– Что? – я быстро прячу зеркало в мешок. – Нет, просто… А куда все делись? – замечаю, что, кроме меня и белокурой пышки, в зале никого нет.

– Ушли работать. И нам пора, – хмыкает девушка. – Переодевайся.

Вещи, которые я должна надеть, кто-то уже надевал до меня. Они чистые, но точно не новые. Вздохнув, я стягиваю с себя сорочку.

Гюле пялится на меня без зазрения совести. А я чувствую себя так, словно стою в час пик на Пятой авеню. Голая.

– В чём дело? – хмурюсь.

– Красивое тело, – служанка отвешивает мне комплимент.

Гюле пухленькая. Да тут практически все девушки, которых я видела, в теле. Возможно, для Бушары – это стандарт красоты. Тогда почему мне кажется, что Гюле завидует?

– Спасибо, – бурчу и скорее надеваю штаны-шаровары. Они велики мне.

– Такими стройными бывают только драконицы. Но ведь ты человек?

– Человек, – киваю и ускоряюсь с одеванием.

Если Гюле скажет, что в этом мире есть драконы, я не поверю. По крайней мере, пока не увижу их своими глазами.

– Сразу ясно, что ты магичка. Наколдовала себе фигуру, да?

– У вас тут что, драконы водятся? – не сдержавшись, я нервно хихикаю.

– Водятся? – служанка улыбается во весь рот. – Подружка, ты в городе драконов! Во дворце владыки драконов!

– Оу… Серьёзно? – у меня глаза едва ли не на лбу. – Ты дракон?

– Если бы я была драконицей, то весила бы намного меньше и не ходила бы в служанках. Все драконы в Бушаре богаты, как… – она пытается подобрать эпитет. – Как драконы! – находится и, похоже, считает себя гением. – Я человек, как и ты.

– А что, богатых людей в Бушаре нет?

– Драгхалла! – Гюле закатывает глаза. – Бушара стоит посреди пустыни. О каком богатстве, кроме хорошей работы и крыши над головой, тут могут мечтать люди? Если только к варварам податься на услужение. Они грабят города и иногда заглядывают в наши края. Но поверь, подружка, жизнь у них тебе не понравится.

– Верю, – я кручу в руках чёрный платок с маленькой тряпочкой, которая прицеплена к нему цепочкой. – Что это? – демонстрирую странную вещь служанке.

– Это называется баки. Его надо повязать на голову, – забирает у меня аксессуар, – а этим, – трясёт маленьким отрезом ткани у меня перед носом, – прикрыть лицо.

М-м-м… действительно. И как я сразу не догадалась?!

– Не поможешь? Я не умею…

– Ты с неба свалилась? – Гюле цокает и принимается мне помогать.

– Нет. Я-а-а… из Керы.

– А, тогда ясно. Не переживай, я знаю тысячу и один способ красиво повязать баки. Главное – закрыть волосы и нижнюю часть лица. Это чтобы не привлекать к себе внимание мужчин. Хотя… – девушка смотрит на меня и вздыхает. – Тебе внимания не избежать.

– Из-за глаз? – догадываюсь я.

– Да. Драконы считают, что такие девушки приносят удачу. Смотри, не угоди в неприятности, – хмыкает.

Постараюсь. Уверена, как только я найду Шаха, всё наладится. От внимания других мужчин он меня избавит точно.

– Спасибо, – я смотрю на себя в зеркало. Получилось красиво.

– Не за что, подружка, – улыбается пухленькая блондинка. – И раз уж ты из Керы, мне стоит рассказать тебе о наших правилах.

– Давай, – я пожимаю плечами.

Гюле – болтушка, и это мне на руку. Я спрошу у неё про Шаха. Она наверняка знает всех во дворце. Надо только дождаться подходящего момента.

– Так… – блондинка, подбирает губки. – Дворец поделён на две части – мужскую и женскую. Из мужчин на женскую половину может заходить только владыка Ханар, его родной брат и главный лекарь дворца. В женской части живёт госпожа – жена владыки – и все остальные женщины. Мы – служанки – на первом этаже, слуги рангом старше, как Дамла – на втором. А на самом верху госпожа. Есть сады – там гулять можно, но есть вероятность встретить мужчину, поэтому прикрывай лицо. Поняла?

– Поняла, – соглашаюсь, хотя ни в чём не уверена.

– Мужская часть дворца для нас под запретом. Туда могут заходить мужчины и некоторые женщины.

О, вот это мне интересно! Дамла упомянула об этом, но не объяснила. А мне Шаха надо искать. Даже если он во дворце, то, похоже, на женской половине я его не встречу.

– Что значит – некоторые женщины? – я изображаю крайнюю степень заинтересованности, с надеждой заглядывая в глаза Гюле.

– Ну, вообще-то об этом не принято говорить вслух, – она кривится. – Но, тебе я расскажу, – присаживается ко мне на циновку. – На мужскую половину без разрешения не может заходить даже жена владыки, – шепчет. – Но кое-кто из наших девочек работает там. В той части дворца хватает слуг-мужчин, но без женщин там никак… – делает круглые глаза.

– Ты о чём? – я растеряно хлопаю ресницами.

– Драгхалла! Не понимаешь?

– Нет, – пожимаю плечами.

– Поймёшь потом.

Оу, кажется, я уже поняла… по густо залитым красным щекам пухленькой блондинки.

– Погоди, – гну бровь, – а как же гарем, наложницы? Их вашим господам не хватает?

– Нет гарема. Он был, но у прошлого владыки. Его сын Ханар занял трон и разогнал всех наложниц, – объясняет Гюле.

Тут всё как в «Тысяче и одна ночь». Я думала, наложницы во дворце – обязательное явление. Но, похоже, ошиблась.

– Зачем он их разогнал?

– Откуда мне знать, подружка? – пышка хмурится. – Я служанка, а не советник владыки. Многим во дворце не нравится, что гарем распустили. К примеру, родной брат владыки – тот ещё ходок, и об этом все знают. Попасть в его покои стремятся все наши девочки, которые работают в мужской части дворца. Но это между нами. Поняла?

– Я – могила, – прикладываю ладонь к груди.

Перед тем как выйти из зала Гюле проводит мне короткий инструктаж по поклонам и даже демонстрирует, кому и как я должна кланяться при встрече. Но я почти ничего не понимаю. Во-первых, много телодвижений. Во-вторых, совершенно непонятно, как я должна различать тех, кого в лицо никогда не видела.

Боже, меня точно казнят раньше, чем я найду Шаха!

Глава 5. Можно, если осторожно

– Часто приходиться работать по ночам? – спрашиваю я у Гюле, шагая за ней по коридору.

– Нечасто. Но сегодня во дворце переполох.

Да? Я думала, все просто вымерли. На мужской половине полно стражи, а тут никого. Только я и моя напарница с вёдрами и щётками шагаем в неизвестном мне направлении.

– Что мы будем делать? – интересуюсь у Гюле, а сама прикидываю, как лучше спросить у неё про Шаха.

– Нам надо убраться в новых покоях приёмыша.

– Кого? – я останавливаюсь. – Кто это?

– Ребёнок. Идём скорее, – девушка тянет меня за руку. – Я очень надеюсь поспать сегодня.

Это вряд ли. Она рассчитывает на мою магию, но её нет.

Мы с Гюле поднимаемся по лестнице, проходим несколько футов вперёд, сворачиваем за угол, и у меня замирает сердце.

– Мамочки… – отступаю назад.

У тяжёлых резных дверей стоят два стража. Я уже видела охрану во дворце, но эти! Мужчины с саблями почти прозрачные, а их ноги не касаются пола!

– Что с тобой? – Гюле ловит меня за руку. – Джиннов ни разу не видела?

Ах, это джинны, тю. Можно расслабиться? Нет!

– Видела, конечно, – фыркаю. – Просто… Не ожидала, – оправдываюсь, как могу.

– Да-да, – пухленькая служанка хмурится, – магичка из Керы испугалась джиннов.

– Я не испугалась, – одёргиваю халат.

– Я вижу, – Гюле косится на опрокинутое ведро с водой. – Это джинны-стражники. На женской половине дворца мужчинам находиться нельзя, поэтому нас оберегают духи.

– Понятно, – я стараюсь не выдать эмоций – меня до сих пор трясёт.

Вид «туманных» стражей, парящих над полом, впечатляет до мурашек. У этих двоих полупрозрачные бледные лица с абсолютно безучастным выражением. В местном антураже они смотрятся жутко. Я едва сердечный приступ не схватила!

– Приберёшь? – Гюле вручает мне тряпку.

Она хочет, чтобы я вытерла лужу на полу. И я вытираю. Но пухленькая служанка чем-то недовольна. Сложив руки на груди, она наблюдает за мной и гнёт бровь.

– Всё, – закончив, я поднимаю ведро.

– А как же твоя магия? – напарница смотрит на меня пробирающим до костей взглядом. – Ты не собираешься ей пользоваться?

– Как раз хотела поговорить с тобой об этом, – поджимаю губы и виновато отвожу взгляд. – Я ослабла после болезни и не могу колдовать.

Боже, помоги мне!

– Угу… – Гюле кривится. – И надолго это с тобой?

– Не знаю, – я пожимаю плечами. – Как пойдёт.

– Ладно, – открывает передо мной тяжёлую дверь, – заходи. Похоже, нам с тобой до рассвета не управиться.

Я выдыхаю – кажется, пронесло.

Покои приёмыша оказываются трёхкомнатным номером люкс. Деревянный пол устлан коврами, повсюду подушки и диванчики для отдыха, вазы разных калибров и огромный камин в главной комнате, где стоит люлька с младенцем.

Площади немаленькие, но мы с Гюле договариваемся, что будем делать, и работа идёт бодро. До утра мы здесь точно не задержимся – по этому поводу настроение моей напарницы ползёт вверх. Она уже в предвкушении нескольких часов безмятежного сна.

А я молчу. Надо бы спросить у этой болтушки про Шаха, но, как показала практика, стоит мне открыть рот, и я вызываю подозрения. Надо вести себя аккуратнее – следить за словами.

– Ты и без магии хорошо работаешь, – Гюле хвалит меня. – Скоро закончим и пойдём спать.

– Слушай, а что за ребёнок? – я чищу диван и поглядываю на напарницу.

– Ребёнок… – пухленькая блондинка трёт щёткой ковёр. – Мальчика зовут Муса. Он бастард, – шепчет. – Рождён от простой женщины, которой увлёкся отец нашего нынешнего владыки незадолго до смерти.

– Ого! У вас тут всё непросто.

– Ты даже не представляешь насколько, – вздыхает Гюле. – Почти всю правящую семью погубила драконья чума, и теперь владыка Ханар бережёт каждую каплю крови своего рода. По его воле Муса получил все права члена правящей семьи. Но многим во дворце это не нравится, – последнюю фразу напарница произносит очень тихо.

– А что за женщина с малышом? Это его мать?

В соседней комнате я видела даму. Она сидела у люльки и выглядела очень уставшей.

– Это кормилица Мусы, а его мать погибла при родах. Владыка забрал мальчика во дворец. Говорят, он хотел, чтобы его жена стала для Мусы матерью, – Гюле бросает щётку и идёт ко мне. – Но госпожа Лейла ненавидит этого ребёнка, – шепчет.

– За что можно ненавидеть маленького мальчика? – у меня брови ползут вверх. – Он не виноват, что родился бастардом.

– Какая же ты наивная, подружка! – белокурая пышка хмыкает. – Госпожа хочет сама родить детей владыке – породниться с ним кровью. Это укрепит её власть. Но муж не спешит делить с женой ложе.

Вот это сериал! Мне становится интересно.

– Почему?

– Откуда я знаю? – Гюле уходит от темы разговора и от меня.

Напарница драит ковёр с видом «Ты о чём вообще?». Она уже делала так, когда я спрашивала про гарем. Болтушка, но не дура. Знает, когда замолчать.

– Не хочешь – не говори, – я лишь плечами пожимаю.

– Не обо всём можно говорить, – бурчит Гюле. – Но кое-что ещё я могу сказать, – она снова бросает щётку и подходит ко мне. – Госпожа сегодня едва не покалечила Мусу, – шепчет, – и владыка узнал об этом. Её наказали. Лишили прислуги и денег, а ещё господин запретил ей подходить к мальчику, – улыбается. – Доверие подорвано.

– Но почему ты радуешься?

– Терпеть её не могу! – признаётся моя напарница. – Хоть раз этой козе попало, как следует!

Наш с Гюле разговор прерывает плач ребенка, и мы возвращаемся к делам. Малыш кричит громко и от души. Пока мы убирали комнаты, он надрывался уже не раз. Кормилица его успокаивала, но хватало ненадолго.

У меня сердце крошится от криков мальчика. Может, у него что-то болит?..

– Я сейчас, – встаю и иду к двери.

– Эй, ты куда?! – Гюле явно недовольна. – А диван кто чистить будет?!

– Я не могу слушать, как он плачет, – коротко объясняю и иду в большую комнату.