Я шёл рядом с Ириной. Она молчала, и я не нарушал тишину вопросами – мы оба понимали, что время для слов ещё не пришло. Впереди нас ждала дорога, первая из многих, что мне предстояло пройти.

Когда мы почти дошли до машины, за спиной послышались быстрые, но аккуратные шаги. Я обернулся и увидел Феликса. На нём был его старый жилет, в руках он держал перчатки, а на сосредоточенном лице читалось явное беспокойство. Он приближался сдержанно, как человек, привыкший держать себя в руках, но было очевидно, что что-то его тревожит.

Он подошёл, остановился и посмотрел прямо на меня.

– Господин, – произнёс он спокойно, но голос его всё же дрогнул. Феликс протянул руку, в которой лежал знакомый медальон с вороньим узором, возвращённый мне снова. – Держите его при себе. Он может пригодиться, – добавил он, слегка опустив голову. – И… берегите себя. Помните, что вы не только сильный, но и живой человек.

Я взял медальон, чувствуя его тепло – должно быть, Феликс всё утро согревал его в руке. Сжав металл в пальцах, я не ответил сразу, а лишь молча посмотрел ему в глаза.

– Спасибо, – тихо сказал я.

Внезапно он шагнул вперёд и обнял меня. Без лишних слов, просто и крепко, с какой-то отцовской теплотой.

Я позволил ему это, не чувствуя ни раздражения, ни желания спрятаться за маску, будто на мгновение отпустив все свои роли. Феликс был рядом и в прошлой жизни, он никогда не предавал и не причинял мне боли, всегда обращаясь уважительно, даже когда все остальные забывали, кто я.

Когда он отступил, его лицо оставалось спокойным, но в уголках глаз я заметил влагу.

Сделав шаг назад, я случайно поднял взгляд к окнам второго этажа. Там, за тонкой шторой, в тени, мелькнуло знакомое лицо Милены. Она молча, затаив дыхание, наблюдала за нами. Наши взгляды встретились лишь на мгновение, и она тут же исчезла, словно испугавшись этой невольной связи. Только лёгкое колыхание шторы выдавало её присутствие.

Я ничего не сказал.

– Пора, – негромко произнесла Ирина.

Я кивнул и шагнул к машине. Дверь мягко отворилась и захлопнулась за спиной, отрезая меня от всего, что было раньше.

Феликс остался стоять у крыльца. Охотники заняли свои места. Машина плавно тронулась, набирая скорость, и поместье с его домом и окнами начало ускользать за стеклом.

Я смотрел вперёд. Дорога вела меня в Академию. И пусть никто из них пока не знал, кого они везут, я был уверен: я еду туда не за знаниями. Я еду за властью и ответами.

* * *

Машина мягко скользила по ровному шоссе, глухой шум двигателя отдавался в корпусе, словно доносился из-за толстой стены. Внутри, за тонированными стеклами, царили полумрак и тишина.

Я сидел, откинувшись в кожаном кресле и уставившись в одну точку. Мы выехали минут двадцать назад, и всё это время Ирина молчала. Она не искала слова, а лишь выжидала подходящий момент.

И вот он настал. Её голос прозвучал обманчиво спокойно, будто она рассуждала о погоде.

– Ты отлично подавляешь свою ауру, особенно для новичка.

Я промолчал.

– Это очень неплохо, – продолжила она, – но тёмная энергия всё равно просачивается наружу. Она густая и тяжёлая, словно дым от старого костра, который можно попытаться скрыть, но он от этого никуда не денется.

Я медленно повернул голову и посмотрел на неё, никак не выражая своих эмоций.

Наши взгляды встретились.

– У тебя редкий потенциал, но тебе ещё многому предстоит научиться, – она подалась вперёд, её голос стал твёрже, хотя на губах играла улыбка. – Я не верю в твою амнезию, Дем.

Я изобразил удивление, слегка склонив голову набок.

– Простите? Не совсем понимаю, о чём вы.

– О твоём «ничего не помню», – усмехнулась она. – Ты действительно очнулся в лаборатории, но именно ты решал, куда идти и кого щадить, а кого – нет. У таких, как ты, не бывает пустоты в голове. – Ирина вопросительно подняла бровь. – Или хочешь сказать, что это всё твои врождённые инстинкты?

Я на секунду отвёл взгляд.

– Я помню лишь яркую вспышку света, а потом – темноту. Когда я очнулся, в голове не было ничего ясного.

Мой тон был спокойным, без малейшего нажима, но она, казалось, не слушала.

– Не надо, – прервала она, не грубо, а скорее небрежно отмахнувшись от моих слов. – Можешь играть в потерянного мальчика перед кем угодно: охотниками, преподавателями – это даже будет правильно. – Она сделала паузу. – Но не передо мной.

Я снова повернулся к ней, скрывая внутреннее напряжение за непроницаемой маской.

– Почему вы так уверены?

– Потому что я давно слежу за Домом Вороновых, – ответила Ирина, отводя взгляд к окну. – Очень давно, ещё до того, как ты появился на поверхности. Я знала, что они нечисты на руку, подозревала их в играх с тьмой, но у меня не было доказательств. А теперь… – она снова посмотрела на меня. – Архив сгорел, лаборатория уничтожена, и только ты один вышел оттуда живым. Кстати, молодец. Это тоже нужно уметь.

– Благодарю, – тихо ответил я.

– Не за что. Хотя я не уверена, что это была случайность.

Её голос звучал мягко, почти лениво, но во взгляде читалось плотное, хищное внимание. Опершись локтем о подлокотник, она подалась ближе.

– Знаешь, Дем… ты очень интересный. Такие, как ты, либо взрываются сразу, либо… – она чуть склонилась вперёд, её взгляд скользнул по моему лицу, – либо взрываются позже. Но очень громко.

Я не отводил взгляда.

– Это угроза?

Она усмехнулась.

– Нет. Лишь наблюдение. И намёк.

Я молчал, давая ей возможность продолжить.

– Теперь ты – лицо Дома Вороновых, – она снова выпрямилась. – А это значит, что другие Дома непременно захотят попробовать тебя на вкус: финансово, политически, а может, и в самом прямом смысле.

– Приятно слышать, что я всё ещё востребован, – хмыкнул я.

Она впервые рассмеялась – коротким, низким смехом.

– Скромность тебе не идёт. – После паузы она вновь заговорила серьёзно: – Завещание оказалось как нельзя кстати. Оно даёт тебе легитимность, и теперь у них нет права просто так тебя «отжать». Но они будут пытаться: через Совет, через студентов, через интриги.

Я кивнул.

– Аристократы с их длинными руками.

– И множеством мелких зубов, – согласилась она. – Но теперь им придётся попотеть. У тебя есть время, чтобы доказать, что ты не мальчик с улицы, а реальный претендент. Наследник.

Сцепив руки на груди, я немного откинулся назад.

– Учёба, миссии, практика… Традиционный путь?

– Именно, – подтвердила она. – Охота на демонов, работа в поле, выживание и, главное, результаты. Когда о тебе заговорят, убрать тебя станет сложнее. А если ты станешь нужным, то и вовсе не тронут. Побоятся.

Я пристально посмотрел на неё.

– Но Академия не сможет защитить меня полностью.

– И не будет, – кивнула она, игриво прищурившись. – Я помогу, чем смогу, в меру своего положения и интуиции. Но возвысить себя и имя Вороновых… это твоя задача.

– Прекрасно, – мой голос прозвучал сухо, но без враждебности.

В этот момент Ирина медленно склонила голову набок, её глаза полуприкрылись. В улыбке промелькнула тень, уже не профессиональная, а почти… женская.

– Думаю, ты справишься. Ты любопытный экземпляр. Опасный и гибкий.

– Вы всегда так смотрите на своих студентов?

– Только на тех, кто не уничтожает лаборатории до основания.

Наши улыбки исчезли, и мы оба замолчали. Именно в этот момент машина начала плавно сбавлять ход.

За тонированным стеклом начал вырисовываться силуэт Академии Охотников: тёмный, массивный комплекс из чёрного камня и стали, с башнями, арками и статуями воинов в масках и старинных доспехах. На фасаде пылал впаянный в камень символ – круг со скрещёнными кинжалами, в центре которого застыл взгляд демона.

