Третий инструмент – это беженцы, которые добрались до Объекта. Тридцать семь человек, точное количество Марк уже знал. В основном женщины и дети, мужчин чуть меньше, многие погибли, отражая первое нападение на группу. Молчаливые, угрюмые, на всех косящиеся настороженно… Тоже ничего не значит, они помнят, что никто особо не спешил их спасать.

И все-таки именно их должен был использовать продавец игрушек.

– Отправишься к Аделаиде? – догадался Мустафа.

– Придется.

– Она тебе не поверит.

– Скорее всего. Но я буду знать, что сделал все от меня зависящее.

Он шел не только ради этого, Марк надеялся там, на месте, разобраться, как могли использовать беженцев. Хотя возможностей у него было не так уж много: за ними позволяли наблюдать только через камеры, вплотную к людям никого не подпускали, с ними взаимодействовали дроны – таковы основные правила карантина. По-хорошему, следовало бы изолировать еще Леони и тех солдат, которые встречали беженцев у ворот. Но тут уже решили не проявлять излишнюю строгость, людей обследовали и оставили в покое.

Аделаида, вопреки его ожиданиям, не стала устраивать скандал, она проводила его в комнату наблюдения. Она даже сначала ничего не говорила, просто остановилась в паре шагов от Марка, скрестив руки на груди.

Ну а Марк на нее вообще не смотрел, он пристально наблюдал за беженцами. Чужеродный элемент должен быть здесь, он добился своего, он пробрался внутрь… Разве не пора проявить себя?

Похоже, что нет. Люди вели себя так, как и полагается уставшим, измученным путешественникам: кто-то спал, кто-то читал, кто-то нервно ходил из угла в угол. Они объединялись в маленькие группы, селились в комнатах семьями. Ничего опасного или подозрительного…

– Всех уже обследовали? – спросил Марк.

– Да, но если есть настроение, можешь и их пощупать руками. Чтобы не терять навык осязания, так сказать.

Она должна была раздражать его, и она явно хотела этого, но все равно не раздражала. Марка в принципе сложно было вывести из себя, а Аделаида еще и предсказуема. Поэтому в ее речи он привычно отсеивал эмоции и сосредотачивался на сути.

– Нашли что-нибудь?

– Это беженцы, они здоровыми по определению не бывают, – закатила глаза Аделаида. – На том компьютере есть копия отчета, можешь посмотреть.

Принцип работает: главное, не отказала в доступе к информации. Если бы еще язвить смешно научилась, общаться с ней было бы куда приятней.

Марк просмотрел диагнозы беженцев – всех тридцати семи. Ничего особенного, Аделаида права. Ожоги и поверхностные травмы – вообще ерунда. Пять-шесть болезней, вызванных радиацией. Новообразования во всем многообразии. Не хватает конечностей и внутренних органов – тоже, увы, печальная норма бесконечных дорог. Ни у кого ни вирусов, ни инфекций, первая проверка пройдена. Еще четыре на протяжении всего карантина, и нужно будет решать, куда их девать.

И что тогда… Продавец игрушек в чем-то просчитался? Или это вообще не он, мутанты – выходка кого-то другого? Марк заставил себя поверить в это, потому что больше ничего сделать все равно не мог. Он попрощался с Аделаидой, вернулся к себе…

Первый сигнал тревоги прозвучал уже ночью.

Глава 2

Геката ожидала, что придется отчитываться на очередном общем собрании. Она их терпеть не могла, но принимала как неизбежное зло. Однако на этот раз получилось иначе: ее сразу пригласили предстать перед Советом. Она не была уверена, плохо это или хорошо.

Она знала, что многие Воплощения боятся этого момента. Комната, в которой проходили такие встречи, и правда давила: совсем небольшое помещение, квадратное, полностью оформленное зеркально-черным обсидианом. Из-за этого кажется, что тут тесно – и одновременно что ты в бесконечной пустоте, отражения мешают оценить истинный масштаб пространства. Свет есть, но непонятно, откуда он льется, он не слепит, его мало – но мало на что? Тут и смотреть-то не на что, полумрак лишь позволяет принять свое отражение за постороннее присутствие.

Однако Геката прекрасно знала, как устроена эта комната на самом деле, и ничего не боялась. Она уверенно вышла в самый центр, так, чтобы десятки, сотни ее отражений выстроились в безупречной симметрии. Это было не обязательно, просто сила привычки, которая сформировалась, еще когда Гекату происходящее забавляло.

– Почему я здесь одна? – спросила она.

– Общее мнение не требуется. Или требуется?

Совет говорил с ней спокойно, как обычно. Голос, который она слышала, оставался неуловимым, воспринимать иначе его не получалось. Он определенно принадлежал одному человеку, но при этом тот, кто его слушал, не смог бы с уверенностью сказать, молодому или старому, мужчине или женщине. Сегодня голос был одним, завтра – другим, и все равно узнавался всегда.

Другие Воплощения считали это особой способностью, чуть ли не магической силой. Гекате повезло чуть больше: она застала рассвет Черного Города и знала ответы на многие вопросы.

– Нет, не требуется, – сказала она. – Просто я бы хотела узнать кое-что у других Воплощений. Но, возможно, мне ответите вы. Удалось найти тело Лиры Мораны?

– Нет. Воплощением номер 11 были предприняты все необходимые меры, больше невозможно. Лучший результат этих поисков – обнаружение крови пропавшего Мастера там, где нам это было указано.

– В поселке, – кивнула Геката. – И больше ничего, ни одного фрагмента?

– Ничего. Также нами была проведена переоценка всех смертей и исчезновений Мастеров за последний год, как и было рекомендовано Великой Жрицей.

– И как?

– В восьми случаях Мастера исчезли при невыясненных обстоятельствах, до сих пор не найдены живыми и мертвыми.

Восемь, значит… Паршиво. Не факт, что продавец игрушек похитил их всех, Мастера спокойной жизнью не живут и от старости не умирают. Но даже если ему досталась половина исчезнувших, это увеличивает риск для Черного Города.

– Я бы хотела сделать поимку существа, которое нам противостоит, своим приоритетом, – твердо произнесла Геката.

– Требуется пояснение. По двум пунктам. Пункт первый – определение слова «существо».

– Я по-прежнему не знаю, кто за этим стоит. Сначала я была уверена, что человек, потому что его поступки кажутся скорее эмоциональными, чем приносящими выгоду. Но, может, это какая-то сложная система алгоритмов, выгода есть, она просто не очевидна… Сейчас я считаю вероятность биологической и кибернетической формы жизни примерно одинаковой.

– Принято, – бесстрастно сообщил Совет. – Пункт второй – действия, которые предполагает поимка существа.

– Пора нанести ублюдку визит, – усмехнулась Геката. – Пока что он навязывал нам битвы на нашей территории. Даже если он не добивался своей цели, мы несли сопутствующий ущерб. Существо же, судя по всему, имеет неограниченный доступ к ресурсам, оно может направлять сюда то, чем не дорожит.

– План понятен. Существует ли сценарий исполнения?

О, вот они и подошли к опасному моменту… Геката знала, как нужно говорить. Она контролировала себя достаточно хорошо, чтобы даже не испытывать волнения. Но все это не отменяло того факта, что ответ получился слишком коротким:

– Мы будем ориентироваться на мертвый город.

– Требуется пояснение.

– Перед тем, как уйти, существо сказало Марку, что правда написана на улицах мертвого города. Думаю, это было попыткой заманить Марка туда.

– Было ли уточнение насчет того, какой город имеется в виду?

– Нет, но я решила: если мы возьмем список городов, погибших… Ну, не за год, можно даже за два года… Можно начать разведывательные вылазки туда.

– Ожидайте.

Гекату не устраивал такой ответ, хотелось добавить что-то еще, ценное, такое, чтобы Черный Город сразу выдал ей разрешение. Но чем больше она болтает, тем меньше шансы на успех, обычно бывает так. Поэтому Геката сложила руки перед собой, наклонила голову и замерла, ожидая вердикт.

