Мои шаги замедляются, когда я натыкаюсь на прислонившуюся к стене Эвелину, которая явно ожидает меня.

Она внимательно изучает свои ногти, ее глаза опущены, а черные волосы зачесаны назад, демонстрируя безупречную линию шеи. Мой взгляд скользит по ее фигуре, впитывая ее, как песок в пустыне впитывает капли дождя. Она совершенно не похожа на девушку, которую я повстречал той ночью в клубе – в разорванной безразмерной футболке, черной юбке, сапогах на шпильках и серебряными кольцами на пальцах. Но этот образ идет ей гораздо больше; темно-фиолетовый оттенок ее помады почему-то кажется мне даже более сексуальным, чем розовый, цвета жевательной резинки, которым она накрасила губы в тот вечер, когда мы познакомились.

– Николас, – она наконец-то поднимает взгляд и отрывается от стены, наклонив голову. – Или мне следует называть тебя Брейден?

Она подходит на шаг ближе, и, как бы я этому ни сопротивлялся, в моей голове проносятся воспоминания о ее маленьком теле в моих руках. О том, как идеально она соответствовала каждому дюйму моего тела. Какой податливой и теплой была ее плоть, когда я обнял ее за талию и пронзил своим членом.

Я покашливаю, проводя рукой по волосам.

– Да, – поморщившись, отвечаю я. – Извини.

Ее глаза сужаются, и она делает еще один шаг.

– За что?

– То есть? – недоуменно повторяю я.

– За что именно ты извиняешься?

За все. Мне жаль, что я ее тогда встретил. Жаль, что мы познакомились. И еще мне жаль, что она оказалась совсем не такой, какой я ее себе представлял. Но я ничего этого не говорю. Вместо этого я запихиваю Ника Вудсворта поглубже, туда, где мне его не найти, позволив Брейдену Уолшу занять его место.

Я пожимаю плечами, криво усмехаясь.

Ее глаза вспыхивают, губы слегка сжимаются. Она делает очередной шаг.

– Есть два варианта, Брейден. Либо ты тогда солгал мне, называя свое имя, либо… ты лжешь сейчас.

– Не копай так глубоко, милая, – со смехом отвечаю я. – Я встречал таких, как ты, тысячу раз. Одинокая девушка в баре, притворяющаяся неприступной, в душе отчаянно желающая, чтобы ее трахнули. Все эти классические признаки, сигнализирующие: «Снимите меня!».

Мой взгляд скользит по ее шее, когда она запрокидывает голову и смеется.

– Ой, да ладно тебе! А кто, интересно, выпытывал у меня мое имя и увязался следом, когда я пошла в уединенное местечко?

Теперь уже я делаю шаг вперед, и мое дыхание мягко овевает ее волосы.

Черт возьми, какая же она маленькая.

Она вытягивает шею, чтобы встретиться со мной взглядом, и я делаю глубокий вдох.

Сначала я решил, что мне не хватает поразительной синевы ее глаз, какими они были в ночь нашей встречи, но вблизи сочетание темно-карего цвета с желтым и зелеными вкраплениями, порождает целый калейдоскоп цветов, таких глубоких и чертовски красивых, что они засасывают меня, словно зыбучие пески.

Мой член твердеет.

Нет, я бы все отдал, чтобы вновь увидеть ту чистую синеву.

– И это было потрясающе, – хрипло произношу я.

– Ну ты и свинья, – усмехается она.

Наклоняясь, я касаюсь губами ее уха.

– Я никогда не называл себя джентльменом, и не собираюсь извиняться за то, что солгал в ту ночь, когда насадил тебя на свой член, заставив биться в оргазме.

– Неужели? – она насмешливо наклоняет голову. – Что-то я этого не припомню.

– Ну и кто теперь врет? – ухмыляюсь я.

Она что-то напевает, поднимая руку и поглаживая лацканы моего пиджака. Я молча наблюдаю, сжав кулаки и едва удерживаясь от того, чтобы не притянуть ее к себе. И напомнить этой стерве, как сильно ей нравилось то, что я заставлял ее тогда чувствовать.

– Это и есть новая работа, которую тебе предложили? – бормочет она, не отрывая взгляда от пиджака, который продолжает поглаживать. – Ты собираешься работать с моим отцом?

