Там в самом центре симпатичный парень танцует с какой-то девушкой.

– Это мой друг Сет. Я сегодня получил новую работу, придется ехать в командировку, так что мы празднуем мой отъезд.

– Я бы тоже праздновала твой отъезд.

Он со смехом отпивает пива с того края бокала, которого касались мои губы, и проводит языком по губам, не сводя с меня взгляда. Я чувствую усиливающееся внутри напряжение и приятный жар между ног.

Хм, надо же как этот тип на меня действует.

– Послушай, у меня нет времени на всю эту ерунду, – говорю я, взмахивая рукой. – Так что либо переходи к сути, либо подыщи себе кого-нибудь еще. Уверена, тут куча неудовлетворенных баб, готовых поделиться с тобой личной информацией, чтобы ты потом заглядывал к ним в окна.

Он ставит бокал, бросает взгляд куда-то мимо меня, а потом подходит и наклоняется, почти вплотную приблизившись губами к моей щеке. Я судорожно втягиваю воздух, ощущая, как бешено колотится мое сердце.

– Я не собираюсь преследовать тебя, красотка, – произносит он, заправляя прядь волос мне за ухо. – Я хочу тебя трахнуть.

Ох.

У меня внутри вспыхивает жаркое порочное пламя. Этот парень опасен. К тому же, я не могу позволить себе отвлекаться. Хотя… я бросаю взгляд на Эндрю, бармена. Ему еще минимум два часа работать. Немного развлечься не повредит, почему бы не побаловать себя? Кроме того, я не привыкла быть в центре внимания. Обычно я прячусь по темным углам, стараясь слиться с тенями. Так проще наблюдать за сестрой, Дороти, не соскользнет ли с нее образцовая личина, чтобы я могла получить доказательства того, о чем гадала много лет. Что это она убила Нессу.

Такая неожиданная смена темпа, как ни странно, мне даже нравится.

– Ладно… – я постукиваю по барной стойке, чувствуя, как обжигающий взгляд Николаса скользит по моей фигуре. – Это было неплохо, но мне нужно в дамскую комнату. Ради твоего собственного блага не советую идти за мной, сталкер.

Он сжимает губы, словно сдерживая усмешку, и склоняет голову.

Если честно, я ожидала, что он не послушается моего совета, но, к своему удивлению, ошиблась. Пробираясь через танцпол, а затем протискиваясь в узких коридорах между потных тел, я нигде его не вижу.

Что ж, оно и к лучшему.

Я открываю дверь и захожу в дамскую комнату. Это маленькое помещение со стенами в черно-белой плитке и всего с парой унитазов. Я заглядываю под дверцы обеих кабинок, проверяя, что никого нет, а затем подхожу к раковине и, опершись на нее обеими руками, глубоко вздыхаю.

Дверь за моей спиной распахивается, а затем хлопает, отлетев обратно, отчего мое сердце подскакивает к горлу, и все защитные реакции обостряются. Раздается звук защелкивающегося замка. Я разворачиваюсь, наткнувшись на взгляд Николаса, и у меня внутри все сжимается от волнения. Его глаза потемнели. Он идет ко мне, склонив голову, затем снимает куртку и швыряет на раковину. Я отступаю, пока не упираюсь спиной в шероховатую кафельную плитку, но он не останавливается, пока не прижимается ко мне всем телом, и меня охватывает трепет.

– Так и знала, что ты за мной пойдешь, – усмехаюсь я, закатывая глаза. – Как это предсказуемо.

Он запускает руку в мои волосы и тянет, заставляя меня запрокинуть голову и встретиться с ним взглядом.

Боже.

Мое сердце тревожно колотится. Надеюсь, клей не подведет, и он не сможет сорвать с меня парик.

– Оказывается, я не знаю, что для меня благо, – говорит он.

А потом наклоняется и целует меня.

Я издаю стон и хватаю его за затылок. Его язык проникает в мой рот, сплетаясь с моим. У него сладкий и пряный вкус, и на мгновение я позволяю себе забыться. Я больше никогда не увижу этого парня, но надеюсь, что его бравада не окажется пустым звуком, и он хотя бы подарит мне оргазм прежде, чем исчезнуть без следа.

Он берет меня за бедра и приподнимает, изо всех сил прижимаясь к моей промежности. У меня из груди вырывается стон от его напора.

