А потом я наблюдала за тем, как задние лапы, эти толстые пушистые чулочки, дёргаются, грудка ходит ходуном, а котик парит на волнах эйфории, урча, как стадо очень диких шрауссов.

Пальцы раз за разом зарывались в шерсть, сердце успокаивалось. Кошист – лучше любых чародейских зелий, которые глотала мама!

– Так вот, котенок, – толстая колбаска хвоста привлекала меня почему-то больше всего. Короткий, пушистый и очень упитанный – руки так и тянулись помять… – Неут! Мы ещё не настолько близко знакомы, – ревниво не дали мне погладить главное кошачье сокровище.

– У меня мало времени, – в висках стучала кровь.

– Кровь и магия в тебе – твое наследство. Неотъемлемая часть. От рождения тьма пришлау к тебе, но была слаба и спала. Что-то разбило ее оковы. Пробудило. И в этот момент я, как свободный колдовской хранитель, – белая лапка с пальчиками, внутри которых прятались острые когти, ткнулась мне в руку, – принял зов и последовал за ним.

– Ты хочешь сказать, что я настолько сильный маг, что мне нужен помощник? Что я – как ты сказал – некромант? – Я нахмурилась.

Грудь распирало, пальцы леденели, все чувства были тесно переплетены и перемешаны.

Некромант. Я почти ничего не знала об этих магах. О них не говорили в приличном обществе. Их не принимали на светских раутах. По крайней мере, у нас, в Норитоне, втором по величине городе королевства.

Все, что я знала – эти маги были как-то связаны с мертвецами. Поднимали кладбища? Общались с призраками?

Мои знакомые, такие, как леди Сваэн, дочь градоначальника, или леди Далиэ, дочь главного мага, уже бы упали в обморок от отвращения.

"Грязь, кровь, эти ужасные мертвые… Фу-у, какой кошмар! Это так неэстетично!"

Я никогда не сталкивалась с этой магией. Мне было страшно, но ещё больше – интересно. Жутко. Жутко интересно.

Наверное, в чем-то это было желание поступать вопреки всему, чему меня учили. Я была плоха для вас. Покорная дочь оказалась дурна лишь своим происхождением (которое не было доказано, уж я-то знаю своего отца).

– Так, котёночек, я смотрю глазки у тебя-у засверкали, – засмеялся-зафыркал кот, показывая острые крепкие клыки в пасти, – ну смотри-у… Ты пока ещё личиночка некроманта, прелесть мояу. Гусеничка в куколке. Вылупится или нет – сложно-у сказать. Но для того чтобы все это заработало, чтобы ты смогла стать магом… – меня одарили прищуренным взглядом.

Шершавый язык неожиданно коснулся ладони.

– Учиться надо-у. Я-то хранитель, и весь мой род хранители-у, помощники, наста-увники. Юных успокаиваем, не даём впасть в истерику и пол кладбища собра-уть.

В виски стучалась боль. Все были слишком странно, слишком расплывчато, и снова я оказывалась перед пугающей необходимостью самой принимать решение.

Папенька, чтобы вам ваш чай любимый с рулетом малиновым несварение устроил! И неважно, что не подобает так говорить!

Я сжала зубы, стиснула пальцами край юбки и впилась взглядом в замершего котика. Кажется, он почуял неладное, но сбежать не успел.

Мои пальцы сомкнулись на хвосте. Я не думала о том, как это рискованно. Не думала о том, что лесной кот – хищник. Что может ударить лапой, расцарапать до крови, даже загрызть!

Я была не в себе от испуга.

– Мур-рочка! – С истошным воплем взвился огромный зверь.

Я упала на попу и прокусила губу, чтобы не разрыдаться.

Не стану плакать. Больше никогда не стану вести себя как раньше.

– Прости. Потом, когда я буду вне дома, можешь даже покусать. А сейчас скажи, куда можно пойти магу, если меня хотят выдать замуж за старика-садиста, отец считает бастардом и, возможно, моя магия не такая, как у него, именно поэтому? Как избежать замужества и выжить? Это ты мне можешь сказать, хранитель? – Мой голос всё-таки сорвался.

А потом я протянули руки, обняла опешившую пуховую подушку – и всё-таки разрыдалась, как потерянный птенец.

