– Веди себя тихо, если не хочешь, чтобы твоего братика хватил удар, – пробормотал я ей на ухо, едва складывая буквы в слова и представляя лицо Пижона, застань он нас здесь.

Джоанна кивнула, и тогда я убрал руку от ее рта, переместил обе ладони на упругие ягодицы и начал двигаться, словно безумный, наблюдая за тем, как мой член то погружается в нее, то выскальзывает.

Иисусе.

Такая Джоанна, прижимающаяся лбом к столешнице и помалкивающая, мне нравилась. Селесту я ненавидел. Проблема в том, что это была одна и та же девушка.

Той, кто была со мной в Аспене и просыпалась в моей постели, не существует, есть лишь богатая стерва, выскочка, возомнившая себя начальницей. Есть обаятельная лгунья с невинным взглядом и ангельской внешностью, которая в любой момент всадит нож в спину и будет ухмыляться своими соблазнительными розовыми губами.

В кабинете разносились звуки шлепков, ее стоны, всхлипы и мое тяжелое, хриплое дыхание. Я не был нежен, как во все наши предыдущие разы. Я был груб, ненасытен. Это не было актом любви или даже симпатии, я просто брал ее, потому что хотел и потому что мог. Обычная потребность моего организма, которая восполнится благодаря ее телу.

Джоанна совсем не была против, она подмахивала моим движениям, вставала на носочки и до побеления пальцев сжимала стол руками. Ее укладка испортилась, темные длинные волосы разметались по столешнице и спине, закрывая мне весь обзор. Я сжимал ее бедра, оставляя красные отметины, насаживая ее на член сильнее.

Я чувствовал, что оргазм, прокатываясь горячими импульсами по моему животу, вот-вот накроет меня. И от этого ощущения подступающего дикого удовольствия хотелось кричать, так хорошо это было. Стоны Джоанны стали выше и глубже, руки сжались в кулаки. Она тоже была близка к завершению. Я не видел ее лица, волосы плотной стеной закрывали его, но я знал, что она не здесь, не со мной. Мы занимались сексом вместе, но удовольствие получали каждый свое.

Быстро двигая бедрами, я почувствовал, как сладостной судорогой свело мышцы пресса. Войдя в плавкое тело последний раз, я замер и с громким рыком излился в нее.

Мир исчез. Все потемнело.

Я зажмурил глаза, не слыша даже своего тяжелого дыхания. В ушах стоял звон, громкий и оглушающий он освободил меня от многих мыслей.

– Блейк, – послышался ее срывающийся жалобный голос.

Я открыл глаза и взглянул на нее, ощущая, как победная, надменная улыбка растягивается на моих губах. Плечи Джоанны подрагивали, она привалилась щекой к столешнице и, тяжело дыша, пыталась двигать бедрами мне навстречу. Но было уже поздно.

Что-то странное вспыхнуло в моей груди, что-то вроде приятной ностальгии и жалости, но я затолкнул это поглубже. Мне гораздо больше нравилось, когда внутри меня была пустота.

Я отошел от Джоанны и застегнул брюки, наслаждаясь ее открытым и беззащитным видом, задранной к пояснице юбкой и черными трусиками. Сейчас они уже мало напоминали предмет нижнего белья, потому что разорванные валялись у ее широко расставленных ног.

Она выпрямилась и дрожащими руками опустила юбку, не позволяя мне наслаждаться видом ее покрасневшей от моих прикосновений задницы больше ни секунды.

Я сделал именно то, что хотел. Получил удовольствие сам, но не дал получить его ей, поэтому Джоанна так затравлено смотрела на меня. Все ее тело было напряжено, натянуто как струна, ведь желанной разрядки она не достигла.

Вокруг стола были разбросаны какие-то документы, ручки, скрепки. Еще на полу лежали две статуэтки, кажется, это птицы. Я заметил ранее, что птицы стояли и на маленьком столике у дивана. Как чудно́.

Джоанна привалилась ягодицами к столу и обхватила себя руками, прикрывая обнаженную грудь. Ее губы были плотно сжаты, волосы растрепаны и спутаны, а лицо и шею покрывали красные пятна.

Я заглянул в сочащиеся ненавистью глаза и лениво улыбнулся.

– А чего ты ожидала? – спросил я, скользя взглядом по безупречной линии шеи и ключиц, к груди, которую она спрятала от меня.