Хорошо, что я оставила пистолет в машине. Было бы очень неловко объяснять, зачем он мне нужен.

Я обхватываю ногами его спину и возбужденно трусь о него, двигая бедрами.

Он бормочет проклятия и, оторвавшись от моего рта, скользит губами по моей шее.

Я вся теку и, чтобы дать ему больше пространства, выгибаю спину, ударившись головой о стену.

– Ты скажешь свое имя? – хрипло спрашивает он.

– Нет.

Я опускаю руку, расстегиваю пуговицу на его джинсах и просовываю руку, ощупывая его член. У меня внутри все сжимается, когда я понимаю, какой он большой.

Он опускает мои ноги и чуть отстраняется, чтобы достать из кармана презерватив. Я нетерпеливо выхватываю упаковку, падаю на колени и стягиваю с Николаса джинсы, высвобождая из боксеров его член. Головка подернута влагой, и я со стоном слизываю соленую жидкость. Что ж, на вкус неплохо. Тогда я решаю, что хочу большего, и заглатываю его полностью.

– Иисусе, – стонет он, упираясь ладонями в стену.

Я несколько раз провожу языком по толстой вене вдоль стержня, а потом позволяю ему выскользнуть. Разорвав зубами обертку презерватива, я надеваю его на пульсирующий член Николаса, чувствуя, как он прожигает взглядом мою макушку.

Схватив за плечи, он агрессивно поднимает меня с колен, а затем, не успеваю я моргнуть, задирает на мне юбку и отбрасывает трусики.

– Я должен в тебя войти.

Он снова заводит мои ноги себе за спину и входит одним уверенным движением.

Боже, как глубоко!

Он начинает быстро и жестко, заставляя меня закатывать глаза от экстаза. Меня никогда еще так не трахали. Быстро и грубо, будто ему больше никто не нужен, кроме меня.

Эта мысль в сочетании с тем, как он меня заполняет, ускоряет приближение оргазма. Клитор набухает, напряжение внутри нарастает.

– О боже, – бормочу я, несмотря на то, что моя голова бьется о стену. – У тебя шикарный член.

Он усмехается, вжимаясь в меня еще сильнее. Он с такой силой вцепился мне в бедра, что могут остаться синяки.

– Ну же, покажи, – говорит он, прикусывая мочку моего уха. – Покажи, как сильно тебе нравится мой член.

Его слова становятся последней каплей, и я взрываюсь. Вспышка ослепляет, заставляя меня вгонять ему ногти в плечи, но он продолжает двигаться.

– Вот так, красотка. Давай, не стесняйся.

Еще несколько толчков – и он входит так глубоко, что его бедра прижимаются к моим. Низкий стон Николаса отдается по всему моему телу, вплоть до мозга костей, и я чувствую, как сильно дергается его член.

Я медленно спускаюсь с небес на землю, пытаясь понять, что только что произошло, и где я нахожусь.

А также вспоминая, зачем сюда явилась.

Он опускает мои дрожащие ноги, проводит подушечками пальцев по моим бедрам и, взяв меня за бока, прижимается своим лбом к моему.

– Скажи, как тебя зовут, – шепчет он.

Я отталкиваю его и отворачиваюсь. Руки и ноги у меня все еще дрожат.

Определенно, это лучший секс в моей жизни.

Мне вдруг становится душно. Пора уходить. Сейчас же.

Мне не нравится то, что он заставляет меня чувствовать. Потому что мне хочется назвать ему свое имя. Спросить, куда он уезжает и кто его друзья, а такое поведение совершенно не в моих правилах.

Я никогда так себя не веду.

Однако я разворачиваюсь, и мне кажется, что стены смыкаются вокруг меня. Подойдя к Николасу, я обнимаю его за шею и, встав на цыпочки, нежно целую в опухшие губы.

Его глаза темнеют.

Затем я выхожу из туалета, шагая как можно быстрее, чтобы он не увязался за мной следом.

Он не стал этого делать.

И когда три часа спустя в глухом переулке я всаживаю в шею бармена Эндрю пулю, а он падает на колени, роняя пакет с поддельным товаром, и его кровь заливает потрескавшийся тротуар… у меня в голове крутится лишь одна мысль – как жаль, что я так и не назвала Николасу свое имя.

