– Я всё же попробую… Не ночевать же мне сегодня на улице… Кстати, насчёт завтрака констебль ничего не говорил… Я могу на него рассчитывать?

– Можете, – вздохнула женщина.

На завтрак подали пережаренные тосты и яичницу с беконом. Но кофе сгладил общие впечатления и повысил жизненный тонус.

Я был готов к приключениям, даже к первому в жизни самостоятельному путешествию по Лондону второй половины девятнадцатого столетия.

Спасибо памяти настоящего Лестрейда – я не знал, что такое языковой барьер, и спокойно разговаривал на английском, из которого в прошлой жизни знал только пару-тройку общих фраз. Вот только истинный хозяин тела в столице своей родины бывал всего несколько раз и почти не ориентировался в городе…

Что ж, первым делом надо будет раздобыть детальную карту города и тщательно её вызубрить, встроенного «джи-пи-эс» и «глонасса» во мне не наблюдалось. Наверное, те, кто сыграл со мной эту шутку с переселением души, сознания… не знаю, как правильно сформулировать, забыли наделить меня такой способностью.

Правда, у нас с Лестрейдом было одно общее качество: не самая плохая память. Конечно, далеко не фотографическая, но подводила она меня редко.

Единственный минус: были в биографии Лестрейда какие-то моменты, о которых он даже думать не желал, и они становились для нас обоих белыми пятнами.

А ещё у меня, как у любого опера, было врождённое шестое чувство – пресловутая оперская чуйка, неоднократно спасавшая из разного рода передряг. Я даже выработал свою теорию: на должности в угро мы проходили естественный отбор, задерживались только те, кто был наделён этим даром предвидения сполна.

Нет, я не мог предсказывать погоду и результаты матчей, не играл в лотерею и не тянул «счастливые билетики». Просто если на горизонте рисовались тучи, внутри сразу начинал звенеть тревожный колокольчик, и я тут же начинал вычислять, откуда и что мне прилетит.

Скотланд-Ярд к этому времени уже разросся до комплекса, состоявшего из нескольких зданий.

В далёком прошлом мне доводилось здесь бывать. Было это… вернее, будет – через сто с небольшим лет.

Тогда вовсю гремела пресловутая «перестройка». Советский Союз и всё советское были в большой моде, девушки носили серьги в виде больших красных звёзд, а на трусах и футболках алели серпы и молоты.

Царили мир, дружба и жвачка. Обработка лоха в преддверии большой стрижки только начиналась, а пока все наши считали, что мы на всех парах мчимся в объятия большой семьи европейских народов.

Британские полицейские пригласили меня и целую кучу других офицеров и генералов милиции к себе в гости… В рамках «обмена опытом».

В числе Биг-Бена и прочих достопримечательностей была и экскурсия в Скотланд-Ярд.

Признаюсь, посмотреть было на что… Тем более на фоне того страшного бардака, что постепенно набирал обороты на моей Родине.

Тем не менее для себя я отметил факт, что мы и сами с усами и во многих вещах смело дадим фору детективам её величества.

Компьютеры, техника, навороченные лаборатории – это, конечно, хорошо. Но всегда и всё решали увлечённые своим делом люди, я бы сказал – идейные.

Тогда мы были именно такими – идейными, в лучшем смысле этого слова.

Я пришёл в дежурку, назвал своё имя. Сержант сверился со списком, попросил меня подождать.

Минут через пятнадцать напротив меня вырос высокий мужчина в тёмном, почти чёрном сюртуке, у него был длинный нос, увенчанный очками, большие бакенбарды и причёска, навевавшая ассоциации с имиджем Элвиса Пресли позднего периода. Черный шёлковый галстук украшала бриллиантовая булавка. Я, конечно, тот ещё ювелир, но что-то мне подсказывало: на зарплату полицейского такую не купишь.

Ещё он весил примерно килограмм на двадцать больше, чем нужно (англичанин сказал бы, что примерно на сорок четыре фунта), но внимательный глаз отметил бы, что это тот случай, когда избыточная масса только придаёт человеку солидность.

– Мистер Лестрейд?

– С кем имею честь?

