А что я должна сказать?! «Одна ведьма впихнула меня в тело погибшей служанки, чтобы я смогла отыскать здесь своего любимого»? Боюсь, тогда меня точно казнят.

Дамла останавливается перед тяжёлой дверью с ручкой-кольцом и поворачивается ко мне:

– Если бы ты не обошлась казне в триста хамм, я бы и пальцем не пошевелила, чтобы вывести тебя из мужской части дворца. Таким, как ты, нельзя туда заходить.

– Что значит – таким, как я? – растерянно хлопаю ресницами. – Женщинам?

– Не всем, – фыркает Дамла. – Но твоё дело драить пол и стирать исподнее хозяев.

Очень толстый намёк. И обидный. Перевод: «Грязи» место под ногами.

Я начинаю уставать от унижений. Поскорее бы найти Шаха. Только если меня будут водить на поводке, это случиться нескоро.

– Понятно, – бурчу. – Значит, я тут бесправная рабыня.

– Не говори глупостей, драгхалла! – старушка сердито гнёт бровь. – Рабынь во дворце давно не держат. Ты обычная служанка.

– Тогда почему ко мне относятся, как к невольнице? Я ведь могу уйти отсюда, когда захочу.

Губы старушки расплываются в ядовитой улыбке.

– Уйти-то ты можешь, но вряд ли захочешь, – выдаёт она.

– Почему?

– Скоро поймёшь, – распахивает дверь. – Заходи.

Не нравится мне всё это. Надо срочно искать Шаха и убираться отсюда. Прислуживать местным господам желания нет.

Выдыхаю, шагаю через порог, и в меня, словно иголки втыкаются взгляды нескольких десятков девушек. М-м… Похоже, у них тут ужин.

Восточные красавицы сидят на полу на подушках за низкими столиками. Не знаю, как называется то, что они едят, но похоже на лепёшки. И пахнет еда просто божественно! Мой живот издаёт тигриный рык, а Дамла хмыкает.

– Закатай губу, девочка, – подталкивает меня в спину. – Ужинать ты сегодня не будешь. Считай это частью наказания.

– Но… – я открываю рот, чтобы возмутиться.

– Гюле! – орёт Дамла, перебивая меня. – Сюда иди, – жестом подзывает, пухленькую девушку. – А вы, бездельницы, ешьте быстрее! Сегодня ночью все работают.

Никто новости не рад. Неудивительно. Зато мне становится ясно, что все эти девушки – служанки. Хорошо, не в гарем попала.

К нам подходит Гюле – та самая, которую звала Дамла. Светловолосая пышка в шароварах и поношенном халате.

– Слушаю, – девушка покорно опускает голову перед начальницей.

– Это новенькая, – Дамла хватает меня за плечо и трясёт так, будто я её кукла. – Сегодня она будет помогать тебе, Гюле. Научи её всему и объясни, что можно, а что нельзя. И одежду дай, – брезгливо смотрит на меня. – И смотри, чтобы не ела до утра. Наказана.

– Слушаюсь, – Гюле поднимает голову.

В отличие от меня, девушка выглядит довольной – улыбается. Мне бы хоть капельку её оптимизма. Работать всю ночь на голодный желудок – «прекрасная» перспектива.

Дамла дарит мне на прощанье сердитый взгляд и уходит. А Гюле смотрит на меня со щенячьим восторгом в голубых глазах. В чём дело, дамочка? На всякий случай я делаю шаг назад.

– Ты что, боишься меня? – пухлая блондинка смотрит на меня с удивлением. – Не бойся, – хихикает. – Как тебя зовут?

– Аиша, – представляюсь новым именем.

– Пойдём найдем, во что тебя одеть, Аиша, – она берёт меня под локоть и ведёт в глубину комнаты. – Здорово, что Дамла отдала мне тебя на сегодня! – радуется непонятно чему.

– Почему?

– Ты же магичка. Раз-раз – и всю работу за час закончим!

Ч-чёрт… Об этом я как-то не подумала. Может, девушка, в теле которой я сейчас нахожусь, умела колдовать, но я-то не умею! Боюсь, Гюле ждёт разочарование.

Глава 4. Надежда не умирает

После заката дела владыки не заканчиваются. Особенно, если у владыки бессонница и… драконья чума. Нет, я не болен. Но эта хворь сидит занозой под ногтем.

