– Ален, видел нашу новую перчинку? – Агнес всегда умела подмечать детали и придавать жизни своеобразную насмешливую окраску. – Знаешь, может мы теперь будем по утрам встречаться у управления? Как-то мне страшно с ней в лифт заходить. Так и кажется, что ее огромные ручищи сомкнутся у меня на шее. А если меня с ней в спарринг поставят? Прости, но я сразу рухну на мат и буду биться в конвульсиях, лучше уж ты меня прибьешь, чем она.

За левым столом сидел Хас Тилинг, один из лучших детективов Центрального полицейского управления, которому давно поручали значимые и резонансные дела. Он был невысокого роста, гладко выбрит, тронутые сединой волосы зачесаны назад, одет всегда в идеально наглаженную рубашку и брюки, а ботинки начищены до блеска даже после бессонных ночей в управлении. Расмус несколько раз был с ним в одной команде и ценил его профессионализм. Но ему казалось, что Хасу не хватает стержня, стального и не прогибаемого. Хотя ему ли было судить об этом после дела Линды Смит. Тем более поговаривали, что Хас метил на место Якоба, когда тот пойдет на повышение или пенсию, и это в обход Маркуса.

«Неудивительно, что это дело поручили ему», – подумал Ален, протягивая Хасу руку.

Тилинг встал, пожал ему руку и, взяв папку, лежавшую на столе, повернулся ко всем.

– Расмус, спасибо, что присоединился, и добро пожаловать обратно. Детектив Расмус будет в нашей группе. Мы должны поймать того, кто сделал это с Якобом, нашим шефом и другом. Надеюсь, мне не надо подробно напоминать всем, что информация конфиденциальна и не должна просочиться в СМИ. Ни одна деталь. – Хас просканировал взглядом собравшихся, на долю секунды остановившись на Расмусе, и Алену это очень не понравилось. – А теперь приступим. Вчера в загородном доме было найдено тело Якоба Скара. Его обнаружила Мари. В субботу она звонила отцу около девяти вечера, и они договаривались пообедать в час дня в воскресенье. Она немного задержалась, потому что заезжала за любимым пирогом Якоба в ресторан, а потом застряла в пробке. На телефон Скар не отвечал с самого утра, но Мари решила, что он в саду или занят чем-то в гараже. Она приехала к нему примерно к двум часам, но дверь никто не открыл. У нее был свой ключ, так она вошла в дом и обнаружила тело отца в кабинете.

Хас подошел к большой передвижной доске, стоявшей у стены, выдвинул ее в центр и показал на прикрепленные на ней фотографии. На снимках Якоб был привязан к креслу в рабочем кабинете, на груди по голубой рубашке растеклось огромное бордовое пятно вокруг множества порезов. Губы были в проколах, из которых торчали черные толстые нити. Ален смотрел на фото и не мог оторвать взгляд. Тошнота подкатила к горлу, но Расмус вдохнул воздух через нос и достал из пачки сигарету. Курить в помещении запрещалось, но даже держать ее в руках и нюхать табак приносило своеобразное облегчение.

– По предварительному заключению экспертов, Якоб умер от колотых ран в промежутке с десяти вечера до двух часов ночи.

– Сколько ран? – уточнил Ален.

– Тринадцать.

Ален втянул воздух через нос, а Хас продолжил:

– По предварительному заключению, все сделаны одним и тем же предметом. Орудие убийства на месте не найдено. Мы ждем анализ на соответствие с орудием, которым была убита Линда Смит.

– Но нож из дела Линды должен храниться в архиве улик, – прервал Расмус.

– Да, он в архиве. Мы проверили. Но мы должны провести этот анализ. Вдруг у убийцы есть такой же.

Ален кивнул.

– Продолжаем. Рот был зашит после смерти. И это пока первое несовпадение с делом Линды Смит. Либо убийца сделал это намеренно, чтобы сбить нас со следа, либо в этом был какой-то смысл.

– Или он не знал этих деталей, – сказал Ален.

– Или так. Тогда нам надо проверить, что было в прессе по делу Линды, – ответил Хас. – Если это подражатель, то мы об этом узнаем. Рассмотрим все версии. Сейчас эксперты заняты отчетами и анализами. Мы же с вами должны в первую очередь изучить улики и провести полное сравнение почерка этого убийства с убийством Линды и другими. Поэтому обсудим самую очевидную, на мой взгляд, версию. Я изучил дело Смит. Убийцей была Иллая Стоун, психолог и консультант по вопросам адаптации детей, подвергшихся насилию и переживших травмирующие ситуации. При облаве ее машина упала в реку недалеко от города Ром, тело так и не нашли. Верно, детектив Расмус?

