Амулеты Предвечных, входившие в приданое, были не просто желанной добычей – они были жизненно необходимы моей расе. Без их стабилизирующей энергии наше врожденное магическое пламя начинало выжигать нас изнутри, мы теряли силу, становились уязвимыми, как птенцы. И теперь, когда я был так близок к цели, когда всё было просчитано и подготовлено, всё пошло наперекосяк из-за одной рыжей бестии!

Я резко швырнул очередной том на мрамор стола, и облако вековой пыли взметнулось в воздух, заставляя световые сферы тревожно мигать. Как такое могло произойти?! Кто осмелился подсунуть мне вместо никчемной человеческой принцессы кого-то другого? Подмена прямо перед алтарем, на глазах у всей знати? Нет, это невозможно! Я контролировал каждый шаг, каждое движение, каждую мысль во время церемонии. Да и у того ничтожного человеческого императора не было ни сил, ни мудрости, ни союзников для столь дерзкого и безупречно исполненного обмана. Люды были изгоями, с ними никто не считался – разве что орки, да и те шли на сделку лишь из-за общей ненависти к остальным расам.

Если бы не эти проклятые амулеты, я бы даже не взглянул в сторону этого жалкого человеческого королевства! А теперь… Теперь я был навеки связан узами брака с кем-то, чью истинную природу еще предстояло раскрыть. И этот кто-то обладал покровительством существ, перед которыми трепетали сами драконы.

В ярости я схватил очередную рукопись – тот самый древний трактат о божественных покровителях. Кожа демона на переплете была теплой и пульсировала под пальцами. Страницы с шелестом, похожим на предсмертный хрип, переворачивались под моим давлением, а глаза, суженные до щелочек, выхватывали из густого текста ключевые слова: «…и харрасары, стражи воли небес, даруются лишь тем, в чьих жилах течет кровь…»

Я замер, вглядываясь в угасшие чернила. Сердце пропустило удар, застыв в ледяной пустоте.

Кровь кого? Докончи фразу, прах тебя побери!

Кто, во имя всех Бездн и Престолов, стала моей женой?!

Глава 6

Ольга:

Особо голодной я себя не чувствовала, все же плотно поела во время того помпезного праздничного завтрака – фазан так и таял во рту. Но вот найти что-нибудь сладенькое, воздушное, чтобы проглотить с чаем, была бы не прочь. Ведь, согласитесь, стресс от внезапного замужества и переселения в другой мир прекрасно заедается пирожными.

Впрочем, до кухни я так и не дошла, отвлеченная более интересной находкой. В просторном, залитом светом холле с устремленными ввысь мраморными колоннами мне попалась симпатичная красотка, юная, лет шестнадцати-семнадцати, и до боли напоминавшая чертами лица моего ненаглядного муженька – те же высокие, гордые скулы, прямой нос и разрез глаз, но без его вечной, отпечатавшейся на лице гримасы вселенского недовольства. Видимо, близкая родственница. Круглолицая, со вздёрнутым носиком-пуговкой и пухлыми, будто надутыми, губками, она смотрелась удивительно мило и беззащитно в своём светло-голубом, цвета неба после дождя, платьице, щедро отделанном серебристыми кружевами.

При виде Пушка, важно шествующего рядом со мной, она традиционно замерла на месте, будто кролик, загипнотизированный взглядом удава, боясь сделать лишний вдох. Её тонкие пальцы вцепились в складки дорогой юбки так, что костяшки побелели, выдавая внутреннюю панику.

– Выдыхай, дорогая, – насмешливо, но беззлобно посоветовала я, с интересом наблюдая, как её грудь замерла в неестественной неподвижности. – А то ведь задохнёшься, и я останусь без милой беседы.

Девица резко, с надрывом закашлялась, словно вспомнив, как дышать, и перевела изумлённый, растерянный взгляд с Пушка на меня. Её и так крупные карие глаза, цвета спелого каштана, расширились до невероятных размеров, становясь похожими на два испуганных блюдца.

– Харрасар… у человечки?.. – выдавила она наконец задумчиво, словно пробуя абсурдность этой фразы на вкус и не веря собственным глазам. – Интересно… Мой брат ещё жив?

