Либо вас отстранят от дела, признав непригодным.

У меня непроизвольно сжимаются челюсти, когда я вспоминаю свое последнее задание и то, чем все закончилось. Как меня выдернули с улицы, заставив бессильно наблюдать за тем, как это дело прячут под сукно.

На входной двери звенит колокольчик, и я постукиваю пальцами по краю бокала, наблюдая, как внутрь заходят Зик О'Коннор с Дороти Уэстерли и направляются прямиком ко мне.

У меня скручивает желудок.

Шоу начинается.

Иезекиилю даны четкие инструкции пригласить меня, а затем вести себя так, будто вне «сотрудничества» с семейством Уэстерли меня не существует. Если он мне понадобится, я дам ему знать. Зик явно тревожится, это было очевидно еще при нашей первой встрече, поэтому нам с ним нужно избегать лишних контактов. Иначе есть риск, что после каждой такой встречи, где мы будем обсуждать обман людей, которые ему небезразличны, он будет вести себя необычно.

– Брейден, – бросает он, когда они подходят к столику. Он не подает руку, и я следую его примеру, откинувшись вместо этого на спинку стула и поднеся стакан с виски ко рту. Мой взгляд скользит по гигантской фигуре этого здоровяка, прежде чем метнуться к его спутнице.

Дочь Фаррелла.

Мой пристальный взгляд задерживается на ней чуть дольше, чем следовало бы. Отдать должное, это привлекательная женщина, и в другой ситуации я бы решил, что она в моем вкусе. Но она – часть моей работы. Способ собрать информацию и использовать ее в своих целях.

– Ты тот самый парень, с которым у нас назначена встреча? – произносит она, облизывая свои ярко-красные губы.

– Верно, – отзываюсь я, ставя стакан на стол, а затем поднимаю руку и потираю подбородок. – Тебя что-то смущает?

Она наклоняет голову, отчего ее темно-каштановые волосы, собранные в хвост, свисают через плечо.

– Просто… я представляла тебя другим.

Моя ухмылка становится шире, и я наклоняюсь вперед, пока край стола не впивается мне в ребра.

– Я редко соответствую ожиданиям людей.

Зик хихикает, тыча в меня толстым пальцем.

– Не приставай к ней, черт возьми.

– Почему, у тебя есть парень? – ухмыляюсь я, подмигивая, и ее щеки заливает ярко-малиновая краска.

– Возможно, – отвечает Дороти с улыбкой и садится напротив меня. Она вытягивает руку, постукивая красными ноготками по столу. Мой взгляд падает на татуировку в виде маленького трилистника на внутренней стороне ее запястья, скрытую под тонкими браслетами из розового золота.

Зик садится рядом с ней, закинув ногу на ногу, и наблюдает за мной. Я не отрываю взгляда от Дороти, ощущая на себе его пристальный взгляд, и у меня мурашки бегут по коже от мысли, что он, возможно, обвел нас с Сетом вокруг пальца. Что, если это подстава?

Ох, зря я ему открылся.

– Ну так что, приступим к делу? – спрашиваю наконец я. – Или ты позвонил мне просто, чтобы потратить мое время?

Зик ухмыляется, проводя ладонью по бороде.

– Для тебя большая честь, что мы вообще решили с тобой поговорить. Скип не встречается с кем попало.

Скип – это сокращение от Скиппер^[7], так принято называть Фаррелла.

Я поворачиваю голову сначала налево, затем направо, прежде чем снова посмотреть на него и пожать плечами.

– Но его здесь нет, верно?

Золотистые глаза Зика темнеют, и он резко наклоняется вперед, упираясь кулаком в стол.

– Ты думаешь, это игра, Брейден? Я поручился за тебя в качестве одолжения. Хочешь быть в теме? Оттяпать кусочек? Это твой шанс, второго я тебе не дам. Так что перестань строить из себя гребаного умника и прояви хоть немного уважения.

Облизнув губы, я беру свой бокал и допиваю остатки виски, позволяя жгучей жидкости обжечь горло и согреть грудь. Поставив бокал на стол, я провожу пальцем по его кромке и киваю.

