Девчушка пошла вперёд, глядя лишь себе под ноги и напевая задорную песню про девицу, которая отказывала женихам, а потом по-настоящему влюбилась в бедняка. Настоящий царевич скрывался под личиной бродяги. И любовь в песне была взаимной. Сказочный красивый сюжет. В жизни было всё по-другому.

Настя ускорила шаг и совсем уже не видела, куда идёт. Вероятно, она бы дошла до дома резчика без злоключений, если бы в один момент госпожа Судьба не повернула своё магическое колесо.

Всё произошло в один миг. Девчонка ткнулась лбом в грудь выросшего будто из-под земли прохожего. На дорогу рухнули оба. Мешок муки вылетел из тонких рук и выбелил чёрные одежды господина. Сначала прогремела брань, а после удивлённо-злое:

– Опять – ты?!

К своему ужасу Настасья узнала голос. Потирая лоб, уставилась на мужчину и ахнула. Перед ней стоял тот самый колдун – кандидат на звание худшего человека в мире! Трудно представить и описать, какой страх овладел Настей, глядящей широко раскрытыми глазами на выбеленного мукой чародея.

– Простите… – Настя выдавила слово с трудом, будто говорила о чём-то запретном.

Пан Вишнецкий потрепал по гриве вороного, гарцующего рядом, и перевёл свирепый взгляд на девочку.

– «Простите»? – Он с трудом скрыл гнев за удивлённой насмешкой. – Ты извинениями желаешь откупиться? Как забавно! О, посмотри, что ты наделала, дрянная девчонка!

Маг указал на себя. Настя оценивающе оглядела невезучего помещика с головы до ног. О возврате денег за мешок можно и не мечтать. Девушка осмотрелась по сторонам, в душе надеясь, что сейчас подойдёт кто-то из знакомых и защитит её от этого чёрта. Но проходящие мимо люди были ей незнакомы. Зато они тихонько посмеивались над ней, а дети, бегущие на ярмарку, показывали на перепачканного мукой сударя пальцами.

Властош старался их не замечать. Всё его внимание приковала Настасья.

– Я не виновата, сударь. Вы же могли меня обойти, – произнесла она тихо, но твёрдо.

И спустя мгновение, бес за язык дёрнул обронить:

– На что только глаза вам Бог даровал? Что в первый раз не заметили, что во второй…

Она побоялась посмотреть на пана, представив его лицо. Хотелось высказать ему многое, но было нельзя: он из высшего сословия, а кто она? Крестьянка. Кметка, как говорят эти западные славенские шляхтичи. Благо, хоть вольная.

«Беги отсюда, дурёха, пока не поздно!» – кричал внутренний голос.

Настя резво потянулась к мешку муки.

– Ещё раз простите меня, я спешу, сударь, – быстро пробормотала она, но сильная рука намертво вцепилась в локоть.

– Стоять!

Сердце девочки упало. Взгляд пана пригвоздил её к месту и заставил встать смирно.

– Вижу, шутить любишь, – волшебник улыбнулся той самой улыбкой, какой улыбается палач осуждённому на смерть. – Может, и мне пошутить, милая?

Вишнецкий, не отпуская локоть, провёл пальцами по золотым кудрям. От его прикосновения Настасью передёрнуло. Хотелось верить, что колдуны не умеют читать мысли.

– Кажется, я говорил, что второго шанса не даю, или запамятовала? Ты едва меня не убила утром. Мой Даман захромал из-за тебя, – Властош кивнул на коня. – А теперь ты сталкиваешься со мной, дерзишь и пачкаешь своей поганой мукой мой любимый плащ. Такой хороший праздничный день мне испортила. Причём – дважды.

Настасья смекнула, что не зря пан перечисляет все неприятные происшествия, клонит к чему-то.

– Сто славенских рублей, и мы в расчёте, замухрышка.

Нехорошее чувство не подвело.

– У меня… У меня нет денег, – голос Насти померк, не осталось намёка на былую дерзость.

Чародей театрально развёл руками:

– Что за люди пошли, а-а! Кого ни спросишь, так ни у кого нет денег! Все прямо – сплошные голодранцы! Милостыню впору просить!

Анастасия не сдержалась.

