Чудесные куклы барышни-попаданки (страница 4)
Уборная оставила двоякое впечатление: с одной стороны – фаянсовый унитаз с подведенной водой, плитка на стенах, с другой – умывальник системы «мойдодыр» с резными деревянными шкафчиками, а на плитках и унитазе – роспись под хохлому. И кран… из золота.
Содержимое шкафчиков подробно рассмотреть не удалось, беспокойная горничная постучала в дверь.
– Марьяна Ильинична, все в порядке?
Я успела открыть лишь одну коробочку, там оказался зубной порошок.
– В порядке, – заверила я ее, выходя из уборной. – Кстати, как тебя зовут?
Что ж, попробую сыграть по местным правилам. В конце концов, кто сказал, что сходить с ума нужно в мрачном и подавленном настроении? Обстановка вполне располагает… к некоторому веселью. Я же хотела оказаться на месте куклы-барышни? Мечты сбываются! И пока я не очнулась на больничной койке, пристегнутая к ней ремнями, можно насладиться жизнью… хм… кого именно?
После свадебного ритуала я очнулась в сарае, на стоге сена. Меня не связали, но тело затекло, и я замерзла. Сильно болела голова, во рту пересохло. И очень хотелось есть. Похоже, провалялась я тут долго.
В сарае, кроме сена, ничего не было. Сквозь щели в дощатой стене проникал свет. Еле-еле доковыляв до двери, я обнаружила, что она заперта.
– Есть тут кто? – крикнула я.
Вернее, хотела крикнуть, но голос сел, и я закашлялась. И заколотила кулаками в дверь.
– А вы кто? – поинтересовался вдруг кто-то за дверью. – И что тут делаете?
Голос мужской, незнакомый. Но отчего-то я обрадовалась. Ведь тот, кто запер меня в сарае, не стал бы спрашивать, кто я! Значит, есть шанс на спасение.
Глава пятая, в которой Влад терпит неудачу
Влад
Восстановить память не удалось.
Влад уверен, что все сделал правильно: ингредиенты зелья отмерил в должных пропорциях, руны воспроизвел точно, ключевые узлы ведовской силой напитал достаточно. И… ничего. Как в клуб завалились – помнит. А дальше – пустота. И пробуждение.
Такое возможно. Тот, кто Влада опоил и в храм Лады доставил, мог и блок на воспоминания поставить. И, значит, придется действовать иначе.
Опять же, день давно перевалил за середину, и можно надеяться, что Ромашка пришел в себя после вчерашней пьянки.
Добрыня Ромашкин, закадычный Владов друг, прозвище имел сообразно фамилии. Походил он, скорее, на медведя, чем на полевой цветок. На рыжего медведя, ибо шевелюру имел огненную. Да и остальной волосяной покров, в чем Влад убедился, не единожды побывав с Ромашкой в бане, отливал всеми оттенками рыжего цвета.
Высокий, широкоплечий, круглолицый, неуклюжий и шумный, он сильно отличался от сверстников с самого детства. Как и Влад. Правда, Влад по иной причине, но…
У Ромашкиных матушка остановилась погостить по дороге в Минеральные Воды. Поместье располагалось на берегу широкой реки. С тех времен Влад запомнил огромный белокаменный дом, стоявший на высоком холме. С балкона второго этажа и открывался чудесный вид на реку. В саду, окружавшем дом, цвели деревья. От малейшего движения ветерка начиналась цветочная метель. Это завораживало. Как и насыщенный приторно-сладким ароматом воздух.
Матушка Влада приятельствовала с Аглаей Кузьминичной Ромашкиной, в девичестве Ленской, с юных лет. Они вместе обучались в пансионе для благородных девиц, а когда Аглая вышла замуж и переехала в поместье к мужу – переписывались и навещали друг друга. Аглая никогда не чуралась дружбы с любовницей Великого Князя и, по словам матушки, никогда не пользовалась привилегиями, что эта дружба давала.
Как-то Владу довелось рассматривать солнцерисунки4 матушки в молодости. На многих она была запечатлена с подругой Аглаей, и Владу казалось странным, что она – мать Добрыни. Маленькая, белокожая, темноволосая – Аглая казалось хрупкой, как фарфоровая статуэтка. По сравнению с ней даже матушка, изящная блондинка-ландыш, выглядела крупной. А Влад, даром что ростом пошел в батюшку, был на полголовы ниже ростом и вполовину уже, чем Добрыня. Да и отец приятеля на великана не походил.
