– Это не студентка? – спросила немолодая дама, такая худая, что казалась плоской. Ее темно-синее платье было украшено брошью в виде черной головки туземца, и мне показалось, что изумрудные глаза двигаются.

– Нет, Анвен, – ответил ректор. – Это претендентка на должность моего секретаря. Я назначил ей встречу сегодня в восемь, пришел и обнаружил ее вот в таком виде!

Облако порошка, распыленное Кассианом над девушкой, вдруг наполнилось зловещим алым сиянием. Снова зазвучала песенка, ректор резко ударил по книге на столе, и я наконец-то поняла, что это: скорбник! Старинный фолиант с заклинаниями, который пел, если рядом с ним умирали.

– Она полностью обескровлена, – угрюмо произнес Кассиан и выпрямился. Эрон открыл глаза и кивнул:

– Согласен. Убийца осушил ее за две с половиной минуты. Пришел и ушел через личный канал в пространстве – то есть, бывал здесь раньше, смог проложить опорные точки.

Мне захотелось по-мальчишечьи присвистнуть. Проложить канал в пространстве очень сложно, это доступно лишь самым опытным магам, и в моем колледже таких не было.

– Это скандал! – громким болезненным шепотом произнес ректор, и дама с брошью согласно закивала. – Никто не должен узнать об этом! Ни одна живая душа!

Я посмотрела на часы: половина девятого. В главном здании академии не было никого, кроме студентов и сотрудников. Ректор перевел взгляд на меня и прошипел:

– А вы еще кто такая? Журналистка?

Кассиан убрал пузырек в коробку и ответил:

– Это моя жена Флоранс. Хотел, конечно, представить ее коллективу не в такой ситуации, но… Прошу любить и жаловать! Я давно просил о помощнице, вот она.

– В голове не укладывается! Тут убийство, а вы женитесь, – устало бросил ректор, и Кассиан развел руками.

– Я как-то не подумал согласовать личную жизнь с чужими преступлениями, – он обернулся ко мне и бросил: – Подождите в коридоре.

Я послушно вышла в коридор, опустилась на широкий подоконник. Дождь разошелся – шел сплошной стеной, наполняя мир гипнотическим шумом: казалось, это город вздыхает, мерно и глубоко. Ничего в нем сейчас не было, кроме печали.

И зачем ректор назначил встречу девушке так поздно? Судя по чулкам, она из приличной и достойной семьи – а девушки из таких семей по вечерам танцуют на балах или принимают гостей с матушкой, а не бегают по городу, пытаясь устроиться на работу.

Что-то здесь было неправильным – словно девушку заманили в академию на погибель.

Мимо меня прошли двое полицейских; нет, не те же самые, которые прибежали к храму с моим отцом и несостоявшимся женихом. Вскоре Кассиан вышел из ректората, посмотрел по сторонам, и я помахала ему рукой.

– Вы, я вижу, не испугались убитой, – заметил Кассиан, подойдя. Я неопределенно пожала плечами.

– Бояться надо живых людей, не так ли?

Кассиан усмехнулся.

– Нет, мне определенно везет. Я искал помощника, а нашел потрясающе смелую барышню. Авантюр не боитесь, мертвецов тоже, а вампиров?

– Думаете, это был вампир? – ответила я вопросом на вопрос. – Впрочем, их не существует. Это все сказки.

– Иногда и они становятся былью, – вздохнул Кассиан и протянул мне руку. – Идемте. Пора нам готовиться к этой ночи.

***

Я смогла лишь кивнуть, пытаясь справиться с волнением. Да, Кассиану не нужна была жена, но и отказываться от своих прав он не станет – зачем бы? Ведь я теперь принадлежу ему, и деваться мне некуда.

До жилого корпуса мы добежали молча, промокнув до нитки. Платье прилипло к коже, волосы упали на плечи тяжелыми прядями – я была словно несчастная птица, выброшенная из гнезда. Но стоило нам войти в двери, как одежда полностью высохла, и холл наполнило потрескиванием остаточных чар. Надо же, в первый раз все было точно так же, но я не обратила на это внимания – слишком была взволнована своими приключениями.

А сейчас все во мне было натянуто, как струна. Взгляд цеплялся за портреты на стенах, за резные завитки перил, за блики света на полированном дереве – лишь бы не думать о том, что случится через несколько минут. Лишь бы не представлять его руки на своей коже, его дыхание на своей шее…

Все девушки, которые выходят замуж, понимают, что у мужчин плотская природа и такие же грубые плотские потребности. Для этого и работают заведения с зеленым фонариком – достойный, порядочный муж не досаждает супруге.

Однажды моя няня, тревожно оглядываясь по сторонам, словно в страхе слежки, принесла мне книгу в желтой обертке – историю о веселых нравах и девушках, продающих свою любовь, чтобы у меня было представление о ночной стороне семейной жизни. Книгу я прочла, впечатление сложилось самое странное, и узнав, что именно Элдридж Уинтермун будет делать со мной то, о чем написано в книге, я едва не лишилась чувств от отвращения.

К лицу прилила краска, в ушах шумело. Мы прошли по коридору общежития, Кассиан, спокойный и невозмутимый, словно не было ни нашего внезапного брака, ни убийства в ректорате, обменялся рукопожатием и парой слов с кем-то из преподавателей, кивнул строгой даме в зеленом платье, которая выглянула из комнаты с чашкой чая в руках, а я лишь надеялась, что никто не заметит, как сильно я взволнована.

“Скоро, – произнес внутренний голос. – Скоро, уже почти сейчас”.

И все внутри сжалось в ледяной ком.

– Простите, Флоранс, – произнес Кассиан, когда мы вошли в нашу – Господи, теперь уже не его, а нашу! – комнату, и он закрыл дверь на ключ. – У меня редко бывают гости… а вы, должно быть, голодны. Столовая уже закрыта, но у меня есть чай и печенье.

– Спасибо, – кивнула я. Лицо моего первого встречного мужа было непроницаемо спокойным, но голос выдавал волнение, словно Кассиан не знал, что теперь делать и как нам жить дальше. – Чай… да.

Последний обед в родительском доме, когда отец даже не взглянул на меня, казался теперь воспоминанием из другой жизни. Я не ела целый день, но желудок был сжат в тугой узел, и мысль о пище вызывала тошноту.

Кассиан прошел куда-то вглубь комнаты, за шкафы, и я услышала треск артефакта в маленькой плитке. Вскоре зашипел чайник, и по комнате поплыл крепкий аромат свежезаваренного чая. Кассиан вышел к рабочему столу с подносом, на котором красовались чашки из тонкого фарфора и блюдо с печеньем, и сказал:

– Угощайтесь. И давайте подумаем, как нам устроить нашу совместную жизнь.

Я крутила серебряное колечко на указательном пальце, которое досталось мне от матери, и смогла лишь сказать:

– Да… давайте.

Кажется, вся решительность, которая переполняла меня во время побега, куда-то испарилась. Кассиан кивнул, в его взгляде мелькнуло что-то понимающее, и я наивно подумала: может, он не будет груб со мной. Не причинит мне боли. Может, вообще не прикоснется ко мне сегодня.

Память услужливо подсунула картинку из той книги: девушка с фальшивой улыбкой изнывала от наслаждения, когда мужчина брал то, за что заплатил. Делала вид, что ей нравится, потому что иначе было бы только хуже.

– Жить мы будем вместе, – твердо произнес Кассиан. – Для всех вы моя жена, и я не хочу ненужных разговоров и сплетен. Я встаю, как правило, в четыре утра, вы можете подниматься в шесть.

Он говорил отрывисто и резко, словно ему тоже было не по себе. Словно право, которое муж имеет на жену, было не удовольствием, а обузой.

– Уборная в глубине комнаты за синей дверью, – продолжал Кассиан. – Если вам что-то потребуется, Аликан даст еще тетрадь, отмечайте. Сотрудники академии на полном обеспечении министерства, так что у вас будет все, что потребуется.

Он сделал паузу и добавил:

– Ну и да, спать нам придется вместе, потому что кровать одна, а диван слишком мал.

Да, тут и диван был – покосившись в сторону шкафов с зельями, я увидела, что диван размером чуть больше кресел в родительском доме, завален и заложен какими-то папками и бумагами. На нем точно не разместиться.

– Хорошо, – кивнула я. Некоторое время мы пили чай в тишине – густой, подавляющей.

– Видите ли, Флоранс, – Кассиан поставил чашку на блюдце с таким звоном, что я вздрогнула. – Я очень давно ни с кем не жил под одной крышей. Поэтому могу показаться вам неуклюжим, неловким… Давайте так: вы будете прощать меня за это, а я стану прощать вас, если что-то пойдет не так.

– Да, конечно, – снова кивнула я, растерявшись окончательно, и Кассиан ободряюще улыбнулся.

– Кровать там, за шкафом, – сказал он, и в его глазах проплыли теплые огни. – Давайте устраиваться.

Глава 2

Приведя себя в порядок в уборной, я сняла платье и корсет, но легче не стало. Я надела ночную рубашку, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и бесшумно выглянула в ту часть комнаты, которую Кассиан отвел для спальни.

Кровать была большой – широкой, с белоснежным бельем, мы легко разместимся на ней вдвоем.

Мы. Вдвоем.

От одной этой мысли начинала кружиться голова от страха и неловкости. Я села на край кровати, вынув из саквояжа крем для рук, но так и не смогла заставить себя открыть его – так сильно дрожали пальцы.

Из-за шкафа вышел Кассиан.

Он успел переодеться в темно-синюю пижаму и сел с другой стороны кровати. Я заметила, как напряжены его плечи, как неестественно пряма спина, и вдруг поняла, что он тоже взволнован. Так же, как и я.