Болезнь выкосила половину Бушары – унесла жизни людей и драконов. Враги, прослышав о беде, полезли, как тараканы на свет. Мы не успевали отразить набег одной армии варваров, а на подступах к городу уже стояла другая. Это прекратилось лишь тогда, когда некоторые из вражеских солдат сами подхватили страшную хворь. Испытав на себе муки болезни, варвары решили не трогать Бушару, пока всё это не закончится.

Страшное было время для всех, но особенно тяжёлым оно стало для меня. Умерли все, кого я любил – мои мать, сёстры и отец. Великий владыка драконов почил, и я должен был занять трон. Но моя жена Кари отдала душу драконьим богам, и по закону я не мог занять престол холостым. Едва став вдовцом, я вынужден был заключить брак. С Лейлой.

Драконья чума закончилась год назад, но мне кажется, что эта дрянь до сих пор бродит призраком по коридорам моего дворца. Боль от воспоминаний не утихает в сердце.

Вот и сейчас я сижу за рабочим столом в своих покоях, а передо мной разложены десятки свитков. Прошения министров, доклады военачальников, мои приказы – всё они так или иначе связаны с драконьей чумой. Бушара излечилась, но шрамы на теле города останутся надолго.

Из кувшина, который стоит у дверей, высовывается мой джинн:

– Владыка, ваш брат просит принять его.

В такой час? Должно быть что-то очень срочное. И, кажется, я знаю что.

– Пусть войдёт.

Джинн щёлкает пальцами, двери открываются, и в комнату заходит мой младший брат Шахаан. Он останавливается в десятке шагов от меня и молчит – смотрит испепеляющим взглядом. Я и за меньшее казнил…

– Не хочешь поприветствовать своего господина? – гну бровь, разворачивая свиток.

– Доброй ночи, – цедит сквозь зубы Шах. – Владыка…

О поклоне он не вспоминает. Я перевожу взгляд на бумагу.

– Говори или уходи, – бросаю холодно.

– С каких пор мне запрещено заходить на женскую половину дворца?

– С сегодняшнего дня, – поднимаю глаза. – Мне надоели твои интрижки со служанками, Шах.

– Верни гарем, и я не буду трогать служанок.

– Женись, и дели постель с законной супругой! – швырнув свиток на стол, я встаю.

Первое, что я сделал, заняв на трон – распустил дворцовый гарем. Сотни девушек отправились жить в город. Каждой было выдано дорогое приданое, но это обошлось дешевле, чем кормить бесполезную армию наложниц всю жизнь.

– Наш отец, Великий владыка, считал главным богатством гарем и детей, которых ему родили жёны, – брат щурится, глядя на меня.

Наш отец не правил Бушарой сразу после смертоносной эпидемии драконьей чумы. У меня на счету каждый хамм. Я не могу себе позволить содержать гарем.

– Ещё одно твоё слово против моих решений, Шах, и я прикажу бросить тебя в темницу, – сажусь. – Мне стоило избавиться от тебя ещё год назад.

– Но ты этого не сделал, – на губах брата появляется кривая ухмылка.

Не сделал. После драконьей чумы от правящей семьи осталось немного – я и Шахаан. Казнить родного брата в такой ситуации – верх безумия. А ведь есть за что.

– Ты пропал на много лет и вернулся, когда наш отец умер. Совпадение? Не думаю, – бросаю обвинение в лицо Шаху.

– Я здесь уже год, и ни разу не заставил тебя усомниться в моей верности. Но ты продолжаешь меня ненавидеть. За что?

– Я не доверяю тебе, Шах. Ты знаешь об этом.

Ещё до чумы Шахаан повёл войска на город, который мы собирались захватить, и пропал. Наша армия была разбита, а о судьбе Шаха ничего не известно. Мы ждали гонца от врагов – думали, что за моего брата потребуют выкуп. Но гонца не было. Пять долгих лет мы считали Шахаана мёртвым. А он вернулся… в день смерти отца, когда трон остался пустым.

Шах объяснил это тем, что варвары опасались соваться в Бушару из-за драконьей чумы. Даже гонца отправить не решались. Ждали, когда всё закончится. Только не дождались – Шаху удалось бежать.

– Если бы я хотел, – брат складывает руки за спину, копируя меня, – я бы мог стать владыкой. Я младше, но ты тогда овдовел – мы были равны как наследники. Я уступил.

– Или что-то пошло не так, – у меня кулаки сжимаются сами собой. – Я ведь тоже был болен чумой. Думаю, ты просто ждал, когда я покину этот мир. А я выжил.

– Ты, как и наш отец, видишь во всех заговорщиков, – парирует Шах. – О чём говорить, если папа казнил своего первого советника из-за доноса кухарки, – хмыкает. – И ты такой же, Хан. Одержимый.

Бессмысленный разговор. Мы начинали его тысячу раз и тысячу раз заканчивали. Ничем.

– Вон пошёл, – хриплю тихо.

– Знаешь, а я согласен, – брат игнорирует приказ, – я женюсь. На служанке, – широко улыбаясь, разворачивается и идёт к двери.

– Ты не посмеешь! – у меня в ушах звенит от ярости.

– Посмотрим, – бросает мне на прощание и выходит из комнаты.

Шах женится на служанке назло мне…

Он знает, что такой брак вызовет бурю из сплетен в городе. Люди будут чесать языками, а драконы будут недовольны. Члены правящей семьи должны выбирать себе в пару женщин из благородных семей, а не служанок.

У меня давно руки чешутся отправить брата в темницу, но мы росли вместе и в детстве клялись быть заодно, что бы ни случилось. Клятва почти забыта, но немного светлых чувств к этому дракону всё ещё есть в моём сердце.

Мне не даёт покоя история с возвращением Шаха из плена, но… За год, что мой брат дома, он не совершил ни одного серьёзного проступка. Не дал в себе усомниться. Его интрижки с прислугой, мотовство и лень – лишь способ задеть меня. Месть за моё недоверие.

Чую, ночь будет бессонной…

Я массирую виски пальцами – в голове пульсирует боль. Править Бушарой непросто, но ещё сложнее найти общий язык с собственным братом.

* * *

Гюле выдаёт мне одежду и мешочек с личными вещами и идёт к девушкам доедать ужин. А мне положено оставаться голодной… и злой.

Сидя на циновке, я проклинаю мадам Жужу и мир, в который угодил Шах. Я не знаю, как и зачем его сюда занесло, но обязательно спрошу об этом, когда мы встретимся.

Сплошное средневековье, честное слово!

Комната прислуги – это огромный зал, оформленный в восточном стиле, только красота не покроет некоторых печальных нюансов. Высоченный потолок с купольным сводом – прекрасен, но на самом верху на деревянных балках мостятся голуби. Со всеми выпадающими из них последствиями. Они свободно залетают сюда в небольшие окна под куполом, а ещё из-за этих окон в зале страшный сквозняк.

Пол каменный, и от него веет холодом. Я уже продрогла. Представить страшно, как девушки здесь спят! Вместо кроватей – невысокие деревянные помосты, на них тонкие циновки и валики – видимо, вместо подушек. Ни одеял, ни хоть чего-то, что смогло бы обогреть совсем немаленькое помещение, нет.

Неудивительно, что люди умирают от банальной простуды. Нечеловеческие условия и отсутствие адекватного лечения делают своё дело.

Мне становится совсем нехорошо, когда я вижу, как служанки, закончив ужинать, подходят к небольшому бассейну в центре зала – моют в нём руки, ноги и одновременно пьют оттуда.

– Боже мой… – шепчу и отворачиваюсь.

Чтобы глаза не липли к странному зрелищу, я решаю посмотреть, какие личные вещи полагаются дворцовой служанке. Развязываю мешочек – свечи, огниво, гребешок, склянка с ароматным маслом и что-то вроде мочалки. Но главное – зеркало!

Позабыв про голод и злость, я морально готовлюсь познакомиться с собственным лицом. Волнуюсь. Жужу сказала, что моя новая внешность будет весьма привлекательной. Но на вкус и цвет…

Понравлюсь ли я Шаху? Этот вопрос волнует меня больше всего.

На выдохе заглядываю в зеркало, и сердце перестаёт стучать. Красивая… Я очень красивая! О такой внешности я могла лишь мечтать.

У меня даже ладошки вспотели от волнения. Осторожно трогаю пальцами точёные скулы, провожу ими по пухлым губам и аккуратному подбородку. Мне теперь даже собственный нос нравится! Ровненький, аккуратный. Прощай, ненавистная горбинка!

Стоп, а это что ещё такое?..

Ну конечно, обязательно должен быть изъян, и он есть. Один глаз у меня серого цвета, а другой зелёного. Экзотично, чёрт подери!

– Налюбоваться на себя не можешь? – тон Гюле отдаёт насмешкой.