– По сути да, по фактам нет.

– Уточни.

– Облавы как таковой не было. Ее еще не обнаружили на тот момент, когда она съехала в реку.

– То есть это была либо случайность, либо самоубийство, либо обманный маневр?

– Мы могли только гадать, что произошло в тот момент.

– Ясно. Как ты считаешь, какая доля вероятности того, что она не умерла в той аварии?

– Вероятность есть, – сказал серьезно Ален и сцепил руки, ему следовало рассказать им о записке, но что-то не давало произнести это вслух. Он должен был еще тогда, две недели назад, приехать в управление и рассказать Якобу и Тому, что получил послание. Может, это могло спасти жизнь его начальника. Но он промолчал. Как и сейчас.

– На столе в кабинете Якоба лежала записка. – Хас прикрепил к доске увеличенное изображение:

Детективу Алену Расмусу.

Рыба всегда гниет с головы. Глаза застилает пелена гордыни. Но голову я уже отрубил, а жабры, протухшие от уныния, вырвал. Осталось разобраться с туловищем, пожираемым плесенью жадности и зависти, червями блуда и чревоугодия. Зачем? Потому что она это заслужила.

Ты, Расмус, хвост, на который скоро сядут прожорливые мухи гнева.

Ален вчитывался в слова, пытаясь уловить интонацию и посыл. Это явно писала не Иллая. Сухой, высокомерный тон, официальное обращение, указание на мужской род отправителя.

– Есть какие-то мысли, детектив? – Хас серьезно смотрел на Алена.

– Мысли есть. Вот только не очень вам понравятся. Если Якоб, по мнению убийцы, голова, то можно предположить, что тело – это управление и его сотрудники, то есть все вы.

– Или конкретнее команда, которая вела дело Смит, – добавила Ида, и Расмус кивнул на ее комментарий и продолжил:

– И это может значить, что убийство Якоба только начало. Почему я хвост, возможно, из-за того, что ушел из управления, или потому, что был близок к Иллае. Сложно сказать с ходу. Что означает, что на меня сядут прожорливые мухи гнева? Наверное, отсылка, что и я под прицелом.

– Возможно, в прямом смысле, – вставила Ида. – Пули очень даже прожорливы и страшны в гневе.

– Сомневаюсь, ведь если у нас связь со Стоун, то она не пользовалась пистолетом.

– Пока у нее не появился твой, – опять кинула Пеппер, но Хас предложил Алену продолжить.

– Фраза «Она это заслужила» вызывает у меня двойственные чувства.

– Как и у меня, – кивнул Хас. – Либо «рыба», то есть жертвы это заслужили, либо…

– Это подражатель, и он считает, что Иллая заслужила возмездие. – Ален постукивал сигаретой по столу.

– Насколько я помню, – добавил Роберт, – в СМИ пару месяцев писали, что машина с убийцей упала в реку, то есть версия, что она умерла, была самая очевидная и еще долго мусолилась.

– Именно. Что у нас есть еще? – Хас посмотрел на Чака. – Продолжай.

– Еще мы рассматриваем религиозную составляющую, – ответил Чак. – В письме перечислены семь смертных грехов. Возможно, убийца религиозен и решил, что полиция вобрала в себя все грехи. Или Якоб был как-то связан с религией. Тут мы уже обратились за консультацией специалиста, я завтра поеду по церквям и приходам.

– Это в общих чертах о том, что мы имеем. Что-то еще видишь из записки, Расмус? – Хас вновь взглянул на Алена, тот сглотнул, зная, что должен рассказать о послании. Времени разбираться самому не было, да и сил после бессонных ночей тоже. Может, они увидят то, что упустил он. Может, это было предостережение или предупреждение, а он ни черта не понял? Ален откашлялся.

– Есть еще кое-что, – он поджал губы и напрягся всем телом. – Две недели назад, в день моей свадьбы, я получил письмо, – выдал он как можно быстрее.

Все ошарашенно уставились на Расмуса, атмосфера в переговорной начала ощутимо накалятся, но Ален достал телефон и открыл фото записки.