Правда, поговаривали, что в предках у Ромашкиных – богатыри-исполины, истинные потомки богов. И Добрыня похож на прадеда, снискавшего славу в великих битвах прошлого века.
Познакомились Влад и Добрыня просто. Мальчиков представили друг другу матери. Было им тогда по семь лет. Влад изо всех сил вел себя вежливо, как учила матушка. Добрыня же смотрел на сие презрительно и, улучив момент, предложил новому знакомцу прогуляться к реке. Это означало «сбежать из-под надзора воспитателей». И отказаться от столь заманчивого приключения Влад не смог.
Приключение получилось знатным. Добрыня стащил на кухне огромный ломоть свежеиспеченного хлеба с хрустящей корочкой и одуряюще пахнущее чесноком колечко колбасы. Они разулись и босиком, с гиканьем, сбежали по тропинке к воде. И там, на деревянных мостках, опустив босые ноги в воду, уплетали хлеб и колбасу. А после ловили огромных стрекоз с прозрачными крыльями. Убегали от чьей-то собаки. Кубарем скатывались с холма по траве. Строили замок из песка и палок на берегу реки. И, возможно, даже успели бы покататься в лодке, что нашли на берегу, но беглецов обнаружили, поймали и сопроводили в дом.
Матушка пришла в ужас – и от поступка Влада, и от его внешнего вида, и от испорченной одежды. Белый костюмчик-матроска стал похож на грязную тряпку и восстановлению не подлежал. А еще Влада, укусила какая-то тварь – то ли слепень, то ли комар – и щеку раздуло так, что один глаз превратился в щелочку.
– Твой сын… это твой сын… – только и повторяла матушка, принимая успокоительные капли из рук подруги.
По ее мнению, виноват во всем был Добрыня. И его отец, дабы не огорчать гостью, а, возможно, и потому, что прекрасно знал характер собственного отпрыска, отправил слугу за розгами.
Такой несправедливости Влад снести не мог. Топая ногами и повышая голос, что само по себе являлось вопиющим безобразием, он доказывал, что сбежал по собственной воле, что Добрыня не заставлял его бегать босиком и кататься по траве. Тем более, не науськивал комаров кусаться.
И был услышан.
Матушка, проявив несвойственную ей строгость, позволила хозяину дома наказать обоих мальчиков. Справедливость восторжествовала. Так что, можно сказать, Влада и Добрыню сдружила порка.
Осенью, после возвращения из Минеральных Вод, Влад поступил в закрытую школу для мальчиков. И Добрыня – тоже. Выходные они проводили вместе, под присмотром матушки Влада, что не мешало им проказничать, познавать мир… и дружить по-настоящему, по-мужски.
Влада сторонились, потому что знали о его «неблагородном» происхождении, Добрыни опасались из-за внешнего вида и неуемной силы. Изгоями в обществе сверстников они не стали, но держались особняком. И если кого и спрашивать о том, что случилось ночью, так только Добрыню. Не мог он не заметить, как друга женили.
Или… мог?
Добрыня шумно пил чай в столовой квартирной хозяйки. Рядом с пузатым самоваром стояла початая банка соленых огурцов. Добрыня отхлебывал чай из огромной кружки, кидал в рот огурец и хрустел им так громко, что Владу пришлось повысить голос, привлекая к себе внимание.
– А, это ты! – обрадовался другу Добрыня. – Присоединяйся! Лучшее средство от похмелья, знаешь ли…
– Спасибо, воздержусь.
Влада передернуло. Он знал, что в душистый чай Добрыня щедро насыпал сахару, так как обожал сочетание приторно-сладкого и чесночно-соленого.
– Как голова-то? – подмигнул Добрыня. – Не болит?
– Нет. – Влад опустился на свободный стул. – А у тебя?
– Еще пара кружечек, и перестанет. А ты чего? По делу или так?
– Или по делу, – вздохнул Влад. – Ромашка, выручай. У меня память отшибло.
– Гы! – хохотнул Добрыня. – До того, как ты с красоткой в номера подался или после?