– Ричард Херб. Детектив. Мне поручено проводить вас в отдел и какое-то время побыть вашим ментором, пока вы не освоитесь…

– Что ж, рад нашему знакомству, мистер Херб. С удовольствием посмотрю, что тут у вас и как устроено.

– Вам здесь понравится.

– Даже не сомневаюсь.

– Если не ошибаюсь, прежде вы служили в полиции Лидса?

– Да. Там я дорос до сержанта…

– А теперь вы – детектив.

– Да? А я слышал, мне предлагают должность инспектора в штатском…

– Не так быстро, Лестрейд. До инспектора ещё нужно дослужиться. Прошу следовать за мной…

Я кивнул и пошагал за ним, едва поспевая за его размашистой походкой. Даже не скажешь, что столь массивный увалень способен столь быстро двигаться.

– Сначала я представлю вас коллегам, а более детальную экскурсию по Скотланд-Ярду устрою потом… Быть может, завтра или послезавтра. Не возражаете, мистер? – спросил он на ходу.

– Конечно. Как вам будет угодно, – заверил я.

Как же меня встретят новые коллеги? Тёплым или холодным будет приём?

Глава 5

Коридоры, переходы, опять какие-то коридоры…

По пути мой проводник регулярно с кем-то раскланивался или, чопорно поджимая губы, что-то неразборчиво бурчал.

– Как вы находите Лондон? – внезапно спросил он.

– С трудом. Сплошной туман.

Он усмехнулся.

– В этом весь Лондон. Убери туман, и будет уже не то.

– Кажется, я могу это пережить… К кому вы меня ведёте?

– Сначала я должен представить вас главе Скотланд-Ярда, полковнику Хендерсону. Не забудьте при обращении титуловать его «сэр». Несколько лет назад полковника произвели в кавалеры ордена Бани.

Приёмная главы столичной полиции оказалась размером с аэродром, часть стены которого занимал гигантский камин, страшно подумать, какая прорва угля уходила на то, чтобы его растопить.

Сам же полковник Эдмунд Хендерсон величаво восседал за не менее огромным письменным столом, на котором живого места не было от многочисленных бумаг.

Не уверен, что он действительно все их читал. Возможно, часть сразу шла в топку камина.

Далеко в углу кабинета пряталась ширма. Не знаю, что она скрывала от глаз посторонних: диван, на котором любил прикорнуть самый главный полицейский Лондона и страны, или полицейский взвод, готовый прийти на выручку начальнику, если тому станет кто-то или что-то угрожать.

Одну из стен полностью занимал книжный шкаф, уставленный с низа до верху томами свода законов Великобритании с её прецедентным правом, когда каждый новый чих опирался на чих предыдущий, что случился лет пятьсот-шестьсот назад при каком-нибудь короле Артуре.

– Джордж Лестрейд, сэр, – представил меня Херб.

– К вашим услугам, сэр! – по-военному чётко ответил я, даже вытянулся по стойке смирно и щёлкнул каблуками.

Полковнику это понравилось. Он провёл больше двадцати лет на армейской службе и в душе оставался скорее военным, чем полицейским.

– В газетах много писали о вас, Лестрейд. Вы проявили недюжинную смекалку и ещё большую настойчивость в расследовании убийства сына лорда Эшкомба. Мне очень жаль, что в итоге это вышло вам боком… Скотланд-Ярд – не полиция Лидса. Нам нужны такие люди.

– Благодарю вас, сэр! Постараюсь оправдать ваше доверие! – опустил и тут же поднял подбородок я, продолжая «есть» начальство глазами.

Оно это всегда любит.

– Я договорился, чтобы вас перевели к нам, в Управление уголовного расследования… Или, как мы зовём его по привычке – «сыскной отдел».

Судя по названию, это именно то, чем я занимался лучшую часть своей жизни.

– Сэр, у меня нет слов, чтобы высказать вам свою благодарность!

– Меня в первую очередь интересуют не слова – а дела. Сыскной отдел – сердце Скотланд-Ярда. В нём работают лучшие из лучших. Не каждому выпадает честь там служить. Надеюсь, вы меня не разочаруете.

– Так точно, сэр! Даже не сомневайтесь!