Ах, так вот кто она такая. Сестра муженька. Ну, и кому из них в этой семейке следует посочувствовать больше? Почему-то я мысленно ставлю на него. Слишком уж быстро эта, на первый взгляд, невинная милашка ухватила самую суть вещей: появление мифического защитника автоматически ставило под вопрос жизнеспособность её вспыльчивого братца.

– Нет, я его съела, – пошутила я с самым невозмутимым видом, глядя ей прямо в глаза.

Дошло до красотки почти сразу же, тень ужаса сменилась пониманием, а затем – смущённой улыбкой.

Она весело хмыкнула, и в её глазах заплясали озорные искорки.

– А ты точно человечка? – уточнила она, уже без прежнего страха, с нескрываемым любопытством.

– Честно? Понятия не имею, – я беззаботно пожала плечами, чувствуя, как шелк платья скользит по коже. – Может, выясним это вместе в каком-нибудь более подходящем помещении? Гостиная там, будуар или что-то в этом роде? А то стоять в холле как-то не очень уютно.

Красотка понятливо, с энтузиазмом кивнула, её каштановые локоны запрыгали на плечах.

И мы втроем, странная процессия, поднялись обратно, в жилую часть замка. Пушок важно вышагивал между нами, как почетный эскорт, изредка поглядывая на девушку своими пронзительными янтарными глазами, но не проявляя ни малейших признаков агрессии или особого интереса.

Дошли до первой же открытой гостиной – уютной, солнечной комнаты с бирюзовыми стенами, расписанными серебряными цветами, и изящной резной мебелью из светлого дерева. Мы расположились там с видом полноправных хозяек: я – утонула в глубоком, мягком кресле с высокой готической спинкой, красотка – устроилась на маленьком изящном диванчике, обитом шелком, а Пушок с чувством собственного достоинства растянулся на самом центре узорчатого ковра, словно плюшевый властелин этих земель.

Вёл он себя совершенно пофигистично, на красотку даже не смотрел, лишь изредка подёргивая пушистым кончиком хвоста, следя за невидимыми глазу потоками энергии. А значит, никакой скрытой опасности от неё я могла не ждать. По крайней мере, сейчас – уж точно.

– Я – Динара, – представилась красотка, поправляя кружевной воротничок и стараясь придать своему лицу серьезное выражение, – младшая дочь императора. А ты?..

Её голос звучал мелодично, как перезвон колокольчиков, но в конце фразы дрогнул, будто она боялась услышать ответ, способный перевернуть её мир.

– Раньше думала, что человек, или, как ты говоришь, человечка, – я лениво развалилась в кресле, чувствуя, как прохладная шелковая обивка приятно холодит кожу, – теперь – не знаю. Возможно, я что-то более экзотическое. – Мои пальцы невольно потянулись к странной татуировке на запястье, тому самому алому цветку, появившемуся во время брачной церемонии. – Вообще-то, я попала сюда, в этот мир, из другого. Так что… да. Я межпространственный десантник, получается.

Эффект превзошёл все мои ожидания. Динара резко вдохнула, будто её ударили в солнечное сплетение, её пухлые губы округлились в беззвучном "о", а пальцы с такой силой вцепились в резные подлокотники дивана, что лакированное дерево жалобно затрещало под нажимом.

– Эй! Динара! Дыши, глупышка! – я даже резко привстала с кресла, когда её милое личико начало приобретать опасный синеватый оттенок, а в глазах поплыли панические круги.

Кашель повторился – резкий, надрывный, выворачивающий наизнанку. Девушка схватилась за горло, её плечи дёргались в неконтролируемых спазмах. На ее лице был написан неподдельный, абсолютный шок – широкие, почти черные зрачки, дрожащие, влажные ресницы, тонкие брови, почти сведённые у переносицы.

Пушок, до этого равнодушно наблюдавший за происходящим с видом пресыщенного философа, вдруг поднял свою величественную голову и издал странный, вибрирующий звук – нечто среднее между мурлыканьем и целительным ворчанием, от которого по коже побежали мурашки. И как по волшебству, словно кто-то выключил приступ, Динара перестала кашлять. Её дыхание выровнялось, цвет лица постепенно стал возвращаться к нормальному, а в глазах, помимо шока, появился неподдельный, жгучий интерес.