– Мы давно друг друга знаем, Зик, и я ценю, что ты помог мне. Ценю, – я понижаю голос. – Но не думай, что можешь разговаривать со мной как со своей сучкой. Вы не хотите иметь со мной дело? Все в порядке. В море полно другой рыбы. Покрупнее. Вроде парней с Сицилии, которые хватаются за хорошую возможность, стоит им ее увидеть.

Зик откидывается на спинку стула, удивленно вскинув брови до самой линии роста волос.

– Ты меня понимаешь? – добавляю я.

Он молчит, косо сверля меня взглядом, а я жду – внутри меня все бурлит, кровь стремительно бежит по венам. Наконец, его лицо расплывается в улыбке.

– Да, паршивый ублюдок. Я тебя понимаю.

Меня переполняет удовлетворение. Он хорошо сыграл свою роль.

Дороти откашливается.

– Вот, – она расстегивает свое ожерелье и кладет его передо мной на стол. – Расскажи-ка мне о нем.

Я опускаю взгляд на крупный зеленый изумруд. Мои нервы напрягаются, мышцы подергиваются; все развивается именно так, как мне нужно. Но я стараюсь сохранять невозмутимое выражение лица.

Вздохнув, я почесываю мочку уха, прежде чем снова встретиться с ней взглядом.

– Как насчет него? – спрашивает она, указывая на украшение. – Давай, расскажи мне. Ты ведь в этом деле мастер, верно?

Я поднимаю ожерелье и начинаю рассматривать. Мои пальцы ощущают прохладу, исходящую от тонкой цепочки из розового золота.

– Тебе это твой парень подарил? – я поднимаю на нее глаза, и левый уголок моего рта слегка приподнимается.

– Нет, мой папа, – улыбается она.

– Это теперь так называется?

Ее глаза сужаются.

– Я же сказала, это был мой отец, ты, гребаный извращенец.

Усмехаясь, я снова смотрю на ожерелье, прежде чем положить его обратно на стол.

– Ну, тогда скажи своему папочке, что ему нужно потребовать свои деньги назад.

Ее лицо вытягивается, и Зик подается вперед.

– То есть? – бормочет она, хватая цепочку и прижимая ее к груди.

– Это красивый камень, но не настоящий, – отвечаю я, пожимая глазами.

– Тогда что это? – спрашивает она, уставившись на драгоценный камень так, словно это ядовитая змея.

– Синтетика? Черт меня побери, если я знаю.

– Думаю, я бы смогла распознать синтетику, – усмехается она.

– Ты можешь думать, что угодно, но людям свойственно ошибаться.

Я беру ее ладонь в свою руку и слышу, как она резко втягивает воздух, ощутив мое прикосновение. Проведя пальцем по поверхности драгоценного камня, я поднимаю наши ладони, и он мерцает в электрическом свете.

– Смотри. Видишь? Он с желтоватым оттенком, – я чуть шевелю нашими ладонями, чтобы «изумруд» заискрился. – У настоящих изумрудов цвет либо чисто-зеленый, либо с голубоватым оттенком. Никакого желтого.

– Но он выглядит безупречно, – произносит она, задумчиво наклонив голову.

– Вот! А у настоящих изумрудов есть недостатки, милая. Как и у всех нас.

Зик покашливает.

– Как мы можем быть уверены, что ты говоришь правду?

Пристально глядя на него, я намеренно провожу большим пальцем по тыльной стороне ладони Дороти, прежде чем позволить ей лечь на стол.

– Никак.

Глава 6

Эвелина

В двадцать четыре года ощущаешь себя совершенно иначе.

Я уже давно перестала отмечать свой день рождения. После смерти Нессы не осталось никого, кто мог бы заставить меня это делать, и никого, кто заботился бы обо мне настолько, чтобы просто об этом вспомнить.

Но формально сегодня именно этот день.

Забавно вспоминать то время, когда я была еще ребенком. Весь свой день рождения я пыталась представить себе, что происходило, когда я родилась; как вела себя моя мама, когда я появилась на свет.

Интересно, она плакала?

Прижала ли она меня к своей груди, ощутив, как наши сердца бьются в унисон?

Сидел ли рядом с ее кроватью отец, держа ее за руку?

– Сколько еще?