– Просто новое предприятие, – бормочу я. – Так сказать, расширяю горизонты. Я понятия не имел, что он твой отец.

Она наклоняет голову, словно переваривая услышанное, позволяет этим словам отпечататься в ее мозгу, чтобы потом использовать их против меня.

Я никогда не встречал девушки, похожей на нее.

Она играет с моими нервами так, что мурашки бегут по коже. Из нее вышел бы отличный следователь.

Она сжимает мой пиджак в горсть, приподнимается на цыпочки и притягивая меня к себе. Ее губы скользят по моему подбородку.

– Николас. Брейден. Как бы тебя, черт возьми, ни звали… держись подальше от меня и от моей семьи. Тебе здесь не рады.

Она разжимает объятия и грубо толкает меня, прежде чем развернуться и уйти.

Глава 8

Эвелина

Оскар Норман, мэр Кинленда – примечательный персонаж, которого больше беспокоит возможность набить карманы, чем вопросы морали. Я впервые встретилась с ним в возрасте десяти лет, когда Несса пригласила его «поболтать» за ужином со стейками.

Я, будучи ребенком, думала, что он был ее парнем. Это было очень наивно, потому что Несса никогда ничего не делала без веской причины, и довольно скоро семья Уэстерли проспонсировала получение Оскаром научной степени по политологии. На протяжении многих лет я с пристальным вниманием наблюдала, как она дергала его за ниточки, словно марионетку, заставляя идти туда, куда ей было нужно, пока однажды его имя не приобрело известность.

Именно этого она и хотела.

Я полагала, что его преданность Нессе не уступала по силе моей. Между ними, казалось, была некая связь, и именно благодаря ей он вообще хоть чего-то стоил. Но вскоре я поняла, какой глупой была эта идея, когда она погибла на его яхте, а он даже не соизволил появиться на ее похоронах.

Порвал с нами все отношения и с тех пор больше не появлялся.

Оскар Норман – мошенник и развратник, который прячется под маской добропорядочного семьянина. И когда я наблюдаю за его предосудительным поведением с городским комиссаром, это становится предельно очевидно.

– Ты можешь сделать это дерьмо потише? – Коди морщит нос, тянется к своему компьютеру с тремя мониторами и берет наушники с шумоподавлением. – Не всем хочется слышать, как люди, управляющие нашим городом, верещат, как резаные.

Я ухмыляюсь и, не отрывая глаз от экрана, отправляю в рот кусочек попкорна.

– Да ладно тебе. Они не смогли бы управлять этим городом, даже если бы от этого зависела их жизнь.

Он усмехается, проводя рукой по своим грязно-светлым локонам.

– С этим не поспоришь.

– Слушай, – говорю я, не отрывая глаз от экрана. – Можешь оказать мне услугу?

– Ты имеешь в виду подцепить на крючок еще кого-то? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне на своем рабочем стуле. – Знаешь, установить скрытую камеру в кабинете государственного чиновника не так-то просто. Кстати, было бы неплохо услышать от тебя «спасибо».

– Спасибо, – киваю я. – Мне нужно, чтобы ты навел кое о ком справки.

Он поправляет очки в металлической оправе и наклоняется вперед, опершись локтями о колени.

– Считай, что ты меня заинтересовала. Кто это?

У меня внутри все трепещет, и тот факт, что мое тело с таким энтузиазмом реагирует на одну лишь мысль о Брейдене Уолше, выводит меня из себя. Я разминаю шею, пытаясь снять напряжение.

По лицу Коди медленно расползается улыбка.

– Тебя кто-то подставил.

Я прищуриваюсь.

– Кто-то разозлил меня, если ты это имеешь в виду, и я пытаюсь решить, убивать его или нет.

Его ухмылка становится шире, а вместе с ней и мое раздражение, которое превращается в живое существо, которое недовольно рычит у меня внутри.

– Сделай мне одолжение? Завязывай с психоанализом и займись тем, что в чем ты мастер, – огрызаюсь я.

Лицо Коди обиженно вытягивается.

– Боже, ну ты и стерва.

Ухмыляясь, я отправляю в рот еще один кусочек попкорна и пожимаю плечами.

– У тебя серьезные проблемы, детка, – произносит он, но в этот момент из колонок компьютера передо мной раздается протяжный стон.

