Но когда я склоняюсь над холодильником и берусь за бутылку, позади меня снова раздается его голос.

– Привет, милая.

Его голос скользит по моей коже, словно тысяча лезвий, и от того, как он произносит это слово, «милая», мне хочется кричать.

Я ненавижу, когда ко мне так обращаются.

– Что, теперь меня игнорируешь?

Я со стоном выпрямляюсь и закрываю дверцу холодильника.

– Слушай, сталкер, меня зовут Эвелина.

Он ухмыляется, и у меня возникает сильное желание заехать ему кулаком по лицу.

– Эвелина.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, пытаясь его обойти. Но он ступает в сторону, преграждая мне дорогу, и я оказываюсь зажатой в углу. Мои плечи начинает ломить от напряжения.

– Любишь подглядывать, а, маленькая засранка? – спрашивает он, наклонив голову. – У тебя не возникло мысли поздороваться?

– Вообще-то я живу здесь, умник, – усмехаюсь я. – Я просто не хотела с тобой встречаться.

– Почему? – не отступает он.

– Потому что, если я не буду тебя избегать, то прикончу.

Его глаза вспыхивают, а улыбка становится еще шире.

Он что, думает, я шучу?

Брейден прижимается ко мне, и у меня перехватывает дыхание от того, как быстро меняется атмосфера в комнате.

Хочу я это признавать или нет, но на физическом уровне этот мужчина будоражит меня, как никто до него. Меня охватывает паника, поскольку последнее, что мне нужно – чтобы рядом слонялся человек, которому я не доверяю, и заставлял меня терять над собой контроль. Я вскидываю руки и упираюсь ладонями ему в грудь.

– Ты в моем пузыре.

Он приподнимает бровь.

– В твоем пузыре?

Взмахнув рукой, я пытаюсь его оттолкнуть.

– Это мой пузырь, пес. И ты в него проник.

– Может быть, мне нравится твой пузырь, – он наклоняется ко мне, и лишь мои ладони удерживают его от того, чтобы прильнуть к моему телу. – Он такой уютный. Тугой.

– Отлично, – сухо отвечаю я. – Может, теперь ты уйдешь?

Он что-то бормочет и снова прижимается ко мне, на этот раз с такой силой, что я упираюсь спиной в холодильник.

Когда он поднимает руку, мои пальцы впиваются в его рубашку, а стук сердца грохотом отдается у меня в ушах. Он убирает прядь волос с моего лба, прежде чем взять мое лицо в ладони.

Его зеленые глаза смотрят на мои губы.

В животе у меня разливается приятный жар.

– Отпусти меня, – с трудом выдавливаю я.

– Нет.

– Это была не просьба, – шиплю я. – Кроме того, я хочу, чтобы ты оставил мою семью в покое. Черт возьми, я не шучу.

Он прижимается ко мне бедрами, а затем наклоняется, и его дыхание овевает мою шею, заставляя спину покрыться мурашками.

– Я не знаю, кем ты меня считаешь, – шепчет он. – Но, очевидно, ты ошибочно приняла меня за человека, которому не плевать, чего ты хочешь.

Я стискиваю зубы, гнев застилает мне глаза темной пеленой.

– Так что, если я захочу поужинать у тебя дома, – продолжает он. – Если я пожелаю вести дела с твоим отцом… если захочу трахнуть твою наивную старшую сестру, знай – я это сделаю.

Моя грудь сжимается, ноздри раздуваются, когда я отворачиваю лицо в сторону, пытаясь обуздать свою ярость. Черт возьми, как назло, у меня сейчас нет с собой пистолета.

– Ты поняла меня, красотка?

Тихо рассмеявшись, я киваю, а затем высовываю кончик языка и провожу им по нижней губе.

Его глаза завороженно следят за этим движением, как и в тот вечер, когда мы встретились в клубе.

Я приподнимаюсь на цыпочки, наши носы соприкасаются, запах корицы и сосен вновь будоражит мое обоняние.

– Иди на хрен.

Улыбаясь, я изо всех сил толкаю его в грудь. Он едва двигается с места, но этого достаточно, чтобы я вывернулась из его хватки и проскользнула мимо. Я торопливо ухожу прочь, мое сердце колотится о ребра, словно испуганная пичуга.

