В его голове промелькнули картины возможного использования. Заставить её говорить… Послать её к тем, кто считал её союзницей… Показать всем на этой станции, как легко ломается прямо на глазах гордость эльфов, всего лишь одним нажатием… держать её в клетке, пока не найдёт выгодную цену… Водить с собой как доказательство того, что он тоже умеет играть чужими законами. Сейчас он видел всё это именно как инструмент… Как валюту… Как язык устрашения… И даже как средство превратить чужой замысел себе на пользу.

Когда замок этого приспособления окончательно встал на место, Кирилл позволил себе улыбнуться – не яростно, а тихо, и даже как-то удовлетворённо. Он не торопился ставить окончательную метку. Вкушая момент, он дал себе право на сцену. Станция вокруг будто притихла, лампы затаили мигания, и даже искривлённые панели казались внимательнее. Ему хотелось, чтобы она очнулась именно в этом помещении и сама увидела то, как её собственное украшение сжимает её шею. И делает её саму тем, кем она хотела сделать других.

Потом он опустился на одно колено, положил руку на её лодыжку – не в жесте заботы, а как знак владения – и шепнул, будто намереваясь оставить память:

“Пусть сама примерит своё украшение.”

И в этом шёпоте не было жалости. В нём было только расчётливое спокойствие человека, который поймал врага на крючок собственной удочки и теперь решает, что пойманного можно лечь изучать, как редкое существо в лаборатории, или – использовать для того, чтобы переписать правила игры.

Некоторое время Кирилл стоял над ней, и мысли его вязались не в череду – они плели практически целый гобелен из появившихся у него возможностей. Каждый вариант имел свою тяжесть, свой запах. Быстрый барыжный обмен – запах денег и дешёвого рома… Учеба и эксплуатация – запах машинного масла и потёртых карт… Продажа флотским рекрутёрам какого-нибудь из соседних государств – запах официальных портов, официальных печатей и риска… Использование знаний – запах сгоревшего кофе в комнате с симуляторами и долгих ночей у приборных панелей… Всё это было как набор инструментов на столе хирурга, и он с жадностью рассматривал каждый.

Он видел первый путь – продать такой “трофей”. Быстрая операция. Пару слов в нужном закутке… Тёмный коридор… Двое торговцев… И уже униформа другого разумного сидит на его теле, а в кармане – звенят те самые немного странные, но принятые здесь монеты – империалы. Это освобождало бы его от излишней ответственности. И даже в чём-то, может хотя бы частично, устраняло риск преследования со стороны Империи эльфов. Но мысль о лёгкой прибыли скользнула по нему холодом. Кому отдашь такое сокровище? Кому доверишь ошейник, когда тот же ошейник может стать рычагом? Кто даст столько, сколько стоят её знания? Торговцы – голодные, но только до быстрой выручки. Они распиливают ценность на куски и оставляют за собой лишь запах дешёвой наживы.

Другой путь – долгий и расчётливый. Она – кадровый офицер военного флота эльфов. Это не просто навык. Это фактически полноценная система координат. Имперские офицеры держат в голове карты звёзд, кодовые фразы, протоколы посадки, минуты запуска, привычки адмиралов и слабости конкретных корабельных систем. Один такой обученный разумный – это ходовая информация о маршрутных коридорах, о том, где хранятся резервные реакторы, как обходятся энергосетевые защиты в гибридных кораблях. Он видел перед собой не тонкую тельную силу, а ключ – ключ к карточным дверям, к закрытым мастерским, к симуляторам, к сейфам с черновыми записями.

Ещё он знал цену знаниям. Обучившись у неё пилотированию – не только читать приборы, но чувствовать корабль как продолжение тела – он мог бы получить свободу от мелкого шантажного ремесла станции. Один раз научившись, он мог забраться на полузабытый склад, украсть какое-нибудь оборудование, и продать его же хозяину на черном рынке как найденный трофей… Или, что важнее, уйти сам. И не только уйти. Но и управлять каким-нибудь корабликом, направляясь туда, куда никто из местных и не мечтал попасть. Сейрион могла научить его читать язык техно-магии, распознавать слабые точки в энергетических узорах, объяснить, где спрятаны слепые пятна станции, показать, как встроить энерго-струю в микрорельсу и обойти охранные цепи.

Он думал ещё и о способе извлечения подобных секретов. Нельзя было просто сесть и ждать, пока она заговорит. Надёжнее было воплощать такой план по частям. Сначала – контроль. Держать ошейник как молчаливый пульт, как иголку в ладони, чтобы любое непокорство внезапно обрывало попытки. Затем – симуляция доверия. Показать мягкость… Протянуть чашку воды… Говорить тихо и спокойно. И даже позволить ей думать, что она всё ещё хитрее, чем он. Когда она начнёт говорить, а офицеры говорят, когда чувствуют угрозу и когда пытаются выстроить план, он будет слушать и фиксировать то, что ему впоследствии может пригодиться. Те же акценты на названиях систем… Имена командиров… Номера кораблей… Коды мест состыковки… Всё это может оказаться полноценной валютой, что будет даже дороже тех самых империалов.

Также он тщательно взвешивал и все возможные технические риски. Ошейник работал на переплетении магии и материи. Он видел жилки света в металле и знал, что просто так отключить его нельзя. Разломать – значило потерять весь корпус знаний, а ещё и дать ей шанс умереть. Магическое устройство могло ответить разрушением духа или энергозазором. Надеть на неё – означало удержание власти, но и ответственность. Кто-нибудь мог отследить метку ошейника, и тогда Империя эльфов может начать искать того, кто “позволил” себе помочь исчезнуть её офицеру. Пусть даже беглому. Сохранить – значит хранить опасность рядом с собой. Такой ошейник мог стать полноценной буровой вышкой, ожидающей взрыва. И тот, кто носит его, всегда ходит под прицелом.

Он видел и политическую игру. Как ни крути, но Сейрион – лицо Империи. Если он сможет заставить её выполнить маленькую услугу – сказать пару слов в нужном эфире, передать логи – то его имя может всплыть в нужных уличных сводках. Можно было инсценировать её бегство и подать информацию в контрабандные сети как “пойманный кадр Империи”, продав её знания крупным игрокам. Тем же пиратам, капитанам-одиночкам, которые хотят научиться навигации среди магических штормов. Лидерам какого-нибудь подполья, если здесь таковые имеются, и которые ищут, кого посадить на захваченные шлюзы… Инженерам, ищущим мастера для ремонта гибридного реактора. Так как в таких местах нужен технически подкованный персонал, который не жалко… Каждый из них платил бы по-разному. Кто-то деньгами… Кто-то технической помощью… А кто-то даже защитой и местом в новом месте или даже мире.

Ещё была человеческая цена. Он знал, что держать разумного в подчинении – значит принимать на себя тяжесть потенциального предательства. Так как даже не смотря на то, что он заранее предполагал нечто подобное, сейчас внутри него играла горечь от самого осознания её замысла. Ведь она приготовила ошейник для него. А значит, она считала его слабым или предсказуемым. И сейчас он мог бы отомстить ей фактически мгновенно. Дав ей самой почувствовать ту же беспомощность. Но мщение – оно сиюминутное, и не кормит завтра. Выгоднее было взять от неё не чувство вины, а знания. Один урок по пилотированию… Один план спасения склада… Один пароль от шлюза… И он получил бы куда больше, чем любой быстрый удар.

