Я стискиваю зубы, пытаясь сдержать рвущееся наружу раздражение. Как она меня достала своими постоянными придирками! Она, конечно же, говорит о Коди. Дороти убеждена, что мы любовники, и я не мешаю ей фантазировать, поскольку, чтобы она обо мне ни думала – меня это не касается.

Хотя на самом деле это далеко не так. Коди – компьютерный гик, и когда он сел рядом со мной на уроке химии, я поняла, что дружба с ним будет полезна мне в будущем. Поэтому я держала его при себе и терпела его общество, зная, что Коди всегда будет под рукой, когда мне понадобится. Как показало время, я поступила мудро, поскольку сейчас он один из лучших хакеров в мире. Конечно, никто, кроме меня, этого не знает, и большинство людей согласны с Дороти, считая, что он всего лишь неудачник, который потерпел фиаско в Кремниевой долине и вернулся к своей матери, чтобы жить в подвале ее дома.

Эти дураки даже не представляют, насколько они ошибаются.

Зик кладет руку на плечо Дороти и кивает в сторону входной двери за моей спиной.

– А вот и он.

Его взгляд становится пронзительнее, а Зик слегка приосанивается. Я перевожу взгляд на Дороти, наблюдая, как она выпячивает грудь, а ее зрачки возбужденно расширяются.

– Ты опоздал, – произносит Зик.

– Мне нравится дразнить публику перед своим появлением, – отвечает бархатистый голос.

У меня в животе возникает неприятное ощущение, потому что я знаю этот голос. Этот постанывающий возле моего уха шепот навсегда останется в моей памяти.

– Брейден, – воркует Дороти. – Привет.

Я слегка расслабляюсь. Возможно, у этого парня просто похожий голос.

Я разворачиваюсь на стуле, и дыхание со свистом вырывается из моих легких, словно мне заехали кулаком в живот, потому что это он. Николас.

И вид у него… шокированный.

Неужели он солгал мне, назвавшись Николасом?

На нем все та же черная кожаная куртка, что и в ночь, когда он трахал меня у стены уборной, а из выреза белой рубашки слегка выглядывает серебряная цепочка.

Когда наши взгляды встречаются, жар разливается по моим венам, и я не уверена, чем он вызван – воспоминаниями о том, как хорошо мне с ним было, или яростью от того, что он сейчас здесь.

Он неторопливо скользит глазами по моей фигуре, прежде чем снова посмотреть мне в глаза. А затем этот засранец ухмыляется.

Глубоко в моей груди закипает раздражение.

– Брейден, – вновь произносит Дороти.

Это имя заставляет меня оторваться от этого странного состязания в гляделки, и я позволяю уголку рта слегка изогнуться в сардонической ухмылке.

Вот значит как. Брейден. Он действительно солгал мне о своем имени.

Он приходит в себя, пряча эмоции, мельком отразившиеся на его лице – их сменяет выражение нарочитой уверенности, буквально кричащее о спокойствии и твердости характера.

– Зик. Дороти, – шепчет он, не отрывая от меня взгляда. – А это кто у нас здесь?

Я сверкаю глазами, и его глупая ухмылка становится еще шире.

Затем я отправляю в рот еще одну оливку, прожевываю ее и проглатываю.

Его взгляд опускается на мои губы.

– Это не твое дело, Брейден, – медленно отвечаю я.

– Эви! – шипит Дороти.

В его глазах вспыхивает удовлетворение, он наклоняет голову.

– Я почему-то представлял тебя блондинкой, Эви.

– Меня зовут Эвелина.

Выражение его лицо смягчается.

– Это красивое имя.

У меня внутри все сжимается.

Дороти смеется, делает шаг вперед, заслоняя собой Брейдена, и проводит рукой по его рукаву.

– Пойдем, займем столик в глубине зала.

Наконец-то – наконец-то! – он перестает пялиться на меня, переключившись на мою сестру, и его поведение мгновенно меняется. Он кивает, кладет руку ей на спину, позволяя себя увести, и мои плечи отпускает напряжение, о котором я даже не подозревала.

Зик что-то мурлычет, проводя рукой по бороде, и внимательно меня разглядывает.

– Что? – огрызаюсь я, опуская взгляд на стойку, а затем хватаю телефон и встаю.

Он задумчиво качает головой.

– Ничего. Может, расскажешь мне что-нибудь?

Мои мышцы вновь напрягаются.

– Что, по-твоему, я должна тебе рассказать, Иезекииль? Я здесь, потому что старый добрый папочка не доверяет твоему мнению. Или, по-видимому, мнению Дороти.

Мой взгляд скользит в сторону, туда, где она устраивается поудобнее в кабинке с Брейденом.

Зик кивает, надувая щеки.

– Я знаю Брейдена с давних пор. Давненько его не видел, но он хороший человек. И ему нужна работа.

Я постукиваю пальцами по барной стойке, ощущая растущее внутри разочарование.

– Я не понимаю, почему нас должно это волновать.

Он улыбается, обнимает меня за плечи и притягивает к себе, пока мы идем к столику в глубине зала.

– Да уж, сочувствие не входит в число твоих добродетелей.

Я смеюсь над его сарказмом и позволяю ему отвести меня к кабинке, не обращая внимания на то, как учащается мое сердцебиение, когда я поднимаю свой взгляд и встречаюсь с парой нефритово-зеленых глаз.

Глава 7

Николас

Вот же гребаная маленькая лгунья.

Формально, полагаю, она никогда не говорила мне своего имени.

Но она из семьи Уэстерли. А я… я-то сказал ей, как меня зовут. И то, что я берусь за новую работу.

Черт.

Я работаю агентом уже восемь лет, с тех пор как мне исполнилось двадцать четыре, и еще ни разу не сомневался в себе. Но именно сейчас, когда я веду очередное тайное расследование, передо мной встает девушка, которая намертво впечаталась в мою память! Шансы определенно не в мою пользу. И, если быть до конца честным, моя партия уже проиграна, потому что, если бы я серьезнее относился к своей работе, то узнал бы ее, когда изучал ее фотографии в наших файлах. Возможно, если бы я присмотрелся повнимательнее, то заметил бы сходство, но эта черноволосая цыпочка с пропирсингованными ушами и такими пронзительными карими глазами, что обжигает твою кожу, не может быть моей красавицей.

– Я знаю, – выводит меня из оцепенения Дороти.

Я приподнимаю бровь.

– Что именно?

Она придвигается ко мне поближе.

– Ты пялишься на мою сестру. Она особенная. Многие считают ее неприятной особой. Эви довольно замкнутая.

– Да?

– Но это не ее вина. Наша мама, она… не слишком хорошо относилась к Эви, понимаешь? Из-за этого у нее было много проблем, – она постукивает себя по голове. – С психикой.

Меня снедает желание забросать ее вопросами, чтобы узнать об Эвелине Уэстерли все, но я сдерживаюсь, поскольку не могу определиться, чем продиктовано это желание – моим заданием или потому, что она никак не выходит у меня из головы; от нее по-прежнему исходит сильная энергия, сводящая меня с ума.

Никто и никогда еще так на меня не воздействовал. Именно по этой причине я подошел к ней тогда в клубе и, безусловно, именно поэтому я трахал ее в грязной уборной, опьяненный ее страстными криками.

Я слежу за Эвелиной и Зиком, когда они подходят к столу: его рука обнимает ее за плечи, на ее лице играет легкая ухмылка. Меня охватывает раздражение, когда я осознаю, насколько они друг другу подходят. Ей легко с ним. Она ему доверяет.

Они встречаются? Он для нее слишком стар.

Когда они подходят к нам с Дороти, наши взгляды встречаются, и я невольно сжимаю челюсти, в то время как она первой проскальзывает в кабинку, втискиваясь между деревянными панелями и Зиком, который садится рядом.

Чья-то рука касается моей ладони, выводя меня из задумчивости, и я перевожу взгляд на Дороти, вспоминая, где нахожусь и, самое главное, что должен делать.

Теперь тебя зовут Брейден.

– Ты не голоден? – улыбаясь, спрашивает Дороти.

Она выглядит такой милой и невинной, что ее трудно заподозрить в каких-то преступных делишках. Но я давно научился никогда не судить о книге по обложке. Лучшие преступники – те, кто не вызывает у вас ни малейших подозрений. Те, с кем вы беззаботно перешучиваетесь, кому учитесь доверять, которые становятся вашими лучшими друзьями… а затем наносят вам удар в спину и обчищают как липку.

Мой взгляд скользит вниз по бледно-желтому платью Дороти, а затем возвращается к ее лицу, и ее щеки заливает краска.

– Я бы чего-нибудь перекусил.

– Я уже попросил ребят в подсобке что-нибудь для нас приготовить, – вмешивается Зик.

Я бросаю взгляд на Зика, а затем перевожу его на Эвелину и, не в силах удержаться, снова к ней обращаюсь.

– Как насчет тебя? – я киваю подбородком в ее сторону. – Не хочешь поесть?

Дороти смеется, прикрывая рот рукой, и качает головой.

– Боже, Эви никогда здесь не ест.

Эвелина прожигает меня своим взглядом, и у меня мурашки бегут по коже.

– Почему? – спрашиваю я. – Не царское это дело – снисходить до барной еды, милая?

Она выпрямляется, но не произносит ни слова, продолжая сверлить меня своими убийственными, черт возьми, глазами.

– Ну почему же, иногда можно ей побаловаться, – отвечает она наконец. – Но, в общем, в ней нет ничего особенного. С трудом припоминаю, когда я в последний раз брала ее в рот.

Дороти морщится.

– Фу, Эви. Зачем ты так говоришь?

– Звучит довольно претенциозно, – вмешиваюсь я, раздраженный ее намеком на то, что нашу ночь, проведенную вместе, можно забыть. Я вытягиваю руку вдоль стенки кабинки, еще крепче прижимаясь к Дороти.

На лице Эвелины появляется слабая фальшивая улыбка. Из тех, когда зубов не видно, лишь едва заметно приподнимаются уголки губ. Но этого достаточно, чтобы я слегка воспрял, поняв, что вывожу ее из себя.

Интересно, помнит ли она имя, которое я ей сказал?

Может быть, она меняет парней как перчатки, а я всего лишь пунктик в длинном списке ее жертв. От этой мысли у меня внутри все сжимается.

Странно, что она мне об этом не напоминает, и я не могу определиться, чего мне хочется больше – чтобы она хранила воспоминания обо мне или, наоборот, забыла. Последнее было бы проще всего. Но в глубине души я знаю правду, как бы мне не тяжело было это признавать. Я хочу, чтобы она помнила каждую секунду проведенного со мной времени так же ясно, как это запечатлелось в моей памяти.

И вот она сидит напротив, наблюдая за мной.

На самом деле, она не переставала наблюдать за мной с того самого момента, как я вошел, словно снимая с меня один слой за другим и меняя их таким образом, чтобы все это уложилось у нее в голове.

У меня возникает сильное ощущение, что я оказался в ее власти, уязвимый и незащищенный. И это – огромная проблема.

У меня перехватывает дыхание, нервы дрожат, будто струны.

Черт, черт, черт.

– Извини, – вздыхаю я и протягивая руку, кладу ее на плечо Дороти. Внезапно я осознаю, что мне нужно несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

Она хмурит брови, слегка выпятив нижнюю губу.

– Ты в порядке?

Выдавив из себя улыбку, я киваю.

– Да, я сейчас вернусь.

Она встает и выходит из кабинки, давая мне возможность выйти, а я проскальзываю мимо и направляюсь в темный коридор, ведущий к туалетам.

Но я чувствую, как мою спину жжет чей-то взгляд. И это точно не Дороти.

Кажется, что пол горит под моими ногами, когда я спешу к маленькой уборной, распахиваю дверь и тут же захлопываю. Не мешкая, я бросаюсь к раковине, включаю холодную воду, набираю ее в ладони и брызгаю себе на лицо. Холод успокаивает мои нервы, и я крепче сжимаю край раковины, пока капли воды стекают с моего носа в раковину.

Возьми себя в руки. Это – не проблема. Она – не проблема.

Разминая шею, я поворачиваюсь к диспенсеру с бумажными полотенцами и вытягиваю охапку. Я вытираю лицо, прежде чем сделать глубокий вдох и вновь надеть маску фальшивой уверенности – которой у меня на самом деле нет, – когда выхожу из уборной и возвращаюсь в темный коридор.