Глава 9

Николас

– Где мы находимся? – спрашиваю я, оглядывая парковку.

Конечно же, я и сам уже это знаю. Мы стоим у «Желтого кирпича», стриптиз-клуба в самом сердце Кинленда, владельцем которого является не кто иной, как Фаррелл Уэстерли.

Лиам, один из помощников Фаррелла, которому поручено присматривать за мной, улыбается, откидывая со лба свои сальные рыжие волосы, и глядит в зеркало заднего вида.

– Давай не будем играть в игры, а, хитрец? – говорит он, поворачиваясь ко мне и прикуривая сигарету. – Мы оба знаем, что ты в курсе, где мы находимся.

Мое сердце подскакивает к горлу. Это что, ловушка? Неужели меня раскусили?

– Что, черт возьми, это означает?

Он хмурится.

– Ты думаешь, я поверю, будто ты не знаешь, что такое стриптиз-клуб?

Меня переполняет облегчение, и я расслабляюсь. Этот тип просто ведет себя как придурок.

Я откидываюсь на спинку сиденья и ухмыляюсь.

– Должно быть, классно так быстро замутить общие дела со Скипом? – спрашивает он, поджав губы.

Я пожимаю плечами, не утруждая себя ответом. Если быть до конца честным, я потрясен не меньше прочих. Подумать только, Фаррелл так легко предоставил мне доступ к своей персоне, впустив меня в свой дом и позволив встретиться с ним лицом к лицу! Ему, похоже, все равно, что его горячо любимая дочурка хочет затащить меня к себе в постель, и то, что я – по крайней мере, по мнению всех остальных – тешу себя этой мыслью.

По моему мнению, это может свидетельствовать о двух вещах. Либо Фаррелл Уэстерли – самый тупой главарь преступной банды в истории, либо он стал слишком самоуверенным и невнимательным.

В любом случае, возникает вопрос о том, как, черт возьми, ему удалось построить такую мощную империю за столь короткое время, если он принимает такие необдуманные решения.

Лиам хмыкает, прежде чем выйти из машины и захлопнуть за собой дверцу, бросив недокуренную сигарету на землю. Я следую его примеру, и прохладный ночной воздух обдувает мое лицо, когда я вылезаю из кабины и направляюсь к входной двери. Рыхлый гравий на клубной парковке хрустит под моими ботинками, когда мы идем к главному входу, и я вживаюсь в роль Брейдена; я пробегаю рукой по цепочке на шее, вытаскивая ее наружу, так, чтобы она лежала поверх рубашки. Спрятанное внутри нее крошечное устройство не сможет отснять достаточно видеоматериала, если останется спрятанным под тканью.

Здешний интерьер в точности соответствует названию. Пол тут почти черный, а стены выложены из кирпича приглушенного желтого цвета. По периметру выстроились диваны, а в задней части спрятались VIP-зоны. Приглушенное освещение и музыка, льющаяся из динамиков, создают клубную атмосферу, но не давят на уши и не бьют в глаза, а, наоборот, оказывают расслабляющий эффект. В дальнем правом углу виднеется бар, вытянувшийся во всю стенку, а в центре зала расположилась большая сцена с шестом.

Повсюду разбросаны круглые сцены поменьше, и на каждой из них извивается по танцовщице разной степени обнаженности.

Я знаю здешнюю планировку вдоль и поперек, поскольку до рези в глазах изучал чертежи здания. Но увидеть это воочию – совсем другое дело.

Рука Лиама опускается на мое плечо и сжимает его.

– Пойдем, потом будешь пялиться на все эти сиськи.

Я иду следом за ним, пока он маневрирует у главной сцены и минует бар, едва удостаивая окружающих взглядом. Его цель – дальняя часть зала, где расположены VIP-зоны. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь как можно лучше рассмотреть зал. Мы проходим по длинному коридору с дверями без стекол, Лиам спокойно минует первые две, прежде чем агрессивно распахнуть третью, и звук удара о стену резко отдается в моих ушах.

В центре U-образной кабинки сидит мужчина с сигарой во рту и бутылкой «Дона» ^[10] в центре стола. Его голова запрокинута назад. Девушка у него на коленях не замечает, как мы входим в комнату, продолжая тереться о него своей обнаженной киской.