Придя к таким выводам, он составил в уме последовательность шагов, хладнокровно и ясно. Сначала ему нужно усилить контроль. Не ломать ошейник, не отключать, а закрепить. Убедиться в том, что на нём нет каких-то маркеров, что позволят посторонним удалённо контролировать его, но оставить за собой возможность шока на малейшее непослушание. Затем – приготовить убежище для себя. Тихое помещение, где не глушат маг-следы. А рядом – заряженный изолятор, чтобы её парализатор, даже с повреждёнными линиями, не мог внезапно дать икру. Ведь даже само его присутствие заставит посторонних задуматься над тем, стоит ли провоцировать того, кто явно умеет использовать подобное оборудование. Тем более, что внешне его неисправность практически не заметна. Третье – в заранее подготовленных условиях начать добычу полезной информации. Действуя мягко, как отмычка. Попросить рассказать о каком-то рейде… О процедуре техобхода… О том, кто пускает корабли на стыковку… Каждое же её слово тщательно фиксировать… И осмысливать… Четвёртое – практическое. Превратить её работу в своё обучение. Сидеть рядом, держать руку на рычагах управления, и смотреть. Запоминать… Расспрашивать о тонкостях. Перерывах. Поворотах. Даже о том, как корабль “дышит” при сбросе излишнего конденсата. Пятое – сеть. Постепенно, с её помощью, он должен выйти на разумных, которых здесь тоже иногда называют “людьми” без привязки к расе, готовых платить за информацию. Какие-нибудь мастера контрабанды… Мастера симуляторов… Механики, способные клонировать часть её знаний в искусственный модуль… Шестое – план “выхода”. Когда выйдет срок – продать как трофей или использовать как ключ. Позже он решил, что лучше с ней сделать. Но пока что он склонялся к тому, что лучше не продавать сразу. Держать – и использовать. Продать можно всегда, но продать навсегда – значит упустить шанс стать больше, чем мелкий торговец. Шанс стать управляющим судьбой… Своей собственной… Возможно даже какого-то корабля. Это было уже не столь существенно.

Всё это думалось холодно, почти научно. Но были и тени эмоций. Мелкая гордость от ощущения власти… Та же горечь, от которой ему хотелось показать, что он сильнее… И тихая осторожность – чувство, что игра с живым офицером Империи – это не шахматная партия у костра, а бой в узком лабиринте, где один неверный шаг может привести к катастрофе. Он знал и про моральный счёт. Чем дольше он держал её в подчинении, тем, вполне возможно, сложнее ему самому будет потом смотреться в зеркало. Но Кирилл не был философом. Он был практиком. В этом коридоре, где даже сама эта старая космическая станция сама умела хранить тайны, он понимал, что смелость – это не броский порыв, а расчёт на годы.

Мысленно вздохнув, он медленно провёл взглядом по её лицу – по фарфоровой щеке, по тонким губам, по полузакрытым векам – и в этом взгляде было не сочувствие, а окончательное решение. Пусть она сама примерит своё творение. Пусть она станет инструментом, через который он вытащит из Империи то, что ей не следовало приносить в этот мир. Дисциплину флота… Возможно даже какие-то карты, коды, привычки и – если повезёт – любовь к полю, где металл и магия говорят на одном языке. Он уже слышал, как в его голове складывается весь этот план.

Кирилл поднялся, инстинктивно отряхнул ладонь от пыли и направился к тени, где сейчас лежала, сумка с инструментами, с которой он сюда пришёл. Решение было принято. Он бы не ломал ошейник и не продавал её за считанные монеты. Даже в виде этих самых империалов. Он действовал с расчётом на более длительное “сотрудничество”. Собирал знания… Вскрывал привычки… Плёл связи. Сейрион должна была стать его проводником в этом странном мире, и чем дольше он будет держать контроль над её действиями, тем больше у него будет шансов превратить один острый, сделанный на скорую руку план в целую дорогу.

Снаружи, в тонкой трещине между ярусами, коридор вздохнул, будто соглашаясь с его решением. Тусклые потолочные лампы слегка подмигнули, и воздух вновь собрался в вязкую, готовую к дальнейшим шагам ткань.

Потом Кирилл присел у стены, опершись спиной на её прохладный металл, и позволил себе редкую паузу. Рядом на полу, в полумраке мигающих ламп, всё так же лежала Сейрион – неподвижная, красивая, словно живое противоречие этому коридору. Её дыхание было ровным, хоть и чуть прерывистым, мышцы дрожали под остаточным действием парализатора, но она уже постепенно приходила в себя. И он знал, что уже недолго осталось до того момента, когда её глаза распахнутся. Надо было решить, что дальше. Мысли роились, жгли виски.