Я подошел к ней и аккуратно обхватил ее подбородок пальцами, поворачивая милое личико на себя.

– Зачем ты это сделал? – спросила она. Синие глаза стали стеклянными, в них, как холодный океан ранним утром, бушевала злость.

Я равнодушно пожал плечами:

– Захотелось разнообразия.

Я и сам не знал, зачем сделал это. Мне просто было нужно. Возникла острая потребность оказаться в ней. Голова в этот момент не думала. А Хэтфилд лишь раздвинула ноги пошире, потому что тоже хотела этого.

– Так я была… разнообразием? – спросила она, и на последнем слове ее голос дрогнул.

Я сунул руки в карманы брюк и легко кивнул.

– Блондинки, брюнетки – все приелись. – Выдавая эту ложь, я даже бровью не повел.

Джоанна несколько секунд смотрела на меня с разочарованием во взгляде, затем отвернувшись, тихо сказала:

– Проваливай.

– Все как пожелает начальница, – ухмыльнулся я и вышел из кабинета Джоанны, громко хлопнув дверью.

***

Скоро должна была начаться презентация, младший инженер компании уже готовил место для показа видеофайлов. За большим круглым столом сидел отец, рядом его помощник, они о чем-то тихо переговаривались. Должно быть, о деталях сделки или о презентации. Недалеко от входа я заметил Хэтфилда, и стоило мне войти в кабинет, как он сразу направил на меня недовольный взгляд.

О том, что происходило пять минут назад в кабинете Джоанны, никто не знал, иначе кроме Хэтфилда на меня уставились бы еще три пары глаз. Не скажу, что их осведомленность навредила бы мне, но отец был бы недоволен. А вот Джоанна, знай все присутствующие наш маленький секретик, и вовсе сгорела бы со стыда. Она ведь терпеть не может излишнее внимание.

Пижон кивнул на дверь, и как только мы вышли, спросил:

– Где Джоанна?

Знакомство с Хэтфилдом-младшим многое для меня прояснило, в частности то, что у него были яйца.

– Селеста ты хотел сказать, – усмехнулся я, пряча руки в карманы брюк.

Рассказала ли сестренка Пижону прошлую историю до конца, в том виде в каком она была на самом деле? Или что-то скрыла? Судя по его лицу, которое скривилось в гримасе злости, я ставил на первый вариант. Он все знал.

– Я спросил тебя, где Джоанна? – Он двинулся на меня, но я даже глазом не моргнул, не говоря уже о том, чтобы испугаться его угрожающего вида.

Где Джоанна?

В голове сразу же возник яркий образ брюнетки, лежащей на столе с обнаженной грудью и широко расставленными ногами. Запыхавшаяся, распаленная и запачканная мною, в черной юбке, собранной на бедрах и сексуальных туфлях на высоких каблуках с красной подошвой. Прекрасный вид, но не думаю, что ее брат захочет об этом узнать.

– Осторожнее на поворотах, Пижон, – бросил я.

Конрад сузил глаза.

– Как ты меня назвал?

– Ты слышал.

Хэтфилд наклонил голову и нахмурился, как если бы собрался меня отчитывать.

– Знаешь, штукатур, я скажу лишь раз. Я никогда не повторяю. Держись от нее подальше.

Я усмехнулся.

– А ни то что?

– А ни то ты узнаешь, как сильно брат может любить свою сестру, и как долго будут срастаться твои ноги, – ни одна мышца на его лице не дрогнула, он был серьезен.

Но Пижон запоздал с угрозами, его оттраханная сестренка сейчас думает в чем бы пойти на презентацию. Сомневаюсь, что в кабинете у нее есть шкаф одежды. Вероятнее всего она пропустит эту встречу.

– Как сильно брат может любить сестру, вы инцест практикуете? – издевательски ухмыльнулся я.

Его верхняя губа дернулась от ярости, я приготовился к выпаду с его стороны, но вдруг кто-то встал между нами.

– Хватит, – строго сказала Джоанна, уперев ладони в грудь брата. Ко мне она стояла спиной. – Боевые петухи и те не такие вздорные.

Пижон даже не взглянул на нее, он продолжал с угрожающим блеском в глазах смотреть на меня, а передо мной было кое-что интереснее его недовольной физиономии. Я смотрел на задницу Джоанны, которую еще каких-то пять минут назад сжимал в своих ладонях.