– Мне нравится ваш оптимизм, Лестрейд. Я верю в вас и ваши таланты… Детектив Херб введёт вас в курс ваших новых обязанностей. Ступайте. Я вас не держу.

Ну вот я и в ЛУРе, то бишь в Лондонском уголовном розыске – так перетолмачил я под себя новое назначение.

Несмотря на громкие слова полковника Хендерсона, элитарностью в сыскном отделе пахло не очень. Немного погодя, я узнал почему.

– Херб, давайте всё-таки разберёмся с моим назначением, – заговорил я со своим куратором. – Трудно поспорить: перепрыгнуть с должности сержанта провинциальной полиции в кресло детектива Скотланд-Ярда – это, конечно, здорово…

При слове «кресло» Херб не смог совладать с ироничной усмешкой, но я продолжил:

– …однако мне обещали кое-что повыше… Неужели должность инспектора уже не свободна?

– Почему не свободна? Ещё как свободна. Причём вакантны сразу три должности: двух старших инспекторов и одного инспектора…

Я заинтересовался.

– А что, собственно, произошло?

– Неужели вы не слышали? – удивился Херб.

– Что именно я был должен слышать?

– Ну как же… Процесс прогремел на всю страну. На скамью подсудимых сели три офицера Скотланд-Ярда.

– В чём же их обвинили?

– Вы меня пугаете, Лестрейд! Неужто Лидс настолько забытая богом дыра? Газеты тогда набросились на Скотланд-Ярд, как охотничьи собаки на добычу. Скандал был жуткий! Репутация полиции и особенно сыскного отдела была втоптана в грязь…

– Как давно это было?

– Почитай три года назад…

Я развёл руками. То ли эта история прошла мимо Лестрейда, то ли ему было абсолютно всё равно, на чём влетела столичная полиция. А может, и то и другое сразу.

– Я напомню: история была мерзкая. Старшие инспекторы Натаниэль Друскович и Уильям Палмер вместе с инспектором Джоном Мейклджоном покрывали двух аферистов и мошенников.

– Я так понимаю – не бесплатно…

– Да. Они брали взятки.

Херб горько вздохнул.

– После того как их разоблачили и осудили, управление полностью перетряхнули. Но должности остаются свободными.

– Почему? Нехватка людей?

– Нет. Вы же слышали, что сказал наш глава: в отделе должны работать только лучшие. Места будут заниматься на конкурсной основе. Повышение получат те служащие, кто покажет выдающиеся результаты…

– Понятно, – протянул я. – Выходит, чтобы стать инспектором, надо стать частью этих крысиных гонок.

– Вы тонко подметили суть, – улыбнулся Херб. – А вот и наше управление…

Мы оказались в центре большой, но чрезвычайно захламлённой и грязной комнаты. Здесь не было ни единого метра свободного пространства: дюжина письменных столов, примерно столько же шкафов и несгораемых сейфов, и тонны (!!!) – я не преувеличиваю – тонны бумаг, тряпок, одежды, сёдел, упряжи, одеял, предметов вообще неизвестного мне назначения. И на всём этом в несколько слоёв лежала пыль, при желании я мог бы на ней рисовать.

Маленькие окна покрылись копотью, из-за этого в помещение почти не проникал солнечный свет. Добавить к этому постоянный туман, и, не имея часов, было невозможно понять: день стоит на улице или глубокая ночь.

– В этой комнате работают детективы, – пояснил Херб. – У старших офицеров есть свои кабинеты, но, как вы уже знаете, личный кабинет ещё предстоит заслужить.

– Где моё рабочее место? – спросил я, озираясь.

Большинство столов были заняты с виду обычными гражданскими. То, что это сыщики, можно было только догадываться.

Моё появление не вызвало у новых коллег энтузиазма. Все были слишком поглощены работой.

– Там, в углу, – показал на самоё тёмное и наверняка сырое и холодное место в углу Херб. – Мой стол находится по соседству.

Я заметил, что рядом пустует ещё один стол.

– А это чьё?

– А этот стол принадлежит безусловному фавориту на должность инспектора – детективу Тобиасу Грегсону.

– Фавориту?

– Да. У него больше всего ежемесячных «галстуков»…

– Простите, Херб. Не понимаю – каких ещё галстуков? – удивился я.