– Как он тебе? Серб и молод?

– Откуда мне знать.

– Я хотел сказать, дай ему для начала дело № 25. Посмотрим, какой он Мудрич.

– Нераскрытое убийство в отеле «Гранд Нуар»? Тяжелый случай. Только недавно перестал мне сниться…

– Тебе снятся убийства?

– Нет. Я так далеко не захожу, – улыбнулась Марго.

– Ты сейчас про кого?

– Я про поэта. Мне снилось, что я его муза, а он меня воспевал тут и там.

– Видимо, особенно там, – облизнулся лысый.

– Какой же ты болван. Тебе не понять. Иногда так хочется побыть музой, а не вот это все.

– Извини, я не пишу стихов.

– И слава богу.

Игорь провел по лысине рукой, он всегда так делал, когда хотел скрыть обиду.

– Я вижу, тебе его стало жалко?

– Кого? Стажера? Не мой случай.

– От случая до случайности один шаг.

– Пусть попотеет, раз он такой талантливый, – добавила Марго и поправила челку, она всегда так делала, когда хотела переключиться на другую тему.

– Раз он такой красавчик, ты хотела сказать?

– Не в моем вкусе.

– А в твоем какие?

– Такие, как ты, – усмехнулась Марго. – В меру упитанные, с усами и выслугой лет.

– Ты обо мне? – с надеждой посмотрел Игорь.

– Шучу я. Скромнее надо быть, Гарик.

– Скромность – путь к забвению.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Скоро дело уйдет в архив, а у нас и так висяков хватает.

– Не уверена, что из этого будет какой-то прок, вот сегодня было ограбление старушки. Неизвестные обманом вытянули из нее двадцать миллионов рублей.

– Какие богатые пошли нынче старушки.

– Не то слово. Не иначе процентщицы.

– Такого симпатичного и старушке? – снова пошутил детектив.

– Да, жалко, я бы сама ему с удовольствием допрос с пристрастием устроила.

– Как непрофессионально, Рита.

– Ну раз ты настаиваешь, пусть голову поломает.

– Должны же мы знать, за что погиб поэт?

– Кому должны?

– Обществу.

– Сколько живу, сплошные долги. Слава богу, что с мужем развелась, одним долгом меньше стало.

– Без мужа жить легче? – снова пригладил свою проплешину Задержин, предлагая свой аэродром для посадки. Именно для посадки, а Рите хотелось полетов и желательно без пересадок.

– Меньше забот.

– Ты с ним хотела поговорить, может, сама его введешь в курс дела. Дела №25.

– Почему бы и нет.

Зоран и Настя

Зоран сел в баре отеля, он заказал себе чай и развернул газету, в которой не было ничего интересного. Как всегда, новостей много, но ничего нового. Десна саднила и отдавала железом, на душе скребли кошки, каждая уже порядком попортила обои, и нужно было клеить новые, но ничего не клеилось в этом деле, он понимал, что зашел в тупик, и не знал, где выход: то ли возвращаться обратно, то ли продолжать искать черную кошку в черной комнате, которая точно там была, ведь обои кто-то разодрал. Прежде надо было найти выход или дверь, через которую она сбежала. Ему самому позарез нужна была эта девушка, только она могла пролить свет на это темное дело. Что он завтра скажет Марго?

– Я изучил дело.

– Ну и какая версия вам кажется наиболее правдоподобной?

– Все.

– Это как?

Пытался разыграть диалог сам с собой Зоран. Он устал от версий, его мозг был постоянно в работе и не мог расслабиться. Именно это было необходимо сейчас.

К нему подошла официантка и принесла чай, варенье и пирожное с лавандой. Зоран снял маленькую веточку с пирожного и поднес к носу. Знакомый запах дал немного отдышаться и уносил в сон.

– Вам плохо? – спросила его официантка.

– Да, ужасно. Завтра экзамен, а я ни черта не знаю.

– Выпейте чаю, он поможет вам сосредоточиться.

– Это вряд ли, но все равно спасибо. Кстати, что вы делаете завтра? – неожиданно для самого себя спросил Зоран.

– Завтра я работаю.

– Можно я вам подарю другое завтра.

– Красиво, ничего не скажешь.

– Ну так что? Я вам позвоню?

– Если только вы скажете, почему вымерли мамонты.

– Ноль три не отвечало.

– А вы говорили, ничего не знаете, – рассмеялась девушка. – Позвоните, – написала она на салфетке свой номер, – там коммуналка, три гудка – это ко мне.

– Эта девушка всегда знает, чего хочет.

– Да, я в 6 утра встаю на работу.

– И поклонников видимо-невидимо.

– У меня нет поклонников. Я сама тут всем кланяюсь.

– И долго так собираетесь?

– Нет, вы же мне уже пообещали другое завтра. А я такая доверчивая.

– Точно. Я уже начал забывать.

– Неужели вы такой же, как и все? Не может быть, вы же знаете так много про мамонтов, – рассмеялась девушка.

– Нет, Анастасия, я другой.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Не знаю, то есть не знал, а теперь знаю. Оно вам к лицу.

– Ничего не поняла, но мне уже интересно.

– Вы написали его рядом с номером телефона.

– Да, точно. Заработалась.

– Вы сегодня до скольких работаете?

– До восьми.

– Так уже семь, я тогда здесь посижу и подожду.

Улица

Питер, как всегда, был спокоен и прохладен. Город надел серое пальто и смотрел в будущее, ухмыляясь встречному ветру. Он видел, как сейчас Зоран и Настя шли не спеша, о чем-то болтая, еще не любовники, но уже не друзья. Эта парочка выделялась, он весь в малиновом, она в белом, эти ножницы разрезали пальто города.

– А кто же вы?

– Я купец, я всегда торгуюсь с самим собой.

– Я тоже люблю ходить на этот рынок.

– Неужели? Вы же и так неотразимы.

– Неотразима, пока не посмотрю в зеркало. Поторгую лицом перед зеркалом, а потом тащу его на улицу и все время думаю: «Сколько дадут?»

– Коммерция – наше все. Себестоимость не дает покоя?

– Это вы в точку попали – себестоимость. Откуда вы знаете?

– Знаю, сам таким был. Это называется – самонедостаточность. Это из детства. Недохвалили, недолюбили, недооценили.

– Может, хотя у меня с родителями проблем никогда не было, они все время работали и строили светлое будущее, поэтому мне часто непонятно, почему у людей так много проблем с родителями, наверное, они проводят с ними очень много времени. Когда ты проводишь много времени с одним человеком, невольно начинаешь искать эту проблему, потому что банально становится скучно.

А может быть, дело в том, что мои родители не были отравлены прогрессом, они родились в деревне, пили парное молоко и делали все работы по дому, помогая своим родителям. Психика у них была здоровая.

– В деревне? Не может быть! Вы не похожи на крестьянку. У вас сознание не крепостное.

– А какое?

– Раскрепощенное.

– Насмешили, – рассмеялась девушка. – Так что торгуюсь в основном с зеркалом. Никто не узнает во мне звезду, кроме зеркала.

– Главное, чтобы этого было достаточно. Есть результаты?

– Да, чаевые стали больше. А вы из тех, кто ищет смысл жизни?

– Нет, уже не ищу, надоело.

– Уже нашли?

– Уже потерял интерес искать. Теперь я занимаюсь только тем, что пытаюсь себя развлечь. Поддерживаю огонь своего любопытства.

– Значит, теперь вы точно знаете, в чем смысл жизни?

– Смысл жизни в том, чтобы интересно умереть.

– Действительно, интересный вывод. Сколько страсти.

– Вы смеетесь?

– Я все время смеюсь, даже когда не смешно.

– Мне было бы лениво. Я все время удивляюсь, как люди могут улыбаться, когда совсем этого не хотят. И отлично улыбаются, прямо натурально улыбаются. Вы тоже так улыбнулись, когда принесли меню. Вы вообще потом можете различить настоящую улыбку от профессиональной?

– Конечно, в настоящей есть страсть.

– Что такое страсть?

– Это когда не ищешь стула, чтобы скинуть одежду. Это не я сказала, это Нежинский.

– Видимо, он говорил о близости.

– Невидимо.

– Почему невидимо?

– Потому что уже выключили свет. Ведь стула не видно.

– Откуда вообще взялся стул? Если это страсть, откуда знать, что в комнате был стул?

– Если есть комната, то должен быть и стул.

– У стула такая судьба, он всегда должен.

– Ну, тогда дайте свой вариант страсти.

– Хорошо. Это когда двое мчатся на полной скорости навстречу друг другу, а страсть – это просто столкновение на перекрестке.

– Допустим, столкновение. А стол откуда взялся? – рассмеялась девушка.

– А вы непростая.

– А зачем вам простая, она же на ночь, не больше.

– На ночь?

– Я знаю, вы хотите просто со мной переспать, но просто не выйдет. Такая простота меня убивает как женщину. Каждая новая бесперспективная связь убивает.

мужчине уяснить очень сложно,
однако вы должны это понять:
я не умею просто.
Сложно – пожалуйста,
а просто никак.

– Красивые стихи. Это опять Нежинский?

– Нет, это я.

– Я не знал, что вы пишете.

– Разве это стихи, это проза жизни.

– Понимаю, поклонники не дают проходу?

– Если бы поклонники, проходимцы.

– А настоящие какие?

– Как у Нежинского.

– Вам нравится Нежинский?

– Не то слово.

– Я уже начинаю ревновать.

– Рано, вы еще не подарили мне другое завтра, хотя завтра уже давно наступило.

– Тогда вы, наверное, знаете, что с ним случилось?

– Его убили.

– Почему вы так уверены?

– Потому что это и есть другое завтра. Это и есть другое завтра, – снова задумчиво повторила Настя.

– Возможно. Опять стихи на ум пришли? Вы записывайте. Вот у меня есть один друг – поэт, он все время записывает на ходу, с ним невозможно.

– Значит, вы его вдохновляете. Вы муза, то есть муз! – снова повеселела девушка на мгновение.

– Музык.

– Нет, на мужика вы не похожи, – снова зависла Настя на несколько секунд. – Я не верю. Такие не умирают просто так, – вернулась к Нежинскому она.

– Вы же говорили, что доверчивая.

– Но не настолько.

– А насколько?

– У вас все равно нет таких денег.

– Откуда вы знаете?

– От себя, я знаю, что не продаюсь.

Зорану понравилась Настя так сильно, что он даже забыл о Нежинском. Ему вдруг захотелось, чтобы их связывало что-то другое, нежели его смерть. Как странно, что их познакомила чужая смерть. Кто-то умер, а они из-за этого сошлись. Все равно что познакомиться на кладбище. Как романтично.

– Что же вы замолчали?

– Дурацкие мысли.

– Какие? Обожаю дурацкие мысли.

– Такое впечатление, что мы познакомились у могилы поэта.

– Ну да, вы искали пулю, а я принесла цветы. Как много общего.

Зоран вдруг понял, что девушка его раскусила.

– Если вам нужен Нежинский, то я расскажу, и про любовь всей его жизни – Эллу, тоже могу рассказать кое-что.

– После. Хотите угадаю, о чем вы подумали сейчас?

– О чем?

– Опять проходимец, подумали вы, – сказал Зоран, улыбнувшись.

– И что же вы ответили?

– Вы мне понравились с первой минуты.

– А со второй?

– А со второй я понял, что это не случайно.

– Да, вы не похожи на проходимца, вы так много знаете про мамонтов, – рассмеялась Настя.

– Вы считаете, что они тоже выжили?

– Не знаю, по крайней мере, записки они не оставили.

– Ох уж эта таинственная записка, которую все ищут. Значит, она все-таки была?

– Да, она у меня, – неожиданно для себя призналась Настя. Это была та самая правда, которой давно хотелось поделиться. Нет надежнее человека для тайны, чем случайный попутчик.

– Не может быть!

– Может. Очень даже может. Ведь Нежинский так и не оставил мне автографа. Я взяла его сама.

– Вот как?

– Ну и кто вам теперь интереснее, я или записка?

– Конечно, вы, – заулыбался Зоран.

– Чему вы так обрадовались?

– Что бы там ни было написано, вы невиновны.