А она, кажется, все-таки имеет шкаф с одеждой в кабине, иначе как объяснить то, что сейчас мисс Хэтфилд стояла в новой белой блузке. Волосы собраны в аккуратную прическу, а на лице, кажется, нет ни одного пятна от смазанного макияжа.

Подняв взгляд, я понял, что Пижон заметил, как я пялюсь на его сестрицу, и на моих губах растянулась дерзкая ухмылка. Почему-то гнев Хэтфилда приносил мне огромное удовольствие, но, конечно, несравнимое с тем, которое я испытывал, находясь в его сестренке.

– Ты услышал меня, – процедил он.

– Я сказала, достаточно, Конрад, – властно выдала Джоанна, даже не взглянув в мою сторону. И от этого тона я почувствовал уже знакомое покалывание в яйцах.

Я что стал невидимым?

– У меня нет проблем со слухом, – скучающе ответил я Пижону и, кивнув парочке родственников, вошел в конференц-зал.

Глава 6

Джоанна

Я совершила ошибку. Так и запишем. Поддалась его чарам, сорвалась, назовите как угодно, вывод один: я занялась с ним сексом. Вернее, даже не так: я позволила ему грубо взять меня в собственном кабинете.

Чертова слабачка.

Я прожигала гневным взглядом лицо Джефферсона в надежде, что он как самый настоящий грешник вспыхнет и сгорит в праведном огне. Он вещал что-то о проекте, но после секса с ним, я не могла думать о работе. Пыталась отвлечь себя, но как бы ни старалась, вспоминала быстрые толчки Блейка, его пальцы, ласкающие меня между бедер и грязные разговорчики, которые совсем не оскорбляли меня, а заводили еще сильнее.

Но эйфория быстро кончилась, и теперь я чувствовала себя так отвратительно и грязно, что хотелось помыться, ведь он снова воспользовался мной, как тогда, год назад. И сидя в кабинете после того, как он не дал мне хотя бы испытать удовольствие, среди клочков разорванной одежды и разбросанных вещей, я чертовски злилась.

Да, было паршиво и мне хотелось разрыдаться от досады и жалости к себе, но я решила поставить все на другое чувство. Злость куда лучше жалости, грусти и печали. Она не загоняет в угол, а заставляет двигаться дальше. Мне не хотелось мстить ему, ведь месть означала бы, что мне не все равно, что я пытаюсь как-то задеть его, потому что сама чувствую обиду и боль из-за его поступков. Он не дождется этого. Отныне я буду показывать ему только свое безразличие.

– Почему ты такая красная? – шепотом спросил Конрад.

Я взглянула на Джефферсона, рассказывающего о плане строительства, и рефлекторно сжала ноги, все еще чувствуя неприятную тяжесть мышц. Я была напряжена, на пределе, словно оголенный нерв.

– Здесь проблема с термостатом, – ответила я.

Щеки горели, а в тонкой блузке было жарко.

– С каких пор ты называешь нашего исполнителя термостатом? – прямо спросил брат.

Я посмотрела в глаза Конрада и задохнулась. Он видел меня насквозь. Неужели это было так очевидно, и все знали, чем мы с Блейком занимались в кабинете?

– Не неси ерунды, – нервно выпалила я, расправляя юбку под столом и невольно переводя взгляд на Блейка.

С того момента, как вошел в эту дверь, он ни разу не взглянул в мою сторону. Джефферсон был полностью поглощен проектом, который, кажется, интересовал в этом зале абсолютно всех, кроме меня и брата.

Конрад хмыкнул, проследив за моим взглядом. Я нахмурилась и спросила его:

– Что?

– Ничего, думаю, нужно вправить ему мозги, – с угрожающим спокойствием процедил брат.

– Не нужно. – Я ударила его под столом по ноге. Конрад даже не пошевелился. – Не знаю, что ты там придумываешь, но ничего не было, понял?

– А я ведь не спрашивал, было ли что-то, ты сама сказала, к тому же у тебя новая блузка.

Я замерла, сердце в груди ускорилось.

В этом не было чего-то страшного, ведь Конрад мой брат, но почему-то от мысли о том, что кто-то знал о нашем с Блейком сексе, мне становилось дурно.