Что бы это значило?! Размышлять над прозвучавшей фразой мне мешало волнение и внешний вид ведущего. Казалось, что этот парень явился прямиком из какого-то сказочного спектакля, забыв переодеть костюм. Это был очень стройный и лёгкий юноша с длинными волосами, одетый в просторные одежды из летящего струистого материла. Воплощение изящества и тайны – он будто парил над полом, но подