Аластор не задумывался над тем, что за время их разлуки она могла сменить уже несколько мужчин. Что-то тянуло его к ней. Что-то не поддающееся объяснению.

С каждым днем Аластор чувствовал себя всё хуже и хуже, списывая это на усталость от охоты. Под его глазами залегли темные круги, колени подгибались, из-за чего он падал на кровать и сразу же засыпал.

В какой-то момент его начали преследовать видения, или галлюцинации, или черт знает что. Он шел по сумрачной улице и видел мертвые тела, которые словно восставали из-под земли. С распахнутыми ртами и проткнутыми сердцами. С руками, которые душили его, и клыками, что впивались в шею и высасывали все жизненные силы. Вместе с кровью.

Он нуждался в передышке. Слишком устал, поэтому начал что-то себе надумывать, верно?

Аластор тяжело вздохнул и увидел знакомую деревянную табличку. Его сердце сжалось от волнения. Поправив пальто, он зачесал волосы назад и натянул на лицо улыбку, хотя ему совсем не хотелось улыбаться.

Она ждала его в той комнате, в которой они всегда встречались. Зашторенные окна, запах ладана, тихая музыка. Аластор расслабился, когда их с Карой тела слились в одно целое и комнату наполнил сладкий звук совместных стонов.

Спустя некоторое время Кара прошептала:

– Давай сбежим?

Аластор приподнял от удивления брови.

– Пожалуйста, дорогой, – надавила она. – Я устала так жить. Устала каждый день возвращаться в это место и делать вид, что всё происходящее… нормально. Устала прятаться от вампиров и бояться смерти. Устала жить без тебя.

– Не могу. – Покачав головой, Аластор переплел их пальцы. – Я нужен своему отцу и всем охотникам. Я не могу просто взять и бросить их, любимая.

В ее глазах блеснули слезы.

– А если на один вечер? Я покажу тебе свой родной дом.

И Аластор сдался.

Остановив карету, они забрались внутрь и отправились в путь. Брусчатка сменилась обычной проселочной дорогой, а на город опустились сумерки. Когда вдалеке показались макушки деревьев, Кара сказала, что они едут в небольшое поселение за Лондоном.

Напротив сиденья висело круглое зеркало, и Аластор ужаснулся, увидев свое отражение. Он выглядел точно мертвец с бледной кожей и впавшими щеками. Но истинный ужас охватил его в тот момент, когда сидящая рядом Кара… выпустила клыки и потянулась к его шее.

Он дернулся, и их взгляды встретились.

А затем зеркало вдребезги разбилось.

Аластор от неожиданности вскрикнул, закрыв лицо ладонями. Но никакие осколки в них не впились, а Кара не напала на него, вогнав клыки в кожу.

– С тобой всё хорошо?

Отскочив на край сиденья, он резко оторвал руки от лица. Кара смотрела на него полным растерянности и страха взглядом. Никаких клыков. Никакой крови. Повернув голову, он увидел, что и зеркало цело.

Что за чертовщина?

Аластор несколько раз моргнул и протер глаза.

Наверное, снова усталость.

Спустя час они наконец приблизились к дому Кары. Лес утопал в едва пробивающемся свете вечернего солнца, где покой нарушал только шелест листвы и их тихие перешептывания. Аластор шагал по протоптанной дорожке, пытаясь разглядеть на горизонте… хоть что-то. Жителей, костры, дома.

Но он не видел ничего. Только слышал.

Поэтому тут же развернулся и вытащил из-за пояса штанов короткий серебряный клинок, отражая молниеносную атаку Кары.

– Я знал! – прорычал он, отскочив на пару шагов. Ноги опять подкосились, но он сохранил равновесие. – Знал, что ты не так проста, какой кажешься.

Кара выпустила клыки и усмехнулась.

– Долго же до тебя доходило, охотник. Твой отец перерезал весь мой род, а меня оставил без матери. Месть настигнет каждого, Аластор. Несмотря на то что я правда начала испытывать к тебе чувства, это не помешает мне убить тебя!

Аластор осознал, что уже видел это место на иллюстрациях в книгах.

Дэнмор.

Вот куда она его привела.