Соленые горькие слезы жгли лицо и прочищали голову.

И к тому времени, как я закончила плакать и извиняться, а Виконт – меня утешать, у меня родился план.

Маленький, робкий, пока ещё едва заметный – наметанный грубыми штрихами.

Для того, чтобы сориентироваться и понять, как мне поступить, нужно время.

Я не знаю, как скоро отец заговорит со мной о замужестве, но, очевидно, скоро. Ведь Эйви выходит замуж, а младшая не должна этого делать в обход старшей.

Для того, чтобы получить отсрочку, да ещё и дающую мне свободу действий, мне нужно было… заболеть. Но не инфлюэнцией, не горячкой, а, быть может, лёгкой простудой? Или нет?

Что не позволит вытаскивать меня из дома и тревожить по пустякам?

Кош, услышав мои рассуждения, восторженно мякнул:

– Котёночек, а ты вполне обучаема! Глядишь, вырастим ещё из тебя мага! Слушай котика, котик плохого не посоветует! Котик сразу плохому научит!

***

Второй день я лежала в постели. В первый у меня случилась "горячка" – я попала под сильный дождь, любуясь на мамины розы в саду, да вдобавок упала и сильно ушибла ногу – подозревали "трещину".

Дождь весьма удачно налетел на самом деле – хоть я и переждала его в беседке – но выйти и демонстративно промокнуть успела.

Упасть в самую грязную лужу, порвать и испачкать платье и начать громко рыдать и стонать – оказалось тоже несложно.

Откуда только взялся этот актерский талант, когда сердце заходилось птицей!

А вот "горячка" и "трещина" с которыми пока безуспешно боролся наш семейный целитель – важный и надутый шед Вольц, были уже делом лап моего хранителя. Не знаю, как кот это провернул.

Вернее, все, что я видела – это то, как прямо на моей коже когтем начертили две извилистые закорючки. Они задрожали – и растаяли под мое шипение – было больно. Никогда в жизни я ещё не ранила себя – разве что в далёком детстве.

Да, было больно и неприятно, но когда мы закончили, то я ощутила удовлетворение. Я справилась. Как сказал Виконт – в ранки попала его магия, сделав заживление мгновенным. Ускорив "ре-ге-не-рацию"!

– В нужный момент я активирую руны, которые сейчас растворились в твоей крови – и вызову эффект "болезни". На самом деле это будет что-то вроде объемной и очень достоверной на всех слоях иллюзии, – довольно проурчал он. – Не бойсяу, котенок, я от тебя никуда не денусь – и маги меня не почуют. Ведь ты и я – сейчас одно целое. Все-у получится.

И сейчас я пожинала плоды нашего плана.

Я смотрела на мир как будто прозревшими глазами и не понимала – как я могла быть настолько слепа? Как я могла быть настолько бездумно доверчивой и не сознавать, что меня, как овцу, тащут на заклание?

Да. Не понимала. Пока не произошел случай, который все окончательно прояснил.

Я как раз картинно поплакала о том, что не попаду на чудесный вечер шейды Ильнари, а добрая Маргрета, одна из горничных, утешала меня и обещала принести букет свежих полевых цветов, когда дверь в спальню распахнулась без стука – и вошёл отец.

Высокий, светловолосый, прекрасно сложенный, с едва заметной щетиной и вечно забранными в короткую косицу волосами, он всегда внушал мне трепет.

Ледяные светло-голубые глаза пригвоздили к постели, заставив почувствовать себя бессовестной лгуньей, которая отрывает такого важного человека от нужных дел.

– Дочь. Ты нас подвела, – гулко и холодно произнес он, заставив меня невольно съежиться.

– Папа, простите, – я закашлялась, вытирая пот со лба. Тело ломило от долгого лежания, необходимость обмана и страх выматывали, – я так люблю цветы, а вчера они особенно сладко пахли, это же особый сорт, он цветет круглый год, и…

Поморщился. Отвёл взгляд. Он не любил, когда другие говорили о своих увлечениях. У лорда Оттама Дейриша была лишь одна страсть – власть. И даже его магия была только приятной частью отцовских планов.

– Я много раз просил тебя быть осторожнее, но ты всегда пытаешься нарушить правила и ведёшь себя неподобающе для юной дебютантки, – словно высеченное из надгробного мрамора, лицо отца казалось мне маской. Она так прилипла к его коже, что не сорвать.

Гладкое лицо – ни единой морщины. Колючие глаза. Прямой нос. Он весь был таким острым, что как бы не порезаться!

– Кейрин, – голос отца вдруг… смягчился? Неужели он… испугался за меня? Пусть только как за маленькую частичку его планов, но?..

– Отец?..

Только бы не понял. Только бы не раскусил нашу отнюдь не невинную задумку.

Дыхание сбилось, рубашка прилипла к спине.

– Девочка моя, когда ты поправишься, у меня будет для тебя новость. Думаю, мы нашли для тебя прекрасную партию. Это человек исключительно высоких моральных качеств, он сказочно богат, входит в списки высшей аристократии королевства и был поражен до глубины души, увидев твой портрет…

Ласковая улыбка отца казалась приговором палача.

В горле застрял ком, ноги ослабли уже по-настоящему. Он уже обо все договорился, давно договорился, и…

– Через пару недель, думаю, твой жених уже будет здесь. Но пока не буду забивать твою хорошенькую головку подробностями. Выздоравливай, девочка моя, – меня небрежно потрепали пальцами по щеке, как будто пса погладили. Или кошку.

Меня лихорадило. Голова была наполнена гулкой ватной пустотой.

– Не забудь выпить лекарство, мама просила передать, что навестит тебя, как только жар окончательно спадет, – это было ещё одним знаком.

Неприятным, нехорошим. Мама бы никогда не оставила меня болеть в одиночестве.

Что он наплел ей? Как заставил?

– Да, папа…

– Давай при мне. Шед Вольц уже жаловался, что ты не принимаешь всерьез его рекомендации…

Ложь, но к чему она – я не понимала.

Послушно взяла стакан с неприятным желтоватым варевом. У него горький запах и ещё более горький вкус – как у настоящего лекарства. От первого глотка немеет язык и шумит в голове, а второй я сделать не успеваю – руку прошивает болью, я дергаюсь, вздрагиваю всем телом – и стакан летит вниз. Содержимое расплескивается на постель.

А я краем глаза ловлю выражение лица лорда Дейриша. Брезгливость и ненависть. Они пробивают маску на короткий миг, но я слышу:

– Никчемная дура. Даже выпить не может без того, чтобы не устроить катастрофу…

Я точно знаю, что заряд магии в руку получила от хранителя, но мысли вязкие и вялые.

– Ничего страшного, дорогая, слуги все уберут, а ты отдыхай. Я не буду больше тебя беспокоить. Набирайся сил и радуйся мысли о скором замужестве. Это помолвка очень важна для тебя… Ты же знаешь, Кейрин, я желаю всем своим детям только самого лучшего.

Чужие неуместные слова иголками впились в сознание. Я должна радоваться предстоящей мне чести. Папа сделает так, как лучше. Он все знает лучше.

Я закивала согласно и сонно. Мокрое одеяло – пустяк.

Лорд Дейриш постоял ещё несколько секунд, сложно ожидая от меня заверений в дочерней преданности – и вышел.

И вот как только он вышел – я бессильно опала на подушку, закрывая глаза.

Мне надо поспать. Отдохнуть и подготовиться к такому важному дню…

– Не спи, замёрзнешь, кошка лысая! Да чтоб у него шерсть выпала, да не видать ему молока вовек! Пусть крысы сожрут всю его еду, а мыши пируют в амбарах! Пусть кошка его другому котят рожает!

Я не понимала, о чем говорит этот кот. Что он хочет от меня? Зачем?

– Мне надо сделать так, как хочет папа, – разлепила неохотно губы, – мне надо готовиться к помолвке, она сделает меня счастливой. Это большая честь! – Добавила я для убедительности – и улыбнулась.

– Да где он эту гадость запрещённую нашел, козлодой старый?!

Что-то теплое коснулось руки. Я уже засыпала, проваливалась в беззвездную тяжелую темноту, когда вдруг ладонь пронзила жуткая боль, как будто в нее волк вцепился!

Я бы завизжала, но рот не открывался. Слезы брызнули из глаз.

Я дернулась, распахнула глаза и уткнулась взглядом в недовольную морду. На усах блестела капельки моей крови – живодёр мохнатый!