Она знала, чем занят сейчас Совет. Идет анализ всего случившегося – каждого отчета, каждой видеозаписи, каждого повреждения. Этого должно быть достаточно! Они потеряли ресурсы и жизни, понятно же, что нужно убирать угрозу, они и так слишком долго не обращали на продавца игрушек внимания – и вот к чему это привело!

Но Черный Город решил иначе.

– Отказано.

– Что? – растерялась Геката. – Нет, постойте… Почему?

– Отказано в предоставлении Жрице права проводить миссию, в которой нет ориентиров, – уточнил Совет. – Определение «мертвый город» слишком размыто. Это может быть мертвый город в прямом смысле. Это может быть угроза нашему существованию в целях запугивания. Это может быть намеренно ложная версия, призванная выманить нужные формы жизни за границу охраняемой территории. Обилие вариантов призывает к осторожности.

– И что тогда, ничего не делать и надеяться, что повезет? Продавца игрушек сожрет какая-нибудь лягушка, а мы будем жить долго и счастливо?

– Эмоции.

– Извиняюсь, – буркнула Геката. – За форму вопроса, не за суть!

– Меры будут предприняты. Мы составим список мертвых городов и отправим туда разведывательные группы.

– Так я же об этом говорю! Мы с Марком можем поехать…

– Отказано, – прервал ее Совет.

– То есть, разведка будет проводиться – но не нами?

– Именно так. Великая Жрица – приоритетное оружие, которым мы не можем рисковать. Марк Вергер – ресурс, еще проходящий оценку, но сейчас его значимость воспринимается как высокая. Рекомендация: оставаться в пределах охраняемой территории.

Снова хотелось спорить. И не просто спорить, а кричать, ударить разок по обсидиановому зеркалу, проявить те самые эмоции, за которые ей уже доставалось не одно замечание. Но Геката сдержалась: сейчас обстоятельства складываются не в ее пользу.

Хотя это не худший расклад. Разведывательные группы будут предупреждены о том, что их ждет, возможно, больше никто не пострадает. Они получат нужные сведения, и вот тогда Гекату отпустят – уже не чтобы найти цель, а чтобы ее уничтожить. Ну а пока это не произойдет, можно вернуться на Объект-21, к Марку. Официально – чтобы обучать студентов, на самом деле – чтобы присматривать за ним, хотя он о таком и не просил.

Геката оставалась спокойна до самого утра. Она знала, что в Объекте сейчас содержатся беженцы, но не считала, что это такая уж большая проблема… или вообще проблема. Стандартный карантин, что такого? Ей это не помешает.

Ну а утром она узнала, что в Объекте произошла катастрофа. Карантин не отменен, он распространился на всю территорию, и теперь никто, даже Воплощение, не может туда войти – и никто не может выйти.

* * *

Существовали разные типы оповещений об экстренных ситуациях. Самым страшным считалось то, которое своим воем и мертвецов могло поднять, которое мигало красным на всех мониторах, приводило в боевую готовность роботов, сразу же отсылало прямое сообщение в Черный Город – на случай, если потом это будет сделать некому и не на чем.

Но нынешняя тревога оказалась другой. Оповещение рассылалось не по всему Объекту-21, а только в комнаты операторов. И они сразу же получали хоть какое-то пояснение того, что случилось, пусть и не полное. На этот раз их предупредили, что в корпусе, выделенном для карантина, произошел «прорыв периметра». Означать это могло что угодно: от побега одного из гостей, особо буйного и не доверяющего системе, до нападения на это здание извне.

Более вероятным был вроде как вариант с побегом. Марк видел тех беженцев, в большинстве своем – усталые, замученные люди. Но там еще были мужчины, в том числе крепкие молодые, были женщины с умными злыми глазами, способные вскрыть запертые двери. Возможно, они так и не поверили своим предполагаемым спасителям? Вполне оправданно с их стороны, если задуматься.