Он улыбается и делает серию быстрых ударов, направленных на мои плечи и корпус. Я парирую, отступаю шаг назад, выравниваю дыхание. В каждом движении ощущаю тонкую игру… держать дистанцию, предугадывать его шаги, не дать эмоциям взять верх.

Пульс ускоряется, мышцы горят, но я удерживаю контроль.

И по новой.

Джеймс наступает, и я сужаю пространство для атаки, пробуя комбинацию ударов, которую мы отрабатывали когда-то в Возрождении, до того, как я его старалась избегать. Джеймс парирует, но в его глазах мелькает уважение. Отлично. Значит, я делаю всё верно.

Постепенно атаки Джеймса становятся мягче, а я сама замедляю темп. Дыхание всё ещё ровное.

Он делает последний выпад и останавливается, широко улыбаясь:

– Отлично, Шоу.

Киваю, когда он падает мне полотенце, чтобы освежить лицо.

Выдаю благодарный кивок, не только за полотенце, но и тренировку, когда парень продолжает:

– Я отправлюсь с вами в этот раз.

– Да?

– Да. Отец настоял на этом, сказал, что город слишком большой, да и я давно не выбирался никуда.

– Давно? Неделя – это давно?

Джеймс криво улыбается, плечи слегка опускаются, будто снимая с себя груз,

– Да, для меня это давно. Надоедает сидеть на одном месте, – говорит он, голос мягкий, но с оттенком нетерпения.

Я слегка наклоняю голову, прислушиваясь к интонации.

Он снова смотрит на меня, и на мгновение между нами возникает нечто… невысказанное.

Я не помню, когда мы нормально с ним разговаривали. Наверное, никогда. Или, может быть, тогда в клубе? Кажется, что это было слишком давно.

Ощущаю, как тело чуть напрягается, мышцы готовятся к движениям, которых пока нет.

– Надеюсь, ты не будешь жалеть о том, что я тоже иду, – добавляет он с лёгкой усмешкой, глаза блестят.

– Жалеть? Почему? – как только озвучиваю эти два вопроса, то уже догадываюсь. – Из-за Ника.

– Вероятно, он не будет рад моей компании.

Я ничего не говорю, потому что даже подходящих слов не могу подобрать.

Это странно. Похоже, моё самое любимое слово в последнее время.

После возвращения в Возрождение мы на следующий день тогда встретились с ним случайно в одном из коридоров и… было странно.

Да, я не могу никак по-другому описать ни его взгляд, ни свое состояние тогда, ни его реакцию.

Мы лишь поговорили. Я рассказала, что случилось, а он выслушал. Джеймс не сказал того, что сказал Майки, что хотел тогда вернуться за нами. Почему? Без понятия.

– Я рада, что ты тоже отправишься с нами, – наконец, произношу чистую правду и выдаю улыбку.

Он чуть приподнимает брови, а его взгляд смягчается, и на мгновение между нами снова повисает та невидимая нить, тихая, но ощутимая.

Глава 2

– Всё будет хорошо, пап.

– Ты знаешь, что я никогда и ни в чем тебя практически не ограничивал, Шоу, но сейчас…

– Я уже выходила и возвращалась.

Отец тихо вздыхает, когда я присаживаюсь рядом и беру его руку в свою.

– Как бы ты отреагировала, оставшись здесь, когда я был бы по ту сторону?

– Волновалась. Очень и очень сильно.

– Вот именно, Шоу.

Я сжимаю руку отца чуть крепче и заглядываю в его глаза, после чего обнимаю и тихо произношу:

– Всё будет хорошо, пап.

Да, я понимаю его волнение, потому что тоже не находила бы себе места, но я бы приняла его выбор. Как и он мой.

– Люблю тебя, милая.

– А я тебя, пап.

Мы сидим так ещё мгновение, ощущая тихое согласие и доверие, которое не требует слов.

Отстраняюсь и продолжаю смотреть в его уставшие глаза:

– Надо мне тоже сдать эти нормативы и отправиться в следующий раз с тобой.

– Эй, не хочу тебя обижать, но нужно уступать дорогу молодым.

– Молодым??? Напомнить, милая, кто тебя всему обучил? И кто из нас двоих лучше стреляет? – я закатываю глаза, но не опровергаю его слова. – И похоже, тут кто-то считает себя ветераном.