Каким же он был наивным дураком! Думал, что таинственная незнакомка влюблена в него. Думал, что они проживут долгую совместную жизнь. И вот куда привела его наивность. Что скажет отец, когда узнает, что его наследника больше нет в живых? Что скажут охотники, когда узнают, что их будущего лидера живьем сожрала вампирша?

Он знал, что так и будет. Потому что сил отразить атаки Кары у него почти не осталось.

И Аластор бросился на нее первым. Его клинок описывал круги, но никак не находил своей цели: вампирша была слишком быстра. Внезапно она сделала резкий рывок, но Аластор ловко пригнулся и совершил подсечку. Приземлившись на землю, Кара взглянула на него с ярой ненавистью – ее глаза горели огнем.

– Вы никогда нас не понимали. Вампиры не так ужасны, какими вы нас выставляете перед всем королевством! – рявкнула она, поднимаясь на ноги. – Мы ни на кого не нападали, а потом пришли вы и отобрали у нас дом!

И она снова напала на него. Лес наполнился рычанием, треском ломающихся под ногами веток, тяжелым дыханием. Аластор слегка пошатнулся, потому что всё это время она высасывала из него жизненные силы. В моменты, когда они оставались наедине, она пользовалась им, чтобы в конце концов… убить.

Аластор прижал два пальца к шее. Конечно, там были отметины от клыков. И как их никто не заметил?

– Поэтому ты умрешь, Аластор Синклер.

И он на самом деле начал верить в это. Перед глазами всё расплывалось, не осталось сил даже на глубокий вдох. Кара повалила его на спину и с остервенением впилась клыками в шею. Из горла Аластора вырвался крик, который медленно превратился в тихое всхлипывание.

Прикрыв глаза, он в последний раз прошептал:

– Рад был познакомиться с тобой, Кара.

* * *

– Мне кажется или вы тот самый многоуважаемый мистер Синклер, который никогда в жизни не брал в руки сигару? Или все, что о вас говорят, – ложь?

Он распахнул глаза и увидел перед собой сумеречный Лондон. Из проезжавшей мимо кареты высунулись две молодые леди и тут же принялись обмахиваться веерами, сраженные его красотой.

Но смотрел он только на нее. На неземной красоты девушку.

Аластор потер шею ладонью и двинулся в ее сторону.

И почудится же такое.

Вот только ему не почудилось. Как вы знаете, рассказчик истории о вампирах из Дэнмора не Аластор, поэтому готовьтесь винить во всем меня.

Аластор Синклер предупредил своего отца о том, что, по всей видимости, встретил последнего первородного вампира, и успел передать через посыльного, куда они едут. Однако охотники не успели к нужному времени, ведь и Кара была неглупа: их задержали другие вампиры.

Если вы думаете, что нечисть не умеет чувствовать, то вы ошибаетесь. После того как Кара отомстила за Дэнмор и убила Аластора, она вогнала серебряный клинок себе в сердце и умерла в его объятиях, чем прервала весь вампирский род. Но теперь они встретились в другой реальности, и кто знает, вдруг сейчас у них что-то получится?

Вот такая короткая, но печальная история последнего вампира из Дэнмора.

Тайна прошлого
Анна Щучкина

Зима здесь, на севере, – это не календарный отрезок, не просто сезон. Это особое состояние мира и души, когда все замирает, укутавшись в плотное ватное одеяло тишины. Она поглощает звуки, заглушая даже робкий хруст примятого ботинком снега. Бескрайний, седой от инея лес стеной встает до самого горизонта, его контуры расплываются, тонут в мглистой пелене утра. Тени вытягиваются непомерно длинными чернильными полосами даже в куцый полуденный час, когда солнце лишь бледным пятном висит над верхушками деревьев. Каждый корявый обледенелый ствол – древний истукан, молчаливый страж давно минувших событий, память о которых въелась в мерзлую землю. В этом мертвенном покое, среди голых скрюченных ветвей, ощущался не только всепроникающий холод, но и странное гнетущее давление. Лес дышал стылым паром и чего-то ждал.