– Вам, видно, такая жизнь незнакома. По себе привыкли мерить. Хорошо живёте, небось, что такие слова говорите! Жируете, на чужом горе счастье своё строите. А так с живыми людьми нельзя, они ведь слабее вас!

Властошу ждать, и уж тем паче выслушивать речи крестьянской девки, не захотелось.

– Ты меня, главу Шляхты, учить собралась? Не слишком ли много обязанностей на себя берёшь, а, мельникова дочка? Полно лясы со мной точить! Папаша твой где? Говори.

– Вас это не касается! – заявила Настасья, вырвавшись.

Она опустилась на колени и подвязала приоткрывшийся мешок. Хоть что-то осталось в нём, хвала Единому.

Властош не выдержал и, вновь схватив Настю за локоть, поднял на ноги.

– Я узнаю в любом случае и деньги свои получу, а коль нечем отдавать будет, то… – маг не договорил.

Взор его остановился на запястье Настасьи, где был заметен необычный знак в виде крохотного солнца. Властош с силой сдавил её руку, внимательно рассматривая колдовской символ.

– Откуда у тебя это начертание? – голос чародея вдруг сделался тихим, глаза расширились от изумления.

Насте пришлось ответить честно.

– С рождения он у меня, а как появился не знаю. Прошу вас, отпустите, мне больно!

И пан отпустил. Затем странно улыбнулся.

– Мы ещё встретимся… Анастасия.

– Я так не думаю, пан.

– Я прекрасно вижу, что думать ты не умеешь, однако, чему быть, того не миновать. – Вишнецкий закивал, задумчиво разглядывая девчонку, казалось, мысленно он словно что-то рассчитывал. – Так и быть, дам батюшке твоему отсрочку, скажем, дней на семь. Идёт?

– Мы вам ничего не должны.

– Конечно же, должны. А долг – святое. Радуйся и благодари меня за доброту. А то могу и заколдовать кое-кого, я ведь на это способен. Знаешь, как неприятно, когда тебя превращают в жабу? Или, скажем, в дерево… – Маг тронул пальцами левой руки свой изумрудный перстень. – Да-а, превращу тебя, пожалуй, в яблоньку, ежели твой отец не заплатит. Будешь у меня около усадьбы стоять, такое молодое, красивое деревце. А главное – молчаливое.

Ладони Настасьи вспотели. Сияющее кольцо чародея ей не нравилось. А вдруг, правда, заколдует?.. На какие забавы способны настоящие чёрные маги, она помнила хорошо, и всё же чаяла, что не все так безумны.

Властош негромко засмеялся, довольный тем, что сумел напугать дерзкую кметку.

– Где ты живёшь, дочь мельника? – полюбопытствовал он.

– Там, где свобода, – кратко ответила та, желая поскорее уйти.

– Ну что же, я понял. Я найду и тебя, душа моя, и твоего отца. И деньги вы мне вернёте. Я не отступлюсь от своего. Так и передай – привет от пана Вишнецкого. И да… возможно, я предложу тебе ещё кое-что, только не спеши отказываться сразу, Анастасия. Поговорим об этом в твоём доме. Когда бы мне тебя навестить…

– После дождичка в четверг, пан чародей! – Настя зло зыркнула, давая понять, что разговор закончен, и подняла на плечо полупустой мешок.

Властош больше не стал расспрашивать.

– Ну как скажешь. После дождичка, так после дождичка. Да и четверг у нас каждую седмицу, – вместо привычной угрозы, колдун подмигнул Настасье вроде и весело, но в тоже время жутковато.

Он будто воспринял выражение всерьёз! Настя нахмурилась. Странное ощущение кольнуло сердце.

– Прощайте, пан, – молвила она, и устремилась вперёд.

– Скорее – до свидания, замарашка!

Чародей насмешливо помахал ей вслед, с недовольным видом посмотрел на выбеленные мукой одежды. Когда девчонка почти скрылась за поворотом, Властош прошептал что-то, глядя ей под ноги. Настя споткнулась. Упала, высыпав оставшуюся муку прямо на человека, выходившего из трактира – того самого, что на ярмарке оскорбил продавца кофейных зёрен. На руках он нёс бутылку горилки, осторожно баюкая её точно новорожденное дитя. И столкновение с девочкой, умудрившейся разбить его сокровище, сподвигло пропойцу разораться на всю улицу.