До моих ушей доносится грубый голос отца, заставив мои плечи напрячься от неожиданности. Я не оборачиваюсь, продолжая смотреть на цветочный саженец в своей руке.

– Эй, есть кто дома? – лает он. – Я задал тебе вопрос.

Я вижу его боковым зрением: отец стоит, прислонившись к стене теплицы, засунув покрытые татуировками руки в карманы, его серебристые волосы зачесаны назад.

– Я тебя слышала, – бормочу я, предупреждая очередной окрик.

– И?

Я выпускаю саженец и поворачиваюсь к отцу лицом.

– Что «и»? – переспрашиваю я. – Это единственная причина, по которой ты здесь? Чтобы проверить мои успехи?

На его лице появляется довольная улыбка, и я ненавижу себя за то, как радостно замирает мое сердце.

– Конечно, нет, Баг ^[8].

Я ненавижу это прозвище.

– Ты нужна мне сегодня в «Винкиз».

Робкий лучик надежды тут же разлетается на тысячу осколков, которые, падая, обжигают мой желудок. Вздохнув, я мысленно начинаю обратный отсчет от десяти.

– Эвелина. Не игн…

Я пожимаю плечами, раздраженная тем, что он врывается в мое личное пространство в мой день рождения и ведет себя так, будто я бью баклуши.

– Я не собираюсь переться в «Винкиз».

Он недовольно выпрямляется.

– Собираешься.

– Нет, – повторяю я. – Ни за что.

Он со вздохом проводит рукой по лицу и стонет.

– Послушай, Баг. Я собираюсь нанять нового парня.

Я не говорю ни слова и медленно продвигаюсь вдоль ряда растений.

– Ты слышала, что я сказал? – спрашивает он.

– Я тебя услышала.

Честно говоря, он действительно чертовски глуп, если думает, что я еще не знаю. Я в курсе всего происходящего – как еще, по его мнению, наш бизнес до сих пор остается на плаву?

– Мне нужно, чтобы ты была там сегодня вечером в качестве моего представителя. Убедись, что мы можем ему доверять.

– А если нет? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Ну, нет так нет.

Значит, на самом деле, он хочет, чтобы я сделала всю грязную работу. Снова.

Я поворачиваю голову, искоса поглядывая на него.

– Разве ты уже не познакомил с ним Дороти? Что она думает?

Он прочищает горло, его лицо мрачнеет.

– Дороти… влюблена. Я уверен, что это чувство затуманивает ее рассудок.

Я удивленно приподнимаю брови, потому что это действительно удивительно. Дороти любит быть в центре внимания, но обычно она использует мужчин и меняет их, как перчатки, никогда не довольствуясь чем-то большим, чем обычная короткая интрижка на выходные.

То ли потому, что она не хочет связывать себя обязательствами, то ли в силу своей социопатии, я не знаю.

Честно говоря, мне сложно заставить себя о ней волноваться.

– Баг. Ты нужна мне здесь. Ты нужна своей семье.

Мой желудок сжимается от его слов – это происходит каждый раз, когда он произносит эти слова, и голос Нессы шепчет в глубине моего сознания:

«Нет ничего важнее семьи, Эви, и нет другого такого места, как дом. Мы должны держаться вместе».

– Хорошо.

– Я не знала, что ты собираешься сюда заглянуть.

Дороти появляется у барной стойки рядом со мной, недовольно поджав рубиново-красные губки.

Я смотрю на нее, макая пальцы в вазочку с зелеными оливками, которые стащила с подноса для гарнира, и широко улыбаюсь.

– Сюрприз.

Она открывает рот, но не успевает произнести и слова, как сзади к ней подходит ухмыляющийся Зик и с любопытством меня разглядывает.

– Боже, она жива! – он театрально прижимает руку к груди. – Я весь день пытался до тебя дозвониться.

Среди всех помощников моего отца Зик, несомненно, мой любимец. Он один из немногих людей, кого я могу терпеть, и за эти годы он достаточно меня вымотал, чтобы я научилась наслаждаться его обществом.

– Я была занята, – отвечаю я, отправляя в рот еще одну оливку.

– Чем? – усмехается Дороти. – Ты опять тусуешься с тем неудачником из своей школы?