Джесс поерзала на пассажирском сиденье старого дребезжащего внедорожника и снова приникла к окну, провожая взглядом мелькающие стволы. Всего час назад ею владело лишь любопытство и жгучее желание вырваться из повседневности их с Энди сонного городка. Джесс всегда искала чего-то иного, неизведанного, того, что будоражит кровь. Но с каждым намотанным на колеса километром это легкомысленное возбуждение таяло, испарялось, как дыхание на морозе, уступая место совсем другому чувству – беспричинной тревоге, которая холодком разливалась под кожей. Лес надвигался стеной, нависал над дорогой – зубчатый гребень на фоне свинцового неба. Девственно чистый снег покрывал землю до самого подножия деревьев, и среди этой слепящей белизны черные стволы казались единым заиндевелым, но все еще хищным организмом, который терпеливо поджидал добычу.

– Похоже, несколько дальше, чем я рассчитывал, – глухо пробормотал Энди, мотнув головой.

Он снова покосился на старую карту, которую с трудом извлек из недр куртки. Пожелтевшая бумага ломалась по сгибам, будто видела больше зим, чем они с Джесс, вместе взятые. Голос его донесся словно издалека. Она посмотрела на Энди: напряженные плечи, взгляд, впившийся в дорогу впереди, будто там, за лобовым стеклом, таится ответ на все вопросы.

Этот парень не из тех, кто легко распахивает душу. Вечно себе на уме. В последние недели Энди помешался на одной идее: отправиться сюда. Они оба понимали, что это место не просто отметка на карте, не точка среди заснеженных елей и сосен. Здесь проходила граница – тонкая, почти невидимая линия между прошлым и настоящим, прочерченная прямо у Энди в голове. И он, похоже, решил во что бы то ни стало эту границу пересечь.

– Ты бы перепроверил свои «расчеты», – буркнула Джесс, надеясь, что голос не дрогнет, не выдаст подступающий холодок тревоги. – А то эту карту как будто сто лет назад начертили.

На лице Энди мелькнула тень – не то беспокойства, не то раздражения, – но тут же исчезла, подавленная привычной сдержанностью. Он выдохнул облачко пара и, не отрывая взгляда от дороги, сказал:

– Если бы сомневался хоть на йоту, тебя бы здесь не было. Поверь. Просто… нужно поставить точку. Разобраться. Это важно. Для меня.

Так хотелось вцепиться в рукав Энди, потребовать развернуть машину… чтобы все закончилось. Чтобы они поехали обратно, подальше от леса, от этой лихорадочной одержимости. Но Джесс, как всегда, промолчала. Только снова взглянула на Энди, пытаясь прочесть правду в жесткой линии челюсти или в едва заметной морщинке у уголка рта. Бесполезно. Энди был как запертый сейф.

Но кто, если не Джесс, мог подобрать к нему ключ?

– А ты не помнишь… что именно говорил твой отец, перед тем как исчезнуть?

Энди ощутимо напрягся. Она видела, как побелели костяшки пальцев, стиснувших потертый руль. Голос прозвучал сухо, отрывисто:

– Он был… не в себе. Дерганый какой-то. Все время озирался, словно ждал чего-то. Или кого-то. Знал, что оно где-то рядом. Я тогда мелкий был, не понимал, конечно. А через пару недель он ушел в очередной… – Энди запнулся. – В свой последний поход.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь ровным гулом старого мотора да редким шуршанием ветвей, царапающих боковые стекла.

– Ты не ответил на вопрос, – осторожно произнесла Джесс.

Скрипнув зубами, Энди заговорил снова, тихо, почти шепотом:

– Это место… оно будто не отпускало его. Преследовало. Отец бормотал всякую чушь про «древние силы», про «то, что спит под снегом». Ты бы знала его раньше, Джесс. Он не был сумасшедшим. Крепкий мужик, прагматичный до мозга костей. Странно даже подумать, что он мог вот так просто… заблудиться. Потеряться здесь.

Слово «потеряться» прозвучало коряво, неуместно, как заноза под ногтем. Энди произнес его так, будто сам не верил в этот нелепый бытовой звук. «Пропал» – да, уже ближе к правде, но даже это слово не могло вместить и описать ту вязкую чернильную пустоту, что осталась после исчезновения Джека. Пустоту, которая расползалась и здесь, среди безмолвных заснеженных деревьев.