Секретарь ЦК (страница 8)
От Третьего Рейха прибыл Вильгельм Канарис, что меня сильно удивило. Насколько я знал, он возглавлял разведку у немцев, и посылать его сюда в качестве своего представителя – как минимум странно. Но ладно, может, потом узнаю, почему так произошло. Итальянцы никого отправлять не стали, а мы и не настаивали. Поэтому рядом с Канарисом стоял с кислой миной Невилл Чемберлен. Лаврентий Павлович уже доложил, что по его информации премьер-министр Великобритании уйдет в отставку сразу же после нашего парада. Решение в Лондоне принято давно, но видимо английские лорды решили устроить для проштрафившегося Чемберлена показательную порку, отправив его сюда, к нам. А вот кто стоял здесь по нашему настоятельному приглашению – так это Аймо Каяндер и Коноэ Фумимару – принц и премьер-министр Японии по совместительству.
– Товарищ Огнев, – остановил меня мужчина в строгом костюме, когда я с семьей протискивался на трибуны для почетных гостей. – Извините, но вам не сюда.
– А куда? – с удивлением посмотрел я на него.
– Туда, – ткнул пальцем в сторону мавзолея Ленина.
– Но там же… – растерялся я, ведь на этих трибунах из наших граждан сидело лишь руководство страны. – Вы уверены?
– Абсолютно. Приглашены только вы, – тут же добавил он, когда Люда уже хотела развернуть детей.
Извинившись перед любимой, я отправился за мужчиной. Подобные приглашения тем более в такой день не отклоняют. Хотя могли бы и заранее предупредить.
Вид с трибун у Мавзолея был шикарен. Так здесь еще и высокий стульчик нашелся, который со стороны было не видно и казалось, словно члены политбюро не сидят, а стоя встречают парад. Поприветствовав товарища Сталина и иных членов политбюро, я примостился с краю. Было некомфортно от того, что семья осталась внизу, и я невольно взглядом искал в первую очередь их. Но все мои мысли вылетели вон, когда начался парад. Просто потому, что над площадью, стоило первым парадным расчетам двинуться вдоль Кремля, грянуло:
Советский Союз бьет заклятых врагов
Империалистов, хозяев оков…
– Ну, Илья Романович, ты и жук, – прошептал я потрясенно, узнавая слова и музыку, что около месяца назад напевал своему тестю.
Глава 7
Июль 1939 года
Красная площадь утопала в ярких лучах солнца, освещавшего величественный фасад Кремля и монументальные трибунные ряды, украшенные знаменами победителей – Советского Союза, Франции и Испании. Множество зрителей заполнили улицы вокруг площади, волнение и гордость читались на лицах собравшихся. Но особое внимание привлекали гости-победители, сидящие на главной трибуне, куда также были приглашены представители побежденных стран: Невилл Чемберлен, Вильгельм Канарис и Аймо Каяндер.
– Пробирает, – негромко прокомментировал раздавшиеся звуки марша Канарис.
– Дикарский бой в барабаны, как в Африке, – фыркнул Чемберлен, но больше из-за внутренней неприязни к СССР. Мысленно же он был полностью согласен в Канарисом – марш, даже несмотря на то, что Невилл не понимал слов, пробирал до глубины души. – А почему сюда отправились вы, а не мистер Геринг?
– У герра Геринга сейчас хватает работы в самом Рейхе. К тому же мне по должности положено первым знакомиться с иностранными новинками и событиями в военном деле.
Оба покосились в сторону Сталина. Вот уж кто был полностью всем доволен и с улыбкой наблюдал за проходящими по площади бойцами.
– Насчет новинок – вы что-нибудь узнали про их супербомбу? – тихо, насколько это было возможно в условиях проходящего парада, спросил Чемберлен.
– Пока – только то, что она на стадии разработки, – также негромко ответил Канарис.
– Вы уверены? – заинтересовался Чемберлен.
Если он принесет такую новость домой, то это сгладит негативный шлейф от последних событий. Да, их собственная разведка тоже не нашла однозначного подтверждения наличия у комми супербомбы, как прозвали ее в узких кругах после просмотра видеоролика, снятого красными. Но и «комарики» до их трагического для британского флота появления на Балтике разведка проморгала. Поэтому полностью своим шпионам Невилл не доверял. Однако когда несколько разных источников подтверждают одну и ту же информацию… Это приводит к мысли, что СССР отчаянно блефует и преувеличивает собственную военную мощь. Как они и предполагали с самого начала!
Но любой блеф рано или поздно вскрывается. Необходимо вывести чертовых коммунистов на чистую воду раньше, чем они построят свою супербомбу. Если ее постройка вообще возможна. О чем он тут же и спросил Вильгельма.
– Наши ученые полагают – что это реально, – огорчил бывшего премьер-министра Канарис. – К тому же косвенные данные говорят, что успехи в этом направлении у СССР уже есть. Бомбу они сделали, но еще не довели ее надежность до приемлемого уровня. Что, как сами понимаете, не дает ее отправить в серийное производство. Это плюс. Минус в том – что это лишь вопрос времени.
– И сколько? – мрачно уточнил Чемберлен.
– Трудно сказать. Полагаю, около года у нас есть. А дальше – с такой бомбой СССР сможет диктовать свою волю всему миру. Средство для ее доставки они уже собрали.
Вот уж чего можно было и не напоминать! Невилл еле удержал лицо, чтобы не впасть в ярость прямо здесь, у всех на виду. «Средство доставки»! Эта чертова ракета долетела из глухих районов комми прямо на стол почтенным джентльменам из Сити! Они бы так свои ресурсы поставляли, а не столь «огненные» подарки.
– А вы… успеете подготовить ответ? Или вас устраивают итоги этой войны? – решил «прощупать» собеседника Чемберлен.