– О, Лиам, дружище, – произносит он, выглядывая из-за ее плеча. – Чем обязан?

– Тони, – Лиам хрустит костяшками пальцев, затем засовывает руку в карман и достает изумрудное ожерелье. Мой желудок сжимается, когда я понимаю, что это та самая побрякушка, которую я назвал подделкой.

Он неторопливо отводит руку назад, а затем резко бросает ожерелье вперед. Оно бьет девушку по спине, и та вскрикивает, сбиваясь с ритма.

Лицо Тони вытягивается, и недавнее непринужденное выражение на его лице сменяется чем-то более зловещим. Он кладет руки на бедра танцовщицы, останавливая ее. Грубо впившись пальцами в ее задницу, он стонет, словно не в силах смириться с мыслью о том, что ему придется это сделать, а затем хлопает по ней ладонью.

– Дай мне несколько минут, куколка.

Девушка отрывается от него и покидает комнату, скользнув взглядом по нам с Лиамом.

Он поправляет пояс своих брюк, прежде чем наставить на Лиама палец с золотым кольцом.

– Надеюсь, у тебя есть веская причина для того, что ты только что сделал.

– Ты теперь продаешь подделки? – парирует Лиам, вскинув подбородок.

Я перевожу взгляд с одного на другого, ощущая, как у меня сдавливает от напряжения грудь.

Ну зашибись.

– Ты шутишь, – смеется Тони. – Иди к черту.

Лиам вскидывает брови и тычет большим пальцем в мою сторону.

– Этот парень говорит, что ты впарил боссу фальшак.

– Чушь собачья, – выплевывает Тони, его глаза сужаются, когда он впивается в меня взглядом. – Ты хочешь сказать, что я облажался?

Я сжимаю челюсти, мечтая оказаться где угодно, только не в этой комнате. Потому что он, на самом деле, конечно же этого не делал.

– Да ладно тебе, приятель. Давай не будем играть в игры, – произношу я.

– Теперь ты называешь меня лжецом? – восклицает он и садится прямо, уставившись на Лиама. – Кто, черт возьми, этот парень? Ты заявляешься сюда и обвиняешь меня в подставе? Я не обязан ни перед кем отчитываться. Даже перед своим гребаным боссом.

Лиам веско качает головой.

– Он хочет получить свои деньги назад, Тони.

Тони откидывается на спинку стула, закидывает ногу на ногу и ухмыляется.

– Скажи ему, пусть выставит мне счет.

На мгновение я сомневаюсь в том, что собираюсь сделать, но это мимолетная слабость. Мне нужно завоевать доверие Фаррелла, чтобы войти во внутренний круг, и, чем бы все ни закончилось, ему об этом расскажут.

Я издаю смешок, а затем бросаюсь вперед и, схватив Тони сзади за шею, бью его головой о стеклянный столик. Раздается громкий звон разбивающегося стекла, и мою руку пронзает жгучая боль. Я замечаю, что из пореза на запястье сочится струйка красной жидкости.

– Хватит, хватит, – рычит Лиам, оттаскивая меня назад, пока Тони корчится и кричит где-то позади. – Черт возьми, мужик, возьми себя в руки. Ради всего святого!

Я усмехаюсь, взмахивая перед ним рукой.

– Ты позволишь какому-то ничтожеству проявлять к тебе неуважение? Здесь? На твоей территории? – я разочарованно качаю головой. – Нет, только не со мной. Со мной этот номер не пройдет.

– Vattela a pigliare in culo ^[11], – выплевывает Антонио.

– Что ты там вякаешь? – вспыхиваю я и поворачиваюсь, собираясь вновь на него наброситься. Необходимость изображать вспышки насилия – то еще удовольствие, но все в моем поведении должно соответствовать шаблону. Ленивая речь, вспыльчивость и любовь к насилию. Таков Брейден, а значит, таким должен быть я.

Глаза Лиама сужаются, ноздри раздуваются, и он хватает меня за ворот рубашки, притягивая к себе.

– Ты не имеешь права бить по котелку людей, занимающих более высокое положение. Я могу, а ты нет. Уяснил?

Я вырываюсь из его объятий, мое сердце бешено колотится в груди от выброса адреналина.

– Пофиг.

– Иди приведи себя в порядок, – он пристально смотрит на мою раненую руку. – Боже.