– Том, распечатаешь, я кину тебе на почту.

Том встал и вышел из комнаты. Вскоре он вернулся и прикрепил к доске увеличенный текст:

Привет, детектив.

Поздравляю с днем свадьбы тебя и Агнес. Вы отличная пара! И вот мой тебе подарок:

Кэрол Джунс (Каролина Расмус), Первый округ, город Восточный, Девятая улица, дом тридцать семь.

Удачи. Передашь маме привет?

Хас сурово посмотрел на Расмуса.

– Ты кому-нибудь рассказывал об этом?

– Только отцу и моему психологу, – Ален опустил взгляд.

– Почему ты не пришел в управление? – возмутился Тилинг, нахмурив брови.

– Потому что не был уверен.

– Интересно, в чем? – Ида была напряжена и источала нарастающий с каждым ее вдохом гнев.

Ален смерил ее взглядом.

– Эти две записки написаны разными людьми.

– Как ты это определил? – усмехнулся Чак. – Ты теперь не только мастер по дереву, но и по анализу текстов?

Ален повернул голову и одарил Брэйва презрительным взглядом. Тот продолжал ехидно сверкать зубами.

– По интонации, по обращению – по тому, плюс написано от лица мужчины, – сухо ответил Расмус.

– Где оригинал? – спросил Хас.

– У меня дома, я привезу.

– Был только этот лист с напечатанным текстом или что-то еще? Как он попал к тебе?

– Кто-то оставил белый конверт на пороге моего дома. На конверте не было никаких адресов, марок или еще чего-то.

– Но могли быть отпечатки, частицы, – недовольно произнес Хас.

– Сомневаюсь, – буркнул Ален.

– Привози, отправим в лабораторию.

Расмус сжал челюсти, но сказать было нечего, он повел себя не как детектив, а как идиот. Он подвел Якоба.

– Что-то еще, о чем мы должны знать? – Хас сложил руки на груди, он был суров и всем своим видом показывал разочарование.

– Нет.

Алену хотелось крушить все вокруг, крушить себя.

«Какой из меня детектив? Вот какой? Так облажаться, подставить коллег, скрыть улики, вновь дать ей уйти, отпустить убийцу».

– Тогда поступим так. Расмус, ты должен быстро войти в курс дела и просмотреть все, что у нас уже есть, к завтрашнему утреннему совещанию. Для оперативной работы я решил номинально разделить нашу группу на две команды. Я, Чак и Ида будем заниматься уликами. Чак, продолжаешь работу по связи с религией и грехами. Выясни, был ли Якоб прихожанином какой-либо церкви, есть ли какая-то связь и почему именно гордыня приписана Скару. Мы с Идой заглянем в морг и поедем к Мари. Том, ты смотришь камеры на дорогах и проверяешь его телефон. Может, ему приходили какие-то угрозы или было что-то заслуживающее нашего внимания. Как думаешь, что-то сможем выжать из разбитого ноутбука?

– Сомневаюсь, жесткий диск уничтожен, – ответил Том.

– Ладно. Ален, ты проведи сравнение с делом Смит и Роттеров и прошерсти публикации, какие детали выставлялись на всеобщее обозрение. Роберт, поторопи экспертов с отчетами и помоги Алену со статьями. Вопросы?

Все напряженно молчали.

– Тогда всем спасибо, и будьте готовы к суточной работе. Мы должны вывернуться наизнанку, но найти этого урода. Ради Якоба.

Была уже полночь, когда Расмус вернулся домой. После брифинга к нему подошел расстроенный Том и спросил, почему он ничего не рассказал раньше, а Алену нечего было ответить. Он и себе-то боялся признаться, что чувства к Иллае не прошли, что он не забыл ее и не хотел давать новый ход делу, потому что боялся найти ее и не знал, как поступит в таком случае. Сможет ли надеть на нее наручники или даст ей вновь исчезнуть.

Его штормило от усталости и перенапряжения, тело ломило, и казалось, оно пропиталось забытым запахом погони. Он чувствовал себя гончей, которая уже несколько дней мчалась за призрачными кроликами.

Ален вошел в гостиную и увидел Агнес, которая сидела на диване и смотрела ночные передачи, ловко закидывая в рот свой любимый попкорн со сливочным маслом.

– Ты как? – спросила Агнес, посмотрев на него.