– Мало кого, кроме самих русских, устраивает итог, – пожал плечами Канарис. – Да и у них не все гладко. Есть среди них свои недовольные, особенно среди военных. Кто хотел бы «додавить» нас.
– Значит, это лишь «перемирие»? – вкрадчиво спросил Невилл.
– Так можно сказать о любой войне, – снова повел плечами, словно пожимает ими, Вильгельм. – Все зависит от сроков между войнами, и состава стран, ведущих активные боевые действия. Вам ли не знать – история вашей страны насчитывает сотни военных конфликтов и ни один мир по их завершению не был вечным.
Примерно такие же разговоры шли и у «победителей».
– Нам нужно готовиться к тому, что Германия с Англией не оставят вас в покое, – заметил Леон Блюм, обращаясь к Игнасио Торибио.
– Да вы с англичанами до сих пор боевые действия не завершили, – согласно кивнул испанец. – Долго будете землю на черном континенте делить?
– Нас размер своих владений устраивает, так что вопрос больше к противнику.
– Я слышал, – понизил голос Торибио, скосившись на сидящего отдельно ото всех молодого парня, – что предложение «завершить конфликт сейчас» шла от Огнева. И Сталин с ним согласился. Парень набирает большой вес в СССР. Может он… преемник?
Блюм тоже посмотрел в сторону молодого человека, который казалось полностью увлечен парадом, и не обращает внимания на окружающее.
– Не знаю, – протянул мужчина. – Сталин еще не так стар, чтобы задумываться о подобном. Только если почву готовит. Но у меня сложилось впечатление, что он не допустит передачи власти кому-либо, пока сам способен все контролировать. Наш посол в СССР дал ему максимально четкую характеристику, а я лишь убедился в этом при личном общении.
– И все же – если парня в ближайшее время переведут на более значимый пост, стоит к нему присмотреться, – заметил Игнасио. – Хоть мы и празднуем победу, но в воздухе все еще пахнет войной. И непонятно, зачем русские сейчас усадили всех за стол переговоров.
– Вы не видели их фильм с большим взрывом? – удивился Блюм.
– Что толку от одного взрыва?
– Не скажите, – покачал головой француз. – ТАКОЙ взрыв и сам по себе способен образумить самых отъявленных головорезов. А если в руках русских окажутся сотни ракет, способных доставить подобную бомбу в любой конец земли? Без всякой войны они смогут диктовать свою волю кому угодно – главное, чтобы у них производство такого оружия не встало. И как по мне – именно для этого они и остановили войну. Сохранить свой тыл, а после – приказывать всем вокруг, что им делать и как. И меня это пугает. Такая власть в одних руках… – Леон Блюм поежился.
Ответить испанцу на это было нечего. Он не очень верил, что СССР, даже имея такое оружие в своих руках, готово пустить его в ход по любому поводу. А если и найдется у вершины власти такой безумец, то его свои же сограждане уберут. Может не сразу, но сумасшедших не любит никто. Значит, и переживать не о чем.
***
Парад мне понравился. Даже первая часть, где начали с откровенно воинственного, чего уж греха таить, марша. Я в этот момент на товарища Сталина поглядывал – в курсе ли он и если нет, то как отреагирует. Но Иосиф Виссарионович был доволен. Глаза блестят, на членов политбюро поглядывает, да на наших союзников с побежденными противниками. Те между собой активно перешептываются, но о чем именно – не расслышать. Поэтому я мысленно махнул на них рукой и вернулся к просмотру парада.
Он отличался от того, что я видел в прошлой жизни. У бойцов не было времени отрепетировать идеальные «коробочки», поэтому не создавалось ощущения, словно перед нами роботы или какие-то клоны идут. Но равнение держать старались все. Вторым отличием стали плакаты с лозунгами, которые несли красноармейцы помимо знамен своих подразделений.
«Советский народ победил!»
«Пролетарии всех стран объединяйтесь против империализма!»
«Долой угнетателей рабочего класса!»
Подобные транспаранты несли в каждом подразделении, подчеркивая, ради чего мы сражались и вели эту войну. Инициатива Жданова, не иначе.
Под конец пошла техника. Сначала те боевые машины, что использовались в начале войны – БТ-5 и БТ-7, грузовики – легкий однотонник «Комсомолец» и более тяжелый «Калинин». За ними выехали на площадь прогремевшие на весь мир РСЗО «Колокольчик» и их усовершенствованная версия – «Набат». Замыкали строй новейшие танки Т-34. Их более грозный по сравнению с БТшками вид вызвал бурю восторга у зрителей парада. Левитан старался как никогда, торжественно описывая характеристики техники и места боев, где она себя проявила.
Под конец над площадью пролетела авиация. Самый большой интерес среди иностранных гостей на трибуне вызвал проход тяжелого бомбардировщика с подцепленным под дно макетом ракеты – той самой, что получила название «комарик». Когда Левитан озвучил неофициальное название ракеты, над площадью пронесся хохот москвичей. Но не презрительный, а веселый и с ноткой гордости – мол, наши «комарики» такие лютые, что кровь не только из людей пьют, но и из кораблей врага.
С семьей я вновь встретился уже после завершения шествия. Всех, кто был на трибуне Мавзолея, пригласили на банкет, и меня в том числе. Хорошо хоть на него уже допускались и семьи. Тот же мужчина, который привел меня на трибуну Мавзолея, уже стоял внизу у выхода с Людой и моими детьми.
– Ну как вам парад? – спросил я любимую, обняв попутно Лешу.
– Это было ууу! – вместо нее первым ответил сын. – А потом танки такие – урр! Но больше всего мне понравились самолеты! Как они над нами пролетели! Так шумели, что я чуть не описался!