Глава 3

Николас

Меня мучает тревога. Настолько сильная, что кружится голова, и к горлу подступает желчь.

Меня мало что задевает за живое, а уж тем более беспокоит, но каждый раз, когда я смотрю на свою сестру Роуз, тревога маячит на заднем плане, терзая мою совесть, словно долбящий своим клювом дерево дятел. Это ощущение усиливается оттого, что я бог знает когда увижусь с ней в следующий раз.

Я не впервые уезжаю работать под прикрытием, но с тех пор, как мы остались вдвоем, такого еще не случалось. С тех пор, как я, наконец-то, черт возьми, выследил ее в чикагских подворотнях, вытащил из дерьма и поселил у себя.

– Есть хочешь? – спрашивает Роуз, уперев руки в бока и вопросительно подняв бровь.

– Я не против, – пожимаю я плечами.

Постукивая пальцами по круглому деревянному столу, я наблюдаю, как она суетится на крохотной кухне. Она нервно топчется, насыпая в кастрюлю макароны из коробки и запуская обкусанные ногти в темно-рыжие волосы.

– Когда ты в последний раз встречалась с поручителем?

Она вздрагивает и, положив руки на край белой плиты, тяжело вздыхает:

– Не начинай, Ник.

– Я ничего не начинаю, просто спрашиваю.

– Ну так перестань спрашивать, – огрызается она.

У меня щемит в груди. Я окидываю ее хмурым взглядом от веснушек на лице до костлявых боков – правда, уже не таких костлявых, как когда-то, – а затем смотрю на шрамы и поблекшие отметины у нее на руках и между пальцев.

Роуз берет из ящика справа деревянную ложку и резко его задвигает, отчего внутри все громко звякает.

– Я чувствую, как ты меня рассматриваешь. Прекрати.

Я слабо улыбаюсь и потираю подбородок, царапая подушечки пальцев о щетину.

– Послушай, малыш…

– Я тебя на три года старше.

– Не придирайся к словам, – усмехаюсь я.

Она смеется, качая головой, и снова поворачивается к плите, чтобы помешать макароны.

У меня сжимается желудок, а мозг пытается вытолкнуть изо рта слова, которые мне не хочется произносить. Я мало чем интересуюсь, кроме работы, но если меня что-то и тревожит, то вот причина: стоит сейчас передо мной у плиты. Мне становится тошно при мысли оставить сестру одну на неопределенный срок.

– Мне нужно уехать на какое-то время.

Плечи Роуз поникают.

– Зачем?

Я нервно облизываю губы. Роуз медлит.

– По работе?

Я согласно киваю.

Она вскидывает голову и кусает ногти.

Тяжело вздохнув, я встаю, царапнув ножками стула уродливый паркет, и подхожу к сестре.

– Что за гадкая привычка.

Она смотрит на меня, ее губы изгибаются в слабом подобии улыбки.

– Да, но… у меня были и похуже.

Нахмурившись, я осторожно убираю ее руки ото рта.

Она негромко хихикает и снова поворачивается к кастрюле.

– Расслабься, Ник. Если мы не можем шутить о прошлом, то не сможем двигаться дальше. Кроме того, юмор мне помогает.

– Юмор должен быть забавным.

– Если у тебя плохой вкус, это не мои проблемы.

Я стремительно бросаюсь к ней, беру в захват ее шею и начинаю трепать кулаком волосы у нее на макушке.

Она громко визжит и бьет меня ложкой по руке.

– Отпусти, придурок!

Я с улыбкой отпускаю ее, ощущая, как в груди и по всему телу разливается приятное тепло. Роуз, наоборот, сыплет проклятия и поправляет волосы. Сердито глядя на меня, она подходит к маленькой кладовке. Встав на цыпочки, берет какую-то банку и возвращается к плите.

Однако непринужденная атмосфера мрачнеет с каждой минутой молчания, пока, наконец, не начинает давить мне на грудь.

– Ты сможешь сюда заглядывать? – спрашивает Роуз.

К горлу подкатывает предательский комок, и я сглатываю.

– Не знаю.

Она кивает и поворачивается к плите, чтобы добавить томатный соус. Я молчу, не зная, что еще сказать, лишь надеясь, что в мое отсутствие с ней ничего не случится.

– Я требую адвоката.