Самолет до перемен. Психологический роман про исцеление души, прощение и страхи (страница 3)
Я сажусь и вижу, что все вокруг уже пьют. Вот черт.
– Мам, я принесу воды.
Пожилая женщина рядом со мной явно не рада, что ей приходится вставать из-за меня уже в третий раз, но молча терпит.
– Извините, – бормочу я, чувствуя себя как в первом классе, когда забыла пенал.
– И томатный сок, пожалуйста, – зовет меня мама. Я снова возвращаюсь.
– Ты уверена? Я не знала, что ты такое пьешь.
– Соседка сказала, что все в самолетах пьют томатный сок. Я подумала, мы попробуем что-то новое здесь, – она улыбается с неким превосходством. – Ты же не собираешься пить только воду?
Как круто она себя чувствует, когда только что пописала.
Я смотрю на нее в недоумении. Начинает казаться, что она слушает других чаще, чем признает ошибки. И все же я немного горжусь ею. Уговорив стюардессу выдать мне две чашки воды и две с томатным соком, возвращаюсь к нашему месту, не пролив ни капли. Блестящее достижение.
– Ну, это похоже на шутку, – мама возмущена.
– Что ты имеешь в виду?
– Это не питье, а глоток.
Как я выдержу пять с половиной часов полета? Она нюхает чашку так, будто не может поверить, что кто-то добровольно это пьет.
– Мам, мы можем купить что-нибудь дополнительно. Я схожу и спрошу еще раз через пару минут.
Вообще-то, надо было сразу догадаться. Я избегаю взгляда соседки. Похоже, она понимает, что я ничего не могу с этим поделать. Хотя она выглядит ворчливой, кажется, могла бы отлично поладить с моей мамой. Я возвращаюсь с заметно полегчавшим кошельком и двумя бутылками воды.
– Вот, держи, – бурчу и протягиваю обе бутылки.
Никогда бы не потратила столько денег на воду для себя, но, чтобы не выслушивать дальнейшие придирки, я предпочла просто принести воду.
– Как тебе томатный сок? – спрашиваю, стараясь не дать настроению упасть еще ниже.
– Я ждала тебя.
Я улыбаюсь.
– Ты просто хотела увидеть мое отвратительное лицо?
– Или подарить тебе свое, – смеется она, и я присоединяюсь.
– Тогда… – я поднимаю чашку и чокаюсь с ней. – За наш первый отпуск вдвоем.
– За мой первый полет на самолете.
Мы садимся, пьем томатный сок и внимательно изучаем выражения лиц друг друга. Удивительно, как мама старается не скривиться.
– Ну как? – спрашиваю я.
– А почему все пьют его в самолете? – удивляется она вместо ответа.
Мимо проходит стюардесса, и, явно услышав разговор, говорит:
– Потому что здесь он еще вкуснее.
– Спасибо, – отвечаю я. Когда она уходит, я шепчу маме:
– Тогда я даже не хочу знать, какой он отвратительный на земле.
Мама смеется. Она успокаивается и листает женские журналы.
Одного я никогда не пойму: выдуманные сенсации, диеты, на которые мама все равно никогда не сядет – она слишком любит торты – и гороскопы. Все это кажется мне безумием. Мы такие разные.
В какой-то момент мама засыпает и тихо похрапывает. Я достаю блокнот из поездки в Вену, чтобы освежить воспоминания и записать свой первый судьбоносный знак.
И тут я вспоминаю про послание улыбки, о котором забываю чаще, чем хотелось бы. Поворачиваюсь к женщине рядом – все это время она безучастно смотрела сквозь ряды – и спрашиваю, не хочет ли она почитать один из маминых журналов. Она удивляется, на секунду на ее лице появляется тень улыбки, но сразу же исчезает.
– Нет, спасибо, – отвечает она и снова погружается в свои мысли.
Ну и ладно. По крайней мере, я попыталась. Протянула ей свою трубку мира в виде женского журнала. Возможно, позже попробую снова, со сладостями.
А пока я, наконец, записываю первое послание:
Наслаждайся жизнью, завтра она может закончиться.
Это заставляет задуматься. Что бы я сделала, если бы остался всего один день? Может быть, полетела бы во Вьетнам? Но тогда день ушел бы на дорогу, а если бы мне не повезло, то самолет прилетел бы с опозданием.
А вот если бы у меня был всего час с Дэниелом, время в пути, возможно, стоило бы того.
Нет, это чушь. Лучше провести этот день с любимым человеком. Мы бы пережили последнее совместное приключение. Так что поездка на Тенерифе – это правильное решение. И даже если мама раздражает, я люблю ее и буду счастлива провести с ней свой последний день.
Мое самое большое желание на этот семейный отпуск – чтобы он прошел мирно и чтобы мама была счастлива.
Наше начало могло быть и лучше. Я всегда хочу быть более понимающей, но стоит маме сказать одно предложение, и я срываюсь. Мы похожи на хорошо отрепетированную старую супружескую пару, в которой один действует другому на нервы, как только открывает рот. Чушь какая-то.
Кажется, даже выходной в среду уже привел к некоторым изменениям, но все же телефонные разговоры с мамой очень утомительны. Она так часто ноет и жалуется на Бога и мир. Конечно, я могу перевести тему, но мне не всегда хватает сил.
Я бы с радостью поговорила с ней на важные для меня темы, но она занята только собой, своими проблемами и нытьем. Порой это так бесит! В такие моменты я горю от злости.
И если бы мне оставалось жить всего один день, я бы хотела, чтобы мама поднимала мне настроение, а не наоборот.
Какого черта я так злюсь в разгар отпуска, пока она просто спит? Я бы с радостью встала, вышла и дала волю гневу, но женщина рядом тоже заснула. Не могу же я ее разбудить. Поэтому остается только ждать, пока мама не захочет в туалет или пока соседка не проснется.
Чтобы избавиться от этого отвратительного чувства, я записываю в блокнот все, что проносится в голове. Это здорово помогает. Чтобы подстраховаться, я постоянно проверяю, не открыла ли одна из дам глаза, не читает ли тайком.
Когда заканчиваю, решаю положить карточку таксиста в записную книжку, чтобы не потерять. И вдруг замечаю: на обороте написана фраза:
Это второй знак для меня? Записываю его в блокнот.
Когда соседка наконец просыпается, я встаю и начинаю ходить по самолету, все время проверяя, спит ли мама. Потом присоединяюсь к очереди в туалет. Не потому, что мне нужно. Просто скучно и нечем заняться. В конце концов впереди еще три часа полета.