– Долго мы так не сможем отбиваться, чай персы не дураки, придумают какую каверзу и баста, да и припаса осталось всего ничего… – кто-то шептался рядом со мной.

– Зарядить все мушкеты и быть готовыми, всех они собирать не станут, вон, многие к нам очень близко лежат, не полезут нехристи. Кочетков! – О, это ко мне.

– Здесь, вашбродь!

– Как там у тебя, по берегу не лезут? – Я крайним слева лежу, у самого края дороги, дальше уже небольшой обрыв и речка.

– Никак нет, вашбродь, тихо пока.

– Смотри в оба, увидишь какое движение, сразу дай знать!

– Так точно.

И так гляжу, хотя дым глаза ест мама не горюй, можно было бы не тыкать носом. А я, кстати, ничего так, даже вполне бодрячком, хотя это потому, что стреляли издали и особо-то и не видел, попадал или нет. Стреляю я, правда, довольно хорошо, научили слава богу, но все же дым, массовые залпы, там сразу выкашивало рядами, где там разглядишь свои попадания.

Противник и правда не стал организовывать новую «мясную» атаку, чего-то замышляют гады. Им торопиться не надо, все равно они тут пройдут, не сейчас, так завтра, на всех у нас сил и средств не хватит. Да и пушки у них есть… Тьфу, накаркал!

«Вжух-ххххх, бах-х-хххх!» – от скалы, что была справа от дороги, полетели осколки камней, но пока недолетом. Машинально пригибаю голову, но до меня ничего не долетает. Новый выстрел. Снова недолет. Хреновые канониры у персов, нам на радость.

– Не паниковать, ребята, ждем!

Третий выстрел был точнее, попали почти в наше укрепление, всех обдало крошкой и камнями.

– Лезут, ваш бродь! Вдоль берега! – ору я, заметив движение слева от себя. Все же решились, суки, ну, ладно, шашки мои рядом лежат, значит, все же дойдет сейчас до «танцев»…

Стрелять вниз, хоть и не под большим углом, могли всего четверо, остальным пришлось бы вставать и менять позиции, поэтому прапорщик так и приказал:

– Ребятки, кто видит врага, огонь!

А, обсчитался, пять выстрелов, вместе с моим, ну и хорошо, а то тут близко совсем.

По берегу шло немного, десятка два. Снизу им стрелять и вовсе бессмысленно, вновь перли бегом, надеясь добраться до обрыва, там мы стрелять уже не сможем, вставать придется, но и быстро передвигаться враги не могли. Берег завален камнями, мелкими и крупными, валунов, за которыми можно было бы укрыться, тут нет, так что враги обречены. Мне было непонятно лишь одно, почему их командиры не отправят отряд большим количеством? Ведь это очевидно! Это не война в будущем, где оружие быстро и точно стреляет, послали бы сразу сотню, наверняка бы дошли. Почему говорю сотню, а не тысячу? Тут как раз просто все, негде разместить такое количество, здесь не степь, узкое ущелье, мы на горной дороге. Жаль, у нас боезапас такой малый был, мы ведь в форт шли, с собой мало взяли, а вышло вот как, форт уже захвачен и нас сейчас лупят, наверное, из наших же пушек, с форта.

Движение на берегу закончилось, вновь пользуюсь передышкой и чищу мушкет, заодно меняю кремень, много пострелял, как бы осечки не начались. Едва успел сменить на двух мушкетах, как раздалась новая команда:

– Конные! Штыки примкнуть!

А вот это кранты, похоже. Конечно, мы отрабатывали в депо защиту от кавалерии, но не от такого количества, а главное, это была учеба, разница… Примерно во всем.

Стрелять начали издалека, конница быстро преодолеет расстояние до нас, хотя бы попытаемся уменьшить ее количество. Все, буквально несколько десятков метров остается, и… Блин, там с головой у командира точно беда, опять послали небольшой отряд. До наших разбитых почти в хлам укреплений доскакал всего десяток, может, чуть больше, мне противника не хватило. Ребята, кому выпало штыком встречать конного противника, показали класс, а меня чуть не вывернуло. К крови я вполне привычен, охотились с братьями и отцом с детства, но все же к таким масштабам был не готов. Ржание раненых лошадок, крики падающих на землю с высоты солдат противника, кровь, треск разрываемой формы, хруст костей, все это заставило замереть. Очнулся от хлопка по спине.

– Ты чего пялишься, стоит тут как столб! Помогай давай! – окрик унтера вернул к жизни. Надо собрать припас и готовиться к продолжению.

Но его не последовало. Враг стоял на расстоянии, недоступном для наших мушкетов, поэтому преспокойно мог разбить лагерь как на дороге, так и на берегу реки. Появились костры, кажется, даже едой понесло, вот гады, а нам и жрать нечего, одни сухари, да и тех кот наплакал. Часа два ничего не происходило, и казалось, персы решили отложить штурм до утра, но мы сильно их недооценили. Шум падающих отдельных камней слышен издалека, а уж когда такой шум превращается в лавину, настоящий камнепад…

В себя я пришел не сам и как-то рывком. Вокруг были люди, бородатые люди. Заросшие по самые глаза, кажется, не мывшиеся не одну неделю, они что-то гоготали, смеялись даже, и явно чувствовали себя хозяевами положения. И с людьми я, кажется, переборщил… Звери, натурально звери.

Откуда-то справа доносится протяжный стон, скашиваю глаза, но меня тут же кто бьет сзади по почкам, не сильно, скорее давали понять, что не хрен тут глазеть. Эх, а обстановочка, что успел разглядеть, удручающая, попали мы… В плен.

Произошло именно то, что и предположил, наша горстка разношерстных вояк попалась, и теперь судьба наша неизвестна. Из-за того, что нас было очень мало и каждый штык в буквальном смысле был на счету, мы держали позиции без дозоров, и персы этим воспользовались. Во время небольшого затишья, принятого нами за перерыв на ночь, враги обошли нас по скале и устроили нам ад, спровоцировав камнепад. Позже, когда всех нас выпотрошили, отобрав буквально все, в живых осталось только пятеро солдат. Раненых персы брать не стали, добили тут же, не раздумывая, а меня, уцелевшего прапорщика Лентовского и троих солдат потащили к себе. Как оказалось, весь отряд, точнее даже войско противника, пошел утром дальше, преграды в виде нашего куцего заслончика больше не было, а нас пятерых передали шестерым немолодым персам и, связав веревками руки, направили куда-то в противоположную сторону. Интересно, в Эривань потащат? Вообще-то, до нее далеко. Кажется, насколько слышал, наши очень скоро дойдут до этой крепости и начнут осаду, не помню из истории, удачную или нет, но то, что бои тут будут очень жесткие, факт. Откуда взялось это войско, разбившее нас в хлам, непонятно, мы ведь тоже двигались куда-то в том же направлении, в смысле в сторону пресловутой крепости. Расхреначили нас просто как катком прошли, да и пошли себе дальше, это они так и до Гянджи дойдут, войско-то собрали немалое, а наших на пути не так чтобы много, немногочисленные заставы и пара фортов, скорее похожих на слегка укрепленные аулы, гарнизоны там скудные, беда будет. Да и противник впечатляет, это не местные татары, которых здесь как грязи, это уже персы, а значит, пришло все же подкрепление к эриванскому хану.

Я особо вообще не вникал в обстановку, кто здесь рулит, что происходит, я, блин, в императорской армии образца начала девятнадцатого века, здесь вообще не принято рядовым рот открывать, а уж задавать вопросы… Ведут куда-то, стреляем, опять идем, пушки чистим, опять стреляем и все по новой. В рукопашной-то я, специалист по холодному оружию, до сих пор и не участвовал. Да и немудрено, меня ж в артиллерию запихнули, там сабля скорее помеха, чем подспорье. Ладно хоть и здесь, как в Архангелогородском полку, удалось отстоять свои шашки, но потрудиться пришлось изрядно, бить не били, но бачковым я пробыл долго.

– Как думаешь, Вась, куды нас теперь? – осторожно шепнул мне рядовой Васильчиков, надо же, он тоже выжил во время камнепада. Для меня это вдвойне хорошо, Олег как бы не единственный, с кем я тут подружился. Я ж бука по жизни, одиночка, полагаюсь лишь на себя. Остальные попавшие в плен куда-то пропали.

– А пес их знает, братишка, куда-то тащат, ясно одно, что не убивать, по крайней мере я так думаю. Хотели бы шлепнуть, сделали бы это сразу, в горячке боя, теперь уже вряд ли. Скорее всего, в рабы нас определят, будем пахать на персов, пока не сдохнем.

