминать, как это вредно, а Константин ей подпевает. Хотя Вольф сам грешен: поймал его за поеданием мороженого. И это в ноябре!

– Ваш друг? – вспомнила Диана. – Как он? Надеюсь, с ним ничего не случилось?

Джон Ллойд неопределенно повёл плечом. Выглядел детектив замотанным, но всё таким же энергичным, как и с утра.

– Сегодня – нет, а в целом – пожалуй. Константин подвязался помогать в бруклинской клинике по рекомендации профессора Зборовского. Это лучше, чем ничего, – тотчас оговорился Ллойд. – Хотя с данными Константина работать рядовым хирургом в частной клинике… Вы не представляете, что это за человек, мисс Фостер! Константин Вольф – тоже менталист, пусть и слабый. Он вместе с профессором Зборовским разработал способ определения магической ауры на теле человека, запатентовал несколько открытий… А в Лондоне он к тому же служил викарием у англиканцев…

Детектив умолк, когда к ним подбежал официант с целым набором соусов. Расставив тарелочки на столе, парень вновь убежал, предоставив гостям право выбирать приправу по вкусу.

– Такого человека невозможно сломить никак, кроме как изнутри, – уже тише закончил мысль детектив. – Ирландия нас сильно подкосила. Вольф до сих пор ищет утраченный смысл, топя себя в работе и служении Богу. Когда мы с Эвелин отправились в Штаты, он сказал, что последует за нами, потому что в Англии его мало что держит. Неправда, конечно: когда Вольф заявил об уходе, в лаборатории и в управлении уголовного розыска едва не взвыли. А церковный приход Константин попросту оставил, как только ему отказали в отпуске, утратив при этом, вероятно, сан. И всё равно потащился следом. Так и заявил: мол, без его помощи нам своенравную девицу ни за что не сыскать. Самомнение, – и Джон Ллойд помотал головой, от чего смоляные волосы окончательно растрепались, и детектив показался внезапно совсем молодым, почти мальчишкой.

– Удивительный человек, – заметила Диана. – Вполне объяснимо, что он сейчас в расстроенных чувствах. Столько потрясений сразу, и наверняка корень его волнений сидит внутри. С разумом, как я поняла, мистер Вольф в полном согласии. Значит, бунтует сердце… Я бы, пожалуй, хотела с ним познакомиться. С таким человеком наверняка интересно даже помолчать.

– О, я непременно организую вам встречу, – пообещал детектив. – Если не возражаете, я бы хотел, чтобы Вольф проверил вашу ауру.

Диана тут же растерялась.

– Но… со дня убийства прошло так много времени… Вы рассчитываете увидеть следы моей ауры на теле мистера Бэрроуза?

– Нет, разумеется, уже слишком поздно. Хочу узнать, насколько вы сильная менталистка, мисс Фостер. Это ваше настоящее имя?

Буднично заданный вопрос заставил вздрогнуть, но Диана быстро взяла себя в руки. Поздно отступать, когда решение принято. Да и разговор с детективом напоминал скорее дружескую беседу за чашкой чая, нежели допрос.

Глупое чувство нарастало. Она, много лет избегавшая и намёка на прежнюю жизнь, доверяла её здесь и сейчас человеку, с которым была знакома всего пару дней. И который при желании мог бы отправить её если не за решётку, то обратно через мексиканскую границу.

– Десять лет назад меня звали Дина Флорес, – тяжело проронила Диана. – Дочь сеньора Фиделя Флореса.

Детектив догадался не сразу. На лице бывшего британского следователя отразилось непонимание, смутная догадка, а затем почти восторг. Совсем не та гамма чувств, на которую рассчитывала Диана.

– Так Маркус был прав! – восхитился детектив. – Помните полицейского, который присутствовал на допросе? Сержант Меркадо сразу заметил ваш акцент. Сказал, так только мексиканцы выражаются. Какая-то мелочь, я не заметил, сам в Штатах недавно… Фидель Флорес? Босс мексиканского синдиката? Да вы шутите, – и Ллойд покачал головой, отставляя недоеденную панцанеллу в сторону.

Диана слабо улыбнулась, откидываясь на мягком диванчике. После сытного обеда стало гораздо легче, но упоминание об отце снова бросило в холодный пот.

– Боюсь, что нет, детектив.

– Так, – посерьёзнел Ллойд, опираясь локтями о столешницу. – Судя по вашему лицу, вы уже подписали себе смертный приговор и смиренно ждёте исполнения. Я же настоятельно рекомендую не торопиться, а прежде рассказать самому неподкованному в подобных вопросах детективу нью-йоркской полиции, что вас так пугает в собственном отце, и почему должен испугаться я. Вы ведь на это рассчитывали, мисс… ну, пусть будет Фостер…

Диана только головой покачала, с сожалением глядя на британского следователя.