– С красоткой?! – изумился Влад. – Так, с этого места… подробнее.
Добрыня на память не жаловался, но Владу это не помогло.
Барышень легкого поведения на вечеринку пригласил кто-то из выпускников. Хорошо подвыпившая братия жест оценила. И, по словам Добрыни, Влад почти сразу пал жертвой чар жаркой красотки, с ней и удалился «в номера», да так и не вернулся. Утром Добрыня разузнал, что Влад благополучно добрался до квартиры и спит беспробудным сном, после чего вернулся к себе.
– А что там у вас было, не знаю, – сказал Добрыня. – Так ты все позабыл? Бедолага…
– Позабыл. – Влад задумчиво поскреб подбородок. – А описать ты ее можешь?
– Девку эту? – удивился Добрыня. – Так понравилась? Хотя… ты ж ничего не помнишь!
– Да… у меня одна вещица пропала, – нашелся Влад.
Все же говорить другу правду о женитьбе он права не имел.
– Украла?! Хм… – Добрыня напрягся. И опустил очередной огурец в кружку. – Обычная она. Личико милое, размалеванное. Сиськи… Во!
Он изобразил размер обеими руками.
– Не, брат, точнее не опишу, – признался он. – Сиськи все затмили. Платье красное. А, может, бордовое? Кто его разберет…
Найти девицу по размеру груди не представлялось возможным. Да и толку? Если она подмешала Владу зелье, то ее и по точному описанию внешности не сыскать. Небось, уже из города уехала.
– Погоди, а что пропало? Может, в полицию заявить? Пусть они ее и ищут.
– Да так, безделица, – отмахнулся Влад. – Не стоит.
Похоже, придется искать… жену. Дочь купца Богданова – не иголка в стоге сена.
Глава шестая, в которой Марьяна встречает таинственного незнакомца
Марьяна
Я прильнула к щелочке между досками, силясь рассмотреть мужчину. Но он сделал то же самое, и ничего, кроме темного пятна, я не увидела.
– Меня похитили, – пояснила я.
Горло нещадно саднило, голос сел – и это не располагало к объяснениям.
– Неужели? – усомнился мужчина. – А, может, вас тут заперли за какой-нибудь проступок?
– Как это? – удивилась я.
Странно. Но, наверняка, что-то навело его на мысль, что такое возможно.
– Э-э… А где… я?
Вопрос прозвучал донельзя глупо, но ведь я, и правда, не знала, где нахожусь.
– В сарае, – хохотнул мужчина.
От злости я пнула дверь. Похоже, я ошиблась. За ней – не спаситель, а похититель. Охранник, который играет со мной, как кошка с мышью. Он попросту забавляется!
– Что же вы замолчали? – поинтересовался мужчина.
Не буду отвечать. Надо думать, как отсюда выбраться. Меня не связали – это, несомненно, плюс. Или минус? Мои похитители не столь беспечны. И, значит, уверены, что сбежать я не смогу.
Зачем меня заперли? Надолго ли? Здесь холодно. Зарыться в сено? Да там, пожалуй, мыши…
В подтверждение моих слов раздался писк. Возможно, мыши и раньше копошились в сене, только я не прислушивалась.
Сейчас конец лета. Отчего же так холодно? Я поежилась и обхватила себя руками. Впрочем, ночи за городом бывают прохладными. А я долгое время провела без движения, без еды и питья. И последствия стресса никто не отменял.
И все же… Если меня хотят убить, отчего не убили сразу после свадьбы? А если не хотят, то зачем держат взаперти?
– С вами все в порядке?
В голосе мужчины послышалось беспокойство.
– Меня похитили, насильно выдали замуж, – перечислила я, загибая пальцы, – держат под замком без еды и воды, хотят убить… Со мной все в порядке?
Вопрос был риторическим, ответа я не ждала. Но дверь неожиданно распахнулась, и внутрь сарая шагнул мужчина.
Где-то я его видела… Он застыл, загораживая собой дверной проем, и хорошо его рассмотреть я не могла, на лицо падала тень. А по ощущениям…
Впрочем, стоит ли доверять собственным ощущениям, когда зубы стучат от холода, а живот сводит от голода? Про страх от неопределенности, как говорится, молчу отдельно.