А реагировать на сравнение себя с бомжами счёл преждевременным, ибо моё вынужденное одеяние точно не блещет дороговизной бутиков с супермаркетами премиум класса. Скорее всего, я выгляжу как раритетный хлам, найденный в старом шкафу, спустя долгое время после его путешествия на ближайшую свалку.

Помощница появилась бесшумно и сразу меня озадачила…

– Ть, а вертится, аки та вошка на гребешке – ступню разверни и всё получится, – дала она указание, которое я выполнил с небольшими напрягами.

Девица критически прищурилась, что я подметил при свете луны, и направила ступню в пролом в нужном изгибе.

– Вытягивай! – кивнула она.

Я послушно приложил некое незначительное усилие и освободился из западни. Простенько получилось, вовсе не сложно. Я и сам мог бы справиться, при условии спокойного состояния духа и должной умственной концентрации, соответственно.

– Вот и всё! – строгая барышня брезгливо отряхнула ладони.

– И как звать-то тебя? – я предпринял попытку завязать разговор и тут же наткнулся на острый взгляд девушки, близкий по смыслу к состоянию гнева.

Пришлось даже назад немного податься от неожиданности, и упереться спиной в косяк старой двери.

– Очень советую не допускать таких вольностей впредь, – заговорила она полушёпотом, словно змея зашипела. – Не знаю, насколько сильно блажен твой разум, но даже очень добрые люди способны отрезать тебе твой дерзкий язык за такое, – продолжила она сеанс выплеска злости, приводя меня в ужас. – Если Госпожа услышала бы твою речь, то кинжал сразу вонзился бы в твоё горло! Сиди тут и сделай так, чтобы про твоё существование мы все позабыли! Дверь закрой за собой и тихонько смотри через щели, ели жить не наскучило…

От такого неожиданного приветствия, я буквально выпал в осадок и ответить ничего не сумел.

Завершив свой угрожающий спич, девица исчезла из виду, словно её и не было. Ну, а я остался охреневать в одиночестве, ломая голову над произошедшим.

Вообще, честно говоря, я ничего не понимаю! Предельно ясно только одно – позвонить по мобильнику мне не дадут, а если стану настаивать, то просто прирежут. Причём, прирежут, и им, судя по всему, ничего не сделают за содеянное. Я это задницей своею почувствовал, когда фифочка на меня злобно зыркнула.

Однако, слова злющей девицы, связанные с необходимостью спрятаться, я воспринял серьёзно и выполнил указание, схоронившись в склепе за дверью, которую спешно прикрыл. А хрен его знает, что там дальше стрясётся в сценарии, ведь чего-то девушки ждут, сидя ночью на кладбище?

Короче, я занял скрытную позицию за дверью, сев напротив пролома в её полотне. Проверил удобство посадки, дабы не двигаться как можно дольше и не раскрыть своё присутствие неожиданным шумом, если конечности вдруг затекут. И теперь вот – сижу, жду неизвестно чего и чуточку обо всём размышляю.

С внешностью девушки я успел познакомиться только вскользь, да и то с серьёзной поправкой на темень и скудный свет от Луны. Так что, многого я не увидел и лицо злюки рассмотрел плохо. Разве что, грубую оценку могу дать – м-да, она не уродина точно, а возможно даже красивая.

Однако, не мне судить о таких щепетильных вещах, ведь это дело исключительно личных симпатий и вкусов каждого человека. А ещё, я могу оказаться предвзятым по объективным мотивам… М-мм, она же мне угрожала! Вот отвлёкся, а снаружи уже начинается что-то. Поэтому, я временно отогнал свои мысли и сосредоточился на наблюдениях.

И не напрасно, так как есть на что посмотреть, но с осторожностью. А что бы рассудок не потерять, необходимо приблизиться к состоянию отрешённости от реальности. Такая вот, незамысловатая техника безопасности вырисовывается.

Всё началось вполне безобидненько, буквально со стайки мерцающих светлячков, взлетевших с куста и унёсшихся прочь в искрящимся танце. Лунный свет усилился на мгновение и выхватил из общей картины очертания фигур, плывущих в тумане. Именно очертания человеческих форм, постепенно набирающих чёткость в мелких деталях и становящихся более узнаваемыми.

Я вижу потрёпанных временем рыцарей и крестьян. Каких-то монахов в длинных разодранных рясах. Детей и подростков… Короче всех, кого только хоронят.

Призраки давно усопших людей появляются над своими могилами и собираются в малые группы, числом не больше семи и не меньше пяти. Фигуры берутся за руки и ходят по кругу в тумане, а их лица выглядят удручающе. Некоторые давно уж не лица, а белесые и желтоватые черепа, улыбающиеся мёртвым оскалом.

Это похоже на ритуальные танцы шаманов и колдунов, обращающихся к неведомым духам с призывом. И я уже вижу результаты их действий, появляющихся в эпицентрах их сборищ. А именно, в центре каждого ритуального круга танца мёртвых, сквозь густую дымку тумана пробились и поднялись листья чёрного папоротника.

Хороводы продолжились и призраки закружились с новыми силами всё быстрее… быстрее… быстрее, с непрекращающимся и нарастающим ускорением. И ускорялись те хороводы до той поры, пока их призрачные формы не слились в сплошные круги серой мглы, а папоротник не зацвёл. Я никогда не видел цветов этих мифических растений, пользующихся у нас колдовской популярностью, но увиденные точно такими и должны быть.

Эти яркие алые цветы имеют шесть лепестков, два из которых слились и стали одним, широким, при наклоне стремящимся вниз. Всё вместе очень похоже на лицо человека, ну или умного животного.

Как только цветки распустились, круги серой дымки рассыпались и окружение вернулось в изначальное состояние, присущее кладбищу. Всё та же белёсая дымка тумана скрывает могильные холмики и тропинки с дорожками. Лунный свет пробивается сквозь ветви деревьев и выхватывает из темноты надгробия с обелисками и памятными скульптурными композициями. Тихо и мёртво вокруг, а я продолжаю сидеть в склепе за дверью.

Кое-как переведя дух и решительно отложив обдумывание увиденного действа на попозже, я собрался покинуть укрытие, но снаружи вновь наметились изменения.

Придерживаясь благоразумия в своём поведении, я задержался и опять занялся наблюдением, стараясь никак не отсвечивать, то есть, быть незаметным. А что ещё остаётся-то?

Что же я теперь вижу? Да всё то, что делает моё положение гораздо запутаннее и неопределённее с нормальной точки зрения здравомыслящего человека, современного кроя личностной психологии. Посреди мрачных кладбищенских декораций появляются люди. Немного, но они есть. Одеты в длинные плащи с нахлобученными на головы капюшонами, затрудняющими определение личностей. Заняты оные осторожными сборами цветов папоротника, кстати, уже начавшими терять свои лепестки.

То есть, если не успеть сорвать их буквально сразу же после начала цветения, то вся затея превратится в ничто. В общем, число счастливчиков ограничено, что я и констатировал в своих наблюдениях, пока сборщики не разошлись.

И что теперь я должен думать о происходящих со мной катаклизмах? Фурии издеваться удумали?

Тем не менее, ситуация складывается неординарная и я сомневаюсь, что стал обыкновенным свидетелем действий молодых представителей субкультур, фанатов мифологической древности, или сообществ исторических реконструкторов! Нет тут игры, и всё произошло естественно и обыденно, как сбор урожая сливы на дачах.

Отвернувшись от двери я сел, прижавшись спиной к холодной стене и понуро склонил голову.

Открывшиеся факты меня обескураживают и пугают, а мысли о своей новой реальности я старательно гоню прочь. Но, всё одно, хреновенько оно у меня получается и я уже близок к порогу отчаяния, как никогда. И где мои покровительницы?

– Мне срочно нужен какой-нибудь план! – выдал я гениальное умозаключение, как тот придурок из сериала у наглухо запертой двери атомного бомбоубежища.

Зато, можно над собою поржать, причём на сухую, без пива и энергетика. Или поплакать перед неизвестностью, ожидающей меня за порогом холодного склепа.

А план? Он примитивен – нужно выжить и продержаться до появления девицы с копытами, потом вытрясти из неё всю душу и рога обломать, если есть. А следом, добиться немедленного возвращения на Родину. Ну не план, а мечты идиота.

Шутки шутками, а одно ясно чётко – что бы выжить мне следует разобраться в порядках и нормах общественного поведения среди местного населения. Ну и соблюдать предельную осторожность в общении, а то зарежут.

Может есть резон глухонемым притвориться, или придурком заделаться, что бы спроса поменьше было за те огрехи, которые я обязательно допущу.

В конце-концов, моё душевное напряжение вступило в коалиционный союз с усталостью мозга и я задремал, борясь с тревожными мыслями о своём непредсказуемом будущем в новом мире девицы с копытцами.

Глава 3. Уже кое-что

Моё полусонное состояние продлилось не столь долго, как того желала душа. Дремота враз улетучилась с первыми лучами восходящего Солнца, прорезавшего сумрак погребального склепа лучами, приникшими внутрь сквозь узкие разрезы окон и через дыры потолочного свода. Которых я, по-первости, не заметил из-за темноты ночи. А ещё, с улицы до меня донеслись звуки ударов палки о палку.

Значит, пришло время осмотреть прилегающие территории кладбища и выбираться наружу, если явной угрозы я не замечу. Посему, я опасливо глянул сквозь знакомую дырку в дверном полотне, что бы произвести первоначальную разведку прилегающей местности.

Результат моего наблюдения двоякий. Если можно так выразиться, то я скажу – с определённой изюминкой непонятки, делающей полной фигнёй и без того отдалённое представление о реальности. Хотя, как таковой опасности для себя я не наблюдаю.

Собственно, а что такого происходит снаружи? Да ничего, из ряда вон выходящего!

Несколько пацанов, порядка семи человек, занимаются своими делами. Парочка подростков играет в незамысловатую игру, махая палками и стараясь коснуться друг друга. Игра в рыцарей, или ещё в кого из той же серии. Остальные шастают меж могил и внимательно смотрят под ноги, на манер грибников и сборщиков других подарков природы.

На первый взгляд, всё обыденно и естественно, конечно же, за минусом выбранного места для игр и сборов. Но вот одежда конкретно смущает, даже приняв во внимание факт их бродяжничества. Не так выглядят бомжики в обычном моём представлении, и исходя из отдалённого личного знакомства с представителями данной прослойки общества и моего и перпендикулярного миров. То, что тут мир иной – это я уже принял за аксиому, как бы не трудно мне это далось.

Итак, одежда, скажем так, мягко – несвойственная моим понятиям о современности, как и о знакомом прошлом.

Во-первых, у всех практически одинаковые широкие штаны, подвязанные в районе щиколоток. Ткань грубая, даже из моего положения видно, что по фактуре она очень близка к мешковине. Это и просторных бесформенных рубашек касается, с разрезом от шеи до середины груди для удобства одевания через голову.

Во-вторых, у каждого на ногах обуты сандалии, сплетёные из растительного материала или из полос грубой кожи. Наверное, такое отличие от ранга конкретного человека зависит.

В-третих, я не вижу ни одной пуговицы на одежде. Сплошные завязочки. А-аа, да-а. Есть ещё накидки или балахоны, разложенные неподалёку на травке среди могильных холмиков и поверх оных. Ну и напоследок, из бросающегося в глаза – у каждого в руках палка средних размеров.

В целом – шпана, как шпана! Вот только не знаю, насколько братва агрессивная и что собирает, так как корзиночек в их руках я не вижу.

И какое решение я принимаю? Простое! Сколько не прячься в моём положении, а выходить всё же нужно, как и налаживать коммуникационные взаимоотношения с местными.

Посему, я погнал прочь дурные мысли и неуверенность, как уж смог. Нужно быть собой и соблюдать элементарные правила вежливости, заходя на чужую территорию. Ничего этакого, сверхъестественного, от меня пока что не требуется. Да и нет в моём арсенале ничего расчудесного.

Я поднялся и толкнул дверь от себя.

Скрип ржавых петель резанул по ушам и привлёк внимание местных. К скрипу прибавилось громыхание железа, в котором я предстал перед публикой.