– Ты шо, слепая?! Где твои зенки, негодница?! – орал он хриплым голосом на сжавшуюся Настю, а потом опустился на колени и, чуть не плача, собирал дрожащими руками осколки. – Це ж була последняя! На последние грошики куплена-а-а… Мерзавка! Шоб тя черти уволокли! В Огненном Царстве шоб кочергами по башке лупили да припекали! Тварь подколодная! Откуда ноги растут?!

Властош, издали смотрящий на происходящее, блаженно улыбался.

– Вот и я думаю, откуда? – Он пожал плечами, поглаживая по лоснящейся гриве вороного. – Ну что, Даманушка, пошли? Подковать тебя надобно, а то из-за этой неумёхи ты у меня совсем захромал.

Сняв побелённый плащ, но не переставая злорадно скалиться, волшебник отправился к кузнице, ведя за собой коня. Ещё долго до его уха доносилась непристойная брань в адрес дочки мельника.

* * *

Часы на городской башне пробили полдень. Слышался колокольный звон от ближайшего храма. Славенский люд продолжал веселиться. Ярмарка к тому времени заиграла более пёстрыми, жизнерадостными красками. На улицы высыпали скоморохи, бродячие артисты, укротители со зверями и владельцы переносных кукольных театров. Дети бегали, продираясь через толпы взрослых, как угорелые. Крестьянским ребятишкам было потешно видеть, как на площади под музыку танцует настоящий медвежонок. Некоторые устремлялись посмотреть представление кукольников. Те, кому повезло оказаться на базаре с мешочком медных гривен, а то и с несколькими серебряными рублями в кулачке, бежали скупать всевозможные сладости: яблоки в карамели, леденцы, баранки. Заморские яства закупала знать.

… Властош шёл против разноцветной толпы одиноким чёрным пятном. За ним следовал его хромающий конь. Ярмарочное веселье пану не доставляло удовольствия. Танцующий под дудочку медведь вызывал неприятные воспоминания; звон колокола на башне храма возвещал о святом празднике, который язычникам-чародеям отмечать не полагалось. Вишнецкого, однако, заботило другое. Погружённый в думы, он вспоминал её. Несносная девчонка! «У неё символ Солнца, древнего бога Сварга. Неужто та самая?» – думал чародей, шагая по лабиринту торговых рядов.

И там, и тут, со всех сторон кричали ему вслед весёлые голоса, предлагая свой товар, в нос били резкие сладкие запахи, мелодия жалеек и скрипок сейчас казалась невыносимой. Проходя мимо прилавка с пряниками и леденцами, шляхтич остановился, вспомнив, что чуть было не забыл купить подарок.

– Добро пожаловать, почтенный сударь! С праздником вас, почтенный сударь! Да осенит Звездою Медовой сердце ваше Единый Творец! – лучезарно улыбнулся пузатый торговец, и Вишнецкий помрачнел ещё сильнее. – Выбирайте! Сласти разные, дюже вкусные!

– Сколько? – холодно спросил пан, указав на леденец в виде петушка.

– Рубль. Всего один рубль! Вы для детишек своих, сударь?

«Для одной шестилетней крестьянки, – мысленно, с горечью усмехнулся Властош. – Хоть почует вкус праздника маленькая Заринка».

Вслух он сказал лишь:

– Один дай.

После оплаты торговец спрятал леденец в свёрток и подал его пану.

– Скажи мне, любезный, а где здесь кузница? – спросил Властош, пряча гостинец в суму. – Жеребца моего надо подковать.

– Ой, так это ж недалеко! Как раз из деревни, из Полесовки, с юга приехал статный кузнец, мастер! У хлопчика не руки – золото!

После пояснения, как найти кузницу, пан продолжил путь, не обращая внимания на суетящихся вокруг людей. В голове вертелось только одно имя. Настасья.

* * *

– Так ты говоришь, девчонка магией владеет? – осторожно переспрашивал Вишнецкий кузнеца, пока тот менял подковы его захромавшего коня.

В кузнице было так жарко, что Властошу пришлось слегка расшнуровать чёрную тунику на груди. Чародей устроился напротив распахнутого окошка. Не ожидал он, что первый попавшийся кузнец окажется несостоявшимся женихом его проблемы. Верно говорят, нет на свете случайностей!