– Его благородие как-то уж совсем сомлел, бредет, на вопросы не отвечает, глядит себе под ноги и головой трясет…

– Может, его оглушило, – поглядел я чуть внимательнее на нашего командира, – или куда серьезнее ранило?

– Да мы сейчас все в кровище, разве по одежке поймешь чего? – растерянно произнес Олег. – А ты и правда счастливчик, Вась…

Чего? Вот это накрыло парня. Это я-то? С веревками на руках и бредущий в неизвестном направлении, ведомый вражескими солдатами, – счастливчик?

– Тебе чего, Олег, по голове тяжелым чем-то прилетело? Нашел счастливчика! – грустно и грубо буркнул я.

– Конечно, счастливчик. Я как шум услыхал, почему-то сразу в твою сторону прыгнул, и ведь не прогадал! Со мной рядом наш унтер был, его в кашу… Огромный валун прямо на него упал, так и вижу, как ноги из-под камня торчат и подергиваются… Бр-р-р.

Кажется, я даже почувствовал, как трясет Олега, еще бы, ужасная смерть.

Васильчиков хотел еще что-то сказать или спросить, но видимо, персы нас услышали, и один из них, притормозив коня, ударил нагайкой, целясь явно в меня, в такую мишень, как я, трудно не попасть. Как смог спрятал голову, вжав ее в плечи, прилетело куда-то в район лопатки. Больно, блин, на конце явно какой-то грузик вплетен, удар вроде не шибко сильный, а болючий, жуть. Я передернулся, морщась от внезапной и достаточно острой боли, а вражина осклабился и что-то еще проговорил на своем поганом языке.

– Больно? – сочувственно шепнул Олег.

– Есть такое, давай лучше помолчим, а то так и не дойдем, нам силы нужны, поберечься надо, – заключил я.

Шли долго, ноги просто ужас как гудели. Уж насколько я привычен к пешим прогулкам и даже походам, но и для меня это было серьезным испытанием. Командир наш и вовсе сомлел, и чтобы его не били, пришлось подхватить и помочь ему идти. Кажется, для нашего прапорщика плен был таким ударом судьбы, что он полностью утратил волю. Плохо это, нельзя расслабляться и хоронить себя заранее, еще повоюем.

Долбаные камни, несмотря на наши грубые, толстенные сапоги, кажется, ноги уже сбиты вусмерть. Ха, вспомнил, как получал такие в первый раз, еще пацаном в Архангельском полку. Они прямые, в смысле нет различия между правым и левым, так каптенармус и сказал, как сейчас помню:

– Ничего, помочи слегка и начинай носить, сами по ноге сядут!

И сели ведь, только до того момента, как мне перестало хотеться их выкинуть, я сто раз ноги от кровавых мозолей лечил. Форма в нынешней армии еще та, одни букли чего стоят! Столько не нужного и даже откровенно вредного в одежке, хоть стой, хоть падай.

– Эй, неверные, будете вести себя хорошо, будете кушать, станете буянить, помрете с голоду! – на неплохом русском языке до нашей троицы довели правила поведения в плену. Без тычков и затрещин мы вошли в какую-то низкую хибару, сколоченную даже не знаю и из чего. Дыр много, крыша наверняка как решето, в дождь будет очень тоскливо. Сейчас, в августе, сырых дней пока мало, но уже скоро осень, а они здесь дюже противные. Тут и летом-то климат такой, что привыкнуть весьма тяжело, днем жара такая, аж пот в три ручья течет, а ночью холодно, даже шинель не спасает.

Привели нас только днем следующего дня, на ночь персы вставали на ночевку возле небольшого ручья. Персы эти, как оказалось после долгих наблюдений в процессе следования в плен, были какими-то местными, не то грузинами, не то армянами, хрен их разберешь, все на одно лицо, заросшие и одеты в хламиды какие-то. В полку так и вовсе всех местных звали татарами или горцами, это уж я почему-то их персами прозвал. Может, это и вовсе турки, но вон этот, что продекламировал нам требования, точно какой-нибудь местный кавказец, вон как чешет по-нашему, не хуже нас самих.

– Ну, что, братцы, вот, кажется, наш новый дом, на неопределенное время, что делать будем? – тихо, как мне казалось, произнес я.