Арчибальд:

         Я провел в безмолвных чертогах книгохранилища несколько долгих, удушающих часов, погруженный в напряженный, молчаливый диалог с древними текстами, чьи авторы давно обратились в прах. Свет плавающих магических сфер постепенно тускнел, их искусственная жизнь иссякала, оставляя меня в зыбком полумраке среди хаотичных груд разбросанных фолиантов и свитков. Мои пальцы, привыкшие сжимать рукояти мечей и дробить скалы, оставили на вековом пергаменте следы своего пребывания – тонкие, как паутина, царапины от непроизвольно выдвигавшихся когтей, едкие пятна от серного пара, вырывавшегося из ноздрей в моменты особенно сильного раздражения и прожигавшего хрупкую страницу насквозь.

Перед моим внутренним взором стояла она – эта человечка. Дочь того жалкого, ничтожного человеческого императора, чье тщеславие было столь же велико, сколь смехотворны его реальные силы. Существо, чья жизнь – один миг, чья магия – жалкая искорка в кромешной тьме. Но факты, эти упрямые и безжалостные судьи, твердили одно: ее охранял харрасар. Божественный страж, чье появление не было случайностью или блажью. Оно следовало железной, непостижимой для нас логике высших сил. Это противоречило всем законам мироздания, всем хроникам, которые я изучал, всей драконьей логике, выверенной тысячелетиями!

От нарастающего напряжения мои крылья сами расправились за спиной, с грохотом задев несколько верхних полок и подняв новые, густые облака вековой пыли, в которых закрутились, словно призраки, забытые слова и мысли. Вывод, острый и неумолимый, как отточенный коготь, медленно и болезненно царапал мое сознание: в этом хрупком, бренном человеческом теле обитала не та душа, что должна была там быть. Я с ясностью вспомнил стершиеся строки из «Трактата о трансмиграции душ» – те редкие, почти мифические случаи, когда могущественная сущность, не находя покоя, переселялась в новое, пустое вместилище. «Блуждающий дух», как называли это явление древние мудрецы, чьи имена были страшнее проклятий.

Но самое тревожное, что леденило душу сильнее дыхания ледяного дракона, – такой дух мог прийти откуда угодно. Из забытых миров, из параллельных измерений, о которых драконы знали лишь по обрывочным, пугающим легендам, передаваемым шепотом. Он мог быть кем угодно – от падшего ангела до древнейшего демона, от духа стихии до существа, для которого у нас даже не было имени.

– Аршанарах хоршар рашшарах! – древнее, гортанное проклятие, означавшее «чтоб твои корни иссохли, а крылья отвалились по суставу», сорвалось с моих губ и эхом, многократно усиленным, покатилось по каменным сводам, будто пробуждая спавших там теней.

В последнем порыве ярости я швырнул последний, самый многообещающий фолиант на черную поверхность стола. Он приземлился с глухим, бесславным стуком, подняв финальное, саркастическое облако вековой пыли, которая медленно оседала на мои руки и одежду.

Пора. Пора было идти к ней. К этой… «жене». Попытаться вести этот унизительный, вымученный диалог, на который я себя обрекал. Я медленно, с усилием поднялся, ощущая, как от долгого неподвижного сидения затекли и окоченели конечности, а в глазах плавали багровые пятна от напряжения.

Мне предстояло разговаривать с существом, чья истинная сущность была скрыта под личиной глупой девицы. Оно могло оказаться кем угодно – от древней, забытой богини, чьего имени боится сама Бездна, до хитроумного демона из низших миров. И что хуже всего – я даже не был уверен, что моих сил и знаменитого драконьего самообладания хватит, чтобы выслушивать ее бесконечные, намеренно глупые реплики, не испепелив ее на месте в порыве праведного, как мне казалось, гнева!

С тяжелым, шипящим вздохом, от которого в воздухе запахло гарью, я направился к массивным дверям. Впереди ждал самый неприятный и непредсказуемый разговор за всю мою долгую, полную битв и триумфов жизнь.

Я вышел из книгохранилища в безлюдный коридор. Не тратя времени на прогулки, я щелкнул пальцами, ощутив привычный всплеск магии, и мгновенно перенесся в свою опочивальню, туда, где оставил жену после утреннего фиаско. Именно там, в золотой клетке роскоши, она и должна была находиться, робко ожидая моего возвращения.