– Добро пожаловать, Дем, – произнесла Ирина, не отрывая взгляда от дороги.

Я смотрел на это грандиозное сооружение и впервые за долгое время почувствовал… нетерпение.

Глава 6

Каменная арка закрылась за спиной с глухим звуком, и я словно переступил черту между двумя мирами – позади осталась влажная, сырая улица с её выцветшими краями, гулким эхом столицы и металлическим скрежетом машин, а впереди развернулась огромная, мрачная, до странности прекрасная территория Академии, выстроенная из тёмного камня, с высокими шпилями, витиеватыми окнами и сводчатыми переходами, уводящими вглубь комплекса, будто в сердце некоего древнего зверя.

Ирина шла чуть впереди, не оборачиваясь, не сбавляя хода, и лишь короткими, но ясными жестами указывала на то или иное крыло здания, словно проводник по миру, который она знала не просто наизусть – ощущала всей кожей. При этом её голос звучал ровно, без напора, почти буднично, но в нём сквозила та уверенность, что бывает лишь у тех, кто здесь не гость, не чиновник, не назначенный надзиратель, а именно хозяйка.

Мы прошли по широкому мраморному коридору, стены которого были украшены гравировками: сцены охоты, запечатлённые с жестокой точностью, фигурки людей в доспехах, нависающих над искорёженными тенями демонов – изображения несли в себе не красоту, а функцию. Это было напоминание. Предупреждение. Кодекс. Здесь не любят тьму, даже если сами с ней спят.

– Это главный учебный корпус, – сказала Ирина, остановившись у огромной арки с массивной дверью, украшенной тонким узором. – Лекции по арканологии, тактической магии, этике, демонологии и базовой боевой подготовке.

Я кивнул. Внутри здания ощущалась странная смесь формальной дисциплины и чего-то живого, необъяснимо тревожного – словно стены хранили чужие секреты и были не против того, чтобы подслушать новые.

Дальше она повела меня в сторону, по лестнице, вниз, по коридору, освещённому ровным синим светом. Здесь воздух был плотнее, пахло потом, пылью и обожжённой кожей. Через несколько минут мы вышли к арене – круглая, глубокая, с гравийным покрытием и пологими трибунами. В центре – несколько тренировочных фигур, некоторые с выцарапанными на них именами, надписи были разного возраста, но почти все – с оттенком дерзости.

– Здесь проходят практики, спарринги и, как ты понимаешь, решаются многие конфликты, – Ирина бросила взгляд через плечо. – У нас не поощряют дуэли, но… закрывают глаза, если никто не умер.

Я ничего не ответил. Слова были не нужны. Я чувствовал: это место – жёсткое. Суровое. И в каком-то смысле честное. Тут не прячутся за ширмами статуса. Тут проверяют зубы.

Потом была столовая – огромный зал с магическими окнами, где каждый час проецировался разный пейзаж: леса, горы, вечерний океан. Студенты сидели за длинными столами, разбитыми по секциям, и говорили негромко, кто-то ел, кто-то просто пил чай или листал таблоиды. Несколько взглядов скользнули по мне. Я поймал один – настороженный, оценочный. И не отвёл. Пусть запоминают сразу.

– Здесь никто не голодает, – сказала Ирина, когда мы уже покидали зал. – Но никого и не балуют. Самостоятельность и самоконтроль – у нас обязательны.

Мы вышли наружу и прошли мимо старого фонтана, покрытого тёмной мховой плёнкой, где вода текла лениво, как будто устав от вечности. Вдали показались два корпуса, почти близнецы, но отличающиеся по магическому резонансу.

– Кампус для парней, – Ирина указала на левое здание. – Второй этаж – твой. Жить будешь наравне со всеми. В комнате – кровать, стол, санузел. Всё, что нужно.

– А девушки? – спросил я, чтобы больше не молчать.

Она чуть усмехнулась.

– Женский кампус отдельно. И не советую туда соваться. Даже ночью. Даже если очень захочется.

В её голосе скользнуло что-то, что могло быть намёком. Или игрой. Или предупреждением. Я не стал уточнять.