– Вы и впрямь совершенно не понимаете, куда попали, мистер Ллойд. Простите, но… как вас вообще взяли в нью-йоркское отделение? Вы же новый человек в городе, а про Фиделя Флореса наверняка слышали только из газет…

– О, это отдельная история, – тут же помрачнел детектив. – Видите ли, я провинился перед отцом.

– О, – сказала Диана.

– Не удивляйтесь, – ещё мрачнее продолжал Ллойд. – Шеф нью-йоркского управления, полковник Лэнгдон – его старый знакомый. И отец ему чем-то должен. Лэнгдону нужен был менталист в отделение, а я, так получилось, находился уже в Нью-Йорке. Можно сказать, отец рассчитался мною. Оговорившись, что это и на четверть не покрывает моего долга перед ним.

– Вы расстроились?

– Наоборот, – заверил детектив. – Теперь у меня есть доступ ко всем архивам, которые помогут мне в поисках запропавшей свояченицы. Правда, времени на поиски с каждым днём всё меньше. Вначале мелкие услуги полковнику Лэнгдону, затем ваш покойный шеф, за которого никто в пятничный вечер не захотел браться, а теперь – вы.

Их взгляды встретились.

– И целый мексиканский синдикат на хвосте, – задумчиво добавил детектив.

Диана промолчала. Всё же Джон Ллойд оказался вовсе не столь наивен, каким старательно себя выставлял. Тогда, в кабинете мистера Бэрроуза, он показался ей другим. И в принципе люди, побывавшие на войне, едва ли остаются простодушными.

Голос, каким Джон Ллойд задал следующий вопрос, глубокий и негромкий, вновь заставил её замереть.

– Как же вы ушли от него?

Диана сглотнула, вновь ощутив привкус пепла и стали. На зубах заскрипел песок, в ушах зазвенел обжигающий ветер Юмы.

– От сеньора Флореса можно уйти только в одном направлении, – тихо проронила она, смаргивая видение безжизненной пустыни. – В могилу.

Джон подождал, пока она соберётся с мыслями, жестом отогнав подкрадывавшегося официанта, который от простого движения пальцами улетел с такой скоростью, словно детектив Ллойд запустил им из пушки.

Впрочем, с лордом-менталистом всякое могло случиться.

– Вы разыграли собственную смерть, мисс Фостер? – подсказал детектив.

Диана неопределённо пожала плечами.

– Полагаю, прежняя я и впрямь умерла в песках Юмы.

– Вы ушли через границу со Штатами через пустыню? – поразился Ллойд, резко выпрямляясь на диванчике. Неосторожно задетая им вилка слетела со стола, но, зависнув в воздухе, послушно вернулась на место.

– Я жила с отцом в городке Хуарес, это почти на границе Мексики и американской Калифорнии, – уточнила Диана. – Мама умерла, когда мне едва исполнилось четыре года, и меня воспитывала дуэнья, которая прислуживала ещё матери. И отец. Сеньор Флорес окружил меня слугами, охраной, убийцами и стенами столь толстыми, что я и не надеялась когда-либо выбраться из-под его опеки. Отец хранил меня как величайшее сокровище – не пользуясь сам, не давая пользоваться другим. Кроме дуэньи, приходящих учителей, священника и некоторых девочек из прислуги, я почти ни с кем не общалась.

– Сеньор Флорес обращался с вами жестоко?

Джон Ллойд не играл в сочувствие – он сопереживал всей душой. Диана почти чувствовала тёплую волну, идущую из самого сердца менталиста. Так вот откуда в нём эта жажда разобраться, защитить, поступить по правде… Это либо идёт изнутри, обезоруживая всех, кто вздумает столкнуть такого человека с прямой дороги, либо попросту срывается, как и любая маска, при первом же порыве ветра.

– Отец был очень добр ко мне, – тихо проронила Диана. – Но только ко мне. Слуги говорили, будто я сильно похожа на маму – может, поэтому… Увы, ни одной фотографии в доме не сохранилось. Я помню её, но глазами маленькой девочки. Уверена, что узнала бы маму с первого взгляда, если бы только увидела вновь.

– Почему же вы хотели сбежать?

Диана невесело усмехнулась.

– Сеньор Флорес не был добрым человеком. Если монстры из сказок и вправду бы существовали, он воплощал бы каждого из них.

Голос дрогнул: вспоминать отца оказалось… страшно. Отца и всё, что его окружало.

– Сеньор Флорес говорил, что я вызываю в нём светлые чувства, – через силу продолжила Диана. – Что я – его спасение. Что на небесах ему будет, что ответить, когда спросят, что же доброго он сделал. Он, мол, укажет на меня, и я стану его билетом в рай. Сеньор Флорес был набожен… и ужасен. Чем добрее он относился ко мне, тем яростнее и беспощаднее он расправлялся с остальными. Чем больше зверств творил, тем ласковее общался со мной. Это было ужасно, – голос сорвался, и Диана закрыла глаза, прижимая ладонь к губам.