– Ветераном? – приподнимаю бровь и делаю вид, что совершенно серьёзна. – Если бы я была «ветераном», я бы уже не спрашивала, как натренировать меткость.

Отец смеется, и этот смех теплом отзывается в груди, когда он слегка покачивает головой.

– А кто же тогда проигрывал в прошлый раз?

Несколько дней назад мы с ним устраивали соревнования по меткости.

– Проигрывал? – я делаю глухой вздох, словно вспоминая трагедию. – Ты называешь это проигрышем? Это был тактический манёвр, пап! Чтобы ты понял, как сложно управлять такой ученицей, как я.

– Трудно поверить, что это был такой маневр.

Я лишь ударяю его легким движением руки по ноге, зная, что он тогда по итогу выиграл.

– Ладно, милая. Если серьезно, то я проверил все твоё оружие, некоторое отбалансировал и почистил. Проблем с ним и осечек быть не должно. Также я проверил машины, на которых вы поедете.

– Не доверяешь остальным мастерам?

– Предпочитаю проверять сам то, на чем поедет моя дочь.

– Спасибо. Правда, спасибо.

Он встает и целует меня в макушку, как делает это обычно. После этого направляется к двери, задерживается на секунду и оборачивается.

– Зашёл специально перед твоим отъездом. Будь осторожна, – говорит отец с лёгкой улыбкой.

– Как и всегда, – успеваю сказать перед тем, как папа выходит.

Я остаюсь одна и следующие полчаса провожу в мелких, но важных делах: проверяю снаряжение, раскладываю патроны по карманам, подтягиваю ремни, ещё раз убеждаюсь, что все ножи заточены как надо.

Нервы? Возможно.

Когда всё готово, то закрываю дверь своей комнаты, прохожу по коридору с высокими окнами, где свет ложится длинными полосами на пол.

Вскоре оказываюсь на улице, где воздух кажется ещё более холодным, чем был пару дней назад.

Неспешным шагом направляюсь к месту сбора, откуда мы и уедем сегодня. У меня ещё есть время в запасе.

Уже на месте вижу две машины и людей, готовящихся к поездке.

Поездке… Мыслю так, словно мы едем на экскурсию в другой город, а не отправляемся в лапы смерти.

В стороне, у грузовика, замечаю мистера Хадсона, что разговаривает с неизвестным мужчиной. Его голос не доносится до меня, зато я вижу ровную осанку отца Джеймса и жесткие движения в совокупности с таким же выражением лица.

Не придаю их разговору значения, но всё же внутри что-то меняется. Это происходит каждый раз, когда я его вижу. Тяжёлое, липкое ощущение под грудью. Страх.

Отвожу взгляд, когда дохожу до машины, в багажник которой складываю оружие и рюкзак.

Я не знаю, сколько времени мы проведем в Веллингтоне, каждый раз это неизвестность, но я постаралась вместить всё самое необходимое и убрать лишние. Как показала практика, то бежать с полностью набитым рюкзаком – ужасно тяжело. Молчу о том, что раньше я и вовсе про него забывала.

Всего поедет шесть человек. Да, немного, но если будет больше, то это привлечет лишнее внимание, например, тех же рейдеров.

Мы разделимся и разложим взрывчатку в определенных местах, а после того, как окажемся на безопасном расстоянии, то случится… большой бум. Так я это называю.

Чувствую, как рядом со мной останавливаются, и поворачиваю голову в тот момент, когда уже собираюсь закрыть крышку багажника.

– Привет, – здоровается Айрис и поднимает рюкзак, что почти вдвое больше моего. Она отправится с нами и именно Айрис будет отвечать за взрыв. Я только недавно узнала, что девушка отлично разбирается со всем, что связано с подрывом. Нет, она не сапер, но близка к этому.

– Привет, – улыбаюсь, когда она дует на выбившуюся прядь волос и захлопывает крышку багажника.

– Ты уверена, что выложила то, что не нужно? Он выглядит тяжелым.

– Да. Там самое необходимое. Я же буду с вами, и эти безумные… надеюсь, их там будет совсем немного.

Я лишь пожимаю плечами, особо не рассчитывая на это.

Когда смотрю девушки за спину, то взгляд цепляется за знакомую фигуру. Ник стоит чуть в стороне, держа руки в карманах, и смотрит прямо на меня. Наши взгляды встречаются.

Улыбаюсь ему, а он кивает. Ничего такого, но на душе становится теплее.

Через некоторое время подходят остальные, включая Джеймса.

Майки, как бы мне не хотелось, с нами не поедет.

Мы рассаживаемся по машинам. Айрис со мной и Ником. Джеймс с Эндрю и Заином, двумя парнями, с которыми я общалась лишь на предыдущей вылазке.

Айрис сидит сзади и уже загружает карту через планшет, когда я сижу рядом с Ником.

Через пятнадцать минут мы подъезжаем к куполу, который автоматически выключается на минуту, чтобы мы смогли выехать.

Кидаю, как и обычно, взгляд в зеркало заднего вида и смотрю на постепенно удаляющийся Авалон.

С каждой секундой он уменьшается, пока не становится всего лишь светлым пятном вдалеке.

Айрис что-то тихо комментирует себе под нос, сверяясь с картой, когда Ник молча ведет автомобиль.

Машина наполняется низким гулом двигателя и едва слышным шелестом шин.

Я отворачиваюсь от окна и упираюсь спиной в кресло. Тут, за куполом, начинается другой мир… тише, темнее, опаснее.

– Через семь часов должны быть на месте, – произносит Айрис.

В этот раз мы едем в противоположную сторону от того, где находится Возрождение, поэтому дорога мне незнакома. Так далеко я ещё не продвигалась.

– Если получится, то сделаем лишь одну остановку, – отзывается Ник.

– Чтобы мы успели добраться к ночи? – догадываюсь я.

– Да.

За окнами тянутся серые поля, поросшие редкими, искривлёнными деревьями, иногда мелькают каркасы зданий, похожие на бывшие ангары для содержания животных.

Иногда мы останавливаемся всего на пару минут, чтобы убрать с пути тех, кого уже невозможно спасти. Безумные выбегают из лесов, некоторые даже из ангаров. Да, теперь всё отличается. Если раньше мы просто проезжали мимо, то сейчас нет.

Неизвестно, смогут ли создать вакцину вообще. Возможно, этого так и не случится.

Я понимаю, что это лишь капля в море. Сколько бы мы ни убивали, их всё же больше, чем обычных людей.

Часа через четыре Ник сворачивает к обочине. Машина останавливается, и Айрис, перекинув небольшую сумку с планшетом через плечо, выходит наружу, как и остальные члены группы, только из соседней машины.

Мы с Ником остаемся наедине.

Я смотрю вперёд, на линию дороги, уходящую в серый горизонт, и ощущаю, как внутри холодеет. Впереди город, а значит, всё может пойти не так.

В голове настойчиво крутится одна фамилия.

Левант.

Он мог устроить ловушку в городе. Мог подослать кого-то. Или… что-то. С ним нельзя быть уверенной в том, что ждёт за следующим поворотом.

– О чём думаешь? – тихо спрашивает Ник, не сводя глаз с дороги.

Я едва улыбаюсь краешком губ, но в голосе всё равно проскальзывает напряжение:

– О том, что, возможно, нас там уже ждут.

Его рука на мгновение сжимает руль сильнее. Он не спрашивает, кто именно, ведь и так догадывается.

– Вряд ли. Я уже говорил, что после того раза он вряд ли в ближайшее время рискнет, решит сделать нечто подобное.

Ник поворачивается ко мне и встречается со мной взглядом, когда я протягиваю руку и касаюсь его, сначала осторожно провожу по щеке пальцами так, что он на мгновение прикрывает глаза. После – уже ощутимее. Ник склоняет голову и дышит. Шумно, протяжно, словно борется с чем-то внутри себя.

Его глаза открываются, и в них мелькает нечто тяжёлое.

– Мне уже это надоедает, – он говорит ровно, но в голосе ощущается усталость, та, что глубже физической. – Постоянно думать, что кто-то где-то прячется за углом. Скрывать, сдерживаться… А потом просто ждать, когда он решит, что снова пора.

Я убираю руку с его щеки, но он ловит её пальцами и держит, будто боится, что я отстранюсь и вместе с рукой заберу ту опору, которую он сейчас нашёл.