После того как пробки в середине двадцать второго века сковали пятидесятимиллионную Москву окончательно, работодатели и власти были в восторге, если получалось перевести сотрудника на работу из дома. Дома же можно было установить и многофункциональный тренажёр для спорта, чтобы не ехать чёрт знает куда после напряжённого рабочего дня. Мама тренировалась на таком, пока ещё надеялась найти второго мужа, а потом забила. Выходить в рестораны и магазины тоже постепенно перестала. Зачем, ведь все покупки доставлялись домой дронами: хочешь – тряпки, хочешь – продукты, хочешь – готовые блюда. Помню, однажды, когда я была совсем ещё кроха, мне нестерпимо захотелось мороженого с вишней. Я пристала к маме, а она устало отмахнулась – мол, тебе надо, ты и занимайся. Учись быть самостоятельной. Тогда я впервые сама сделала заказ и вызвала доставку, года три мне было… или меньше? Мороженое прибыло уже через две минуты.

Мне запомнился один из тех редких случаев, когда мы решились выбраться на природу. Я помню огромный, совершенно пустой парк, бесчисленных белок и уток, снующие автоматы, которые подвозили для них корм и меняли фильтры в пруду. Мне стало жутко от огромного прозрачного купола над головой – после защитной ракушки квартиры схватить приступ агорафобии под открытым небом было естественно.

Потом мама стала совсем апатичной, и мы окончательно превратились в домоседов. Зачем куда-то выбираться в выходные, если можно выбрать в программе виртуального посещения любой музей, любой уголок природы и побывать там с полным погружением? Можно втягивать ноздрями запах хвойного леса и идти по нему, прикасаясь пальцами к шершавой коре. Всё будет, как взаправду. Разве можно устоять перед таким искушением?

Когда я была маленькой, перед тем как сесть за рабочий коммуникатор, мама пристёгивала меня ремнями к детскому креслу, чтобы я не пряталась от занятий в шкафу. Онлайн-сеанс с воспитателем, казалось, длился вечно. Зато потом я смотрела мультики, пока нашлёпывала норму шагов по движущейся дорожке, или крутила педальки, играя в total-D игрушки. Потом была школа. Эпидемии голубиного гриппа, свиной оспы и прочих неведомых хворей проносились над миром одна за другой, и карантин стал перманентным, так что своих одноклассников я воспринимала как говорящие головы в круглом окошке на мониторе моего учебного коммуникатора.

Так и прошли мои школьные годы. Как раз на моё взросление пришлась вторая технологическая революция в сфере систем жизнеобеспечения. Вместо тотальной доставки всего и вся, пользователи поголовно стали устанавливать экзистопротекторную автономику. Да, речь о тех самых «медузах», которые заменили доставку, обеспечивая клиенту весь спектр товаров и услуг на дому. После установки в квартиру им требовалась только периодическая дозаправка универсальным наполнителем, а их функциональные сменные модули обслуживались быстро и исправно, так что нам с мамой ни разу не пришлось поволноваться, что у нас кончилась еда или осталась незакрыта ещё какая-либо потребность.

Родители моей онлайн-подружки, Виолки, уговаривали маму прийти на мой выпускной, который проводили в реале. Она отказалась, мол, занята. А я тоже не пошла – сказалась приболевшей. Кажется, мы больше и не общались ни с кем из класса. Грустила ли я по ним? Смешно, право.

Потом были дистанционные тестирования, выдача сертификатов, стажировки. Для какой-то формальности потребовалась моя ДНК; я помню, как открыла створки, и на приёмную площадку для беспилотных устройств шмякнулось какое-то чудище, напоминающее гигантского комара. Нужно было протянуть руку для забора материала, а я всё не решалась. Тогда из него молниеносно высунулся какой-то гибкий зонд, отщипнул кусочек моей кожи и втянулся, прежде чем я успела вскрикнуть.

Наверное, примерно после того случая я решилась сделать последнюю попытку изменить свою жизнь. Была осень. Я специально заказала верхнюю одежду, напялила плащ, села в лифт и вышла наружу – под серое небо и косой холодный дождь. Это так контрастировало с яркими и живыми видеообоями в квартире, с мягко обволакивающим, обезоруживающим, лишающим воли уютом. Я удивилась, помнится – час пик же, в мои пять годиков в это время всё было бы запружено машинами. Теперь не было никакого движения. Даже скорой или полиции. Даже туристического аэромобуса.

Город был бездвижен, только рои мелких сервоботов носились от квартиры к квартире, обслуживая экзистопротекторные модули. Как чудно – подумала я тогда, – жизнь когда-то выбралась из морских раковин, чтобы заявить право на новую сферу обитания. Теперь мы без боя сдали её, вернувшись во влажную среду многофункциональных лож.

Я пошла по улице, вылизанной уборочными автоматами, в поисках работающего кафе или магазина. Мне было интересно, пользуется ли кто-нибудь их услугами. Но тщетно – все горожане сидели по норам, не в силах преодолеть гравитацию комфорта и безопасности.

В тот день я и встретила его – своего социального партнёра. Он стоял на Горбатом мосту и смотрел на воду. Молча проводил меня взглядом, отвёл глаза, когда заметил, что я обернулась. А я решила – будь что будет, когда ещё я увижу на улице парня из плоти и крови! Мы познакомились. Тем вечером он рассказал, что работает в команде очень перспективного стартапа, и они только-только вывели на рынок новейший продукт, который перевернёт представление о том, какой может быть система жизнеобеспечения.

«Золотистая пыльца» – так он называл облако многофункциональных эфемероботов сверхмалого размера. Рой этих устройств действовал слаженно, как единый организм, обеспечивая нужды хозяина автономного экзистопротекторного саркофага. Человеку больше не требовалось покидать эту заботливую, как материнская утроба, капсулу. Эфемероботы обеспечивали все потребности организма внутри этой ракушки. Можно было работать, учиться, заниматься творчеством или развлекаться – всего лишь выбрав нужный режим. Золотистая пыльца могла проникать сквозь человеческую кожу, приносить кислород и питательные вещества в каждую клетку, убирать отходы жизнедеятельности и разбирать отжившие белки – словом, стала заменять работу всех систем организма. Прощайте, трубки с питательной смесью, вакуумные отсосы и контейнеры для биоотходов, прощай, субстратные покрытия и прочие изобретения бетонного века. Теперь мы дышим золотистой нанопыльцой, которая поддерживает наше бессмертие, как когда-то амброзия и нектар питали олимпийских богов.

Мы с Эммануилом не знали тогда, что станем рабами этой пыльцы. Не знали, что она похоронит наши планы завести детей. Не знали, что потеряем даже общение между собой.

К счастью, у нас хватило ума – или воли – понять, что нам требуется помощь. Что ж, вот она и пришла: помощь, которую мы заслужили.

– Вы на месте, – машет рукой силуэт впереди. Рядом с ним ещё двое, парень и девушка. «Да, мы, наконец, преодолели этот проклятый коридор», – думаю я. Делаю шаг и, истратив остатки сил, проваливаюсь во тьму.

Кримильда

А он красавчик. Ясное дело, ничего из ряда вон выходящего. Вообще не факт, что у него есть хоть какие-то достоинства, которые оправдывали бы интерес к нему.

Он просто живой.

Одного этого оказалось достаточно, чтобы я потеряла самообладание. Да, этого-то мне и не хватало внутри моего уютного кокона. Это и сводило меня с ума: невозможность встретиться с человеком, которого можно просто обнять вживую.

Мои подруги меня не понимают. Ну как, подруги… Нет, это реальные люди, не какие-нибудь фантомы из симуляций. Я даже знаю их локации. Наши с Викторией ячейки находятся в одном ряду, в одной шеренге, в одном массиве, который оборудован под парком Горького – метрах в ста друг от друга, если мерить физическими расстояниями. Можно набраться силы воли, выйти наружу, пришлёпать к ней и постучаться в оболочку саркофага. Если Вика будет бодрствовать, а не виртуалить, она может даже открыть жалюзи и сделать видимым своё лицо. Как странно, что мы с ней так никогда и не попробовали это сделать.

Клавдия… С ней сложнее. Когда-то мы действительно были близки и, казалось, понимали друг друга. Мы могли сутками напролёт поддерживать окно телепаторного канала, всё болтая и болтая о всяком-разном. Теперь не так – она стала более закрытой, отдалилась, на вызовы отвечает неохотно. Я предчувствую, чем это кончится. Так же было с Валей, и с Инной. Пыльца кого хочешь загонит в глухой виртуал. Не поможет ни яростная электростимуляция мышечных групп, ни virt-кардио, ни хобби, ни развлечения.

Всё наскучивает. И раньше всего наскучивает имитация плотских наслаждений. От них сложно отказаться, но одновременно же, от них буквально тошнит. Можно выкрутить в настройках максимум маскулинности, ядрёный букет феромонов, смонтировать под себя любую анатомическую деталь. Да только толку. Тело понимает, что его обманывают, и постоянно проводит кортизоловые интервенции, уворачиваясь от химических нейтрализаторов, которые выделяет золотистая пыльца, чтобы купировать дискомфорт.

Марина – это особый случай. Она продолжает работать. Точнее, она служащая. Её сфера – это что-то вроде телефона доверия. Если вам грустно, одиноко и ничего не радует, если вы подумываете об отключении своей личной экзистопротекторной капсулы от сети жизнеобеспечения – вам к ней. Она выслушает, поддержит, даст совет. Вы не почувствуете фальши. А потом, когда её рабочее время выйдет, она позвонит подруге и начнёт думать мне прямо в мозг о том, как ей погано, как она разочаровалась и как ей самой нужен мозгоправ. Я как-то набралась бестактности и откровенно подумала ей вопрос, почему она продолжает этим заниматься.

– Чтобы не сойти с ума окончательно, – ответила она.

Враки, конечно. Преувеличение. Эфемероботы никому не позволят сбежать в безумие. Мы обречены на здоровье, а фармакология обещает нам ещё и почти бессмертие.

У меня никогда и в мыслях не было нести какую-то общественно полезную нагрузку. Я в моём учебном потоке была, наверное, самая тупая. Может, надо было продолжать заниматься индивидуально? Вопросы – к родителям. Они родили меня по социальному договору и после моего совершеннолетия с облегчением замкнулись в своих капсулах, не испытывая более угрызений совести, что их чадо требует внимания.

Когда мне было лет десять, стало понятно, что в одиночку знания усваиваются учащимися значительно хуже, чем на совместных занятиях, и сеансы гносеозагрузки снова стали групповыми. Так я и познакомилась со своими подругами. Но общаясь с ними, я всегда ощущаю себя слабым звеном. Хотя все показатели когнитивно-коммуникативной сферы у меня в порядке, но память подводит, отказываясь вспоминать тот багаж совершенно ненужных для жизни знаний, который в меня загружали.

Ну правда, на кой это всё? Ты заканчиваешь гносеоподготовку, тебе присваивается основной гражданский профиль – и ты отправляешься в запас. Я не представляю себе, что должно произойти, чтобы тебя потревожили в запасе и привлекли к какой-то реальной работе. И правда: всё очень ловко продумано и налажено, полный коммунизм – воздух, пищу и легальные фармакологические удовольствия обеспечивает золотистая пыльца, а развлечения – зрелища, слышища, нюшища – обеспечивают алгоритмы в наших саркофагах. Всё прекрасно работает и без нашего участия, так зачем мешать машинам выполнять их работу?

Такая вот у меня жизненная философия. Нет, я, конечно, не против помогать людям, если действительно смогу быть им полезной. Если в один прекрасный день всё полетит в тартарары, я готова подорваться с места, стать в строй и делать, что скажут. Но, мне кажется, верить в такую лютую конспирологию – как-то даже и не комильфо, когда ты взрослый.