Я наклоняюсь вперед, поглаживая мышку кончиком пальца, нажимаю «сохранить» и копирую запись на флешку.

Компьютер издает звуковой сигнал, сообщая, что загрузка завершена, и я вытаскиваю флешку. Удовлетворение мягко пульсирует у меня в груди, растекаясь по всему телу, когда я засовываю флешку в ложбинку между грудей, спрятав ее за косточками лифчика.

– Это для твоей личной коллекции? – спрашивает Коди, вопросительно приподнимая брови.

– Для страховки, – поправляю я.

– Так кто же это? – спрашивает Коди.

– Кто? – встав, я поднимаю руки над головой и издаю вздох облегчения, ощутив, как растягиваются напряженные мышцы. Затем я подхожу к красному дивану у дальней стены и беру с его спинки свою куртку.

– Тот тип, которого подумываешь убить.

Мой желудок сжимается, когда в памяти всплывают эти чертовы зеленые глаза и запах его кожи.

– Брейден Уолш.

– Никогда о нем не слышал, – хмыкает Коди. – Что ты хочешь о нем узнать?

– Все, – я просовываю руки в рукава своей куртки, убираю волосы с воротника и поворачиваюсь к нему лицом.

– Малышка, тебе нужно быть поконкретнее…

Я стискиваю зубы, остро желая, чтобы он перестал сыпать вопросами и просто сделает, что мне надо. Однако приходится давить в себе желание огрызнуться, потому что, если я не буду вести себя хорошо, то не получу того, чего хочу. Я пересекаю комнату и встаю прямо перед ним.

– Я говорю более чем конкретно.

Его взгляд скользит вниз, к моей груди, и я бы устроила ему небольшое представление – для уверенности, что он выполнит мою просьбу. Но, к сожалению, соблазнять Коди бесполезно, поэтому приходится быть дружелюбной.

– Я хочу знать, где он живет, из какой он семьи, получал ли он в школе «золотые звезды» ^[9]. Все.

Брови Коди недоуменно приподнимаются, и он вскидывает перед собой руки ладонями наружу.

– Ок. Конечно. Дай мне пару недель, – затем он делает паузу. – Знаешь, если тебе понадобится еще какая-то помощь, ты знаешь, где меня найти.

Я выпрямляюсь, и край флешки впивается в кожу моей груди.

– У тебя есть два дня.

Час спустя я, наконец-то, возвращаюсь домой, машу рукой охранникам, дежурящим у входа, а затем проезжаю на своем «Рэндж Ровере» с затемненными стеклами по извилистой подъездной дорожке с высаженными вдоль нее идеально подстриженными кустами.

Нервно водя кончиком языка по внутренней стороне губ, я ставлю машину в гараж и стремительно бегу к двери, ощущая, что мышцы ног горят от усилий. Кажется, что еще немного и флешка прожжет дыру у меня в груди, и мне приходится сдерживаться, чтобы постоянно не хвататься за нее, дабы убедиться, что она на месте.

Дверь из гаража ведет прямо на кухню, и хотя я знаю, что здесь можно не бояться любопытных взглядов – никто из обитателей этого дома не замечает меня, пока им что-то не понадобится, – от тревоги у меня бежит холодок по спине и сжимается горло, заставляя торопиться, чтобы спрятать флешку в безопасное место.

Из коридора доносится громкий смех, мое сердце начинает бешено колотиться в груди, и я замедляю свой шаг. Кажется, что он доносится из столовой, и я, хотя в этом нет никакого смысла, поддаюсь порыву, меняю направление и иду на шум.

Я снимаю куртку и ботинки, ступая как можно легче, чтобы звук моих шагов не отдавался эхом от паркетного пола. Стоит мне зайти в столовую через парадный вход, как гнев вспыхивает во мне с такой силой, что я застываю в ступоре.

Он здесь!

Прошло меньше недели, а Брейден Уолш уже спокойно гостит в нашем гребаном доме.

Моя семья – это сборище идиотов. Мое сердце колотится о ребра, пальцы сжимаются в кулаки, а ногти впиваются в ладони.

Десять, девять, восемь…

Досчитав до одного, я восстанавливаю контроль над своим телом, поэтому поворачиваюсь и быстро иду по коридору, решив сделать короткую остановку на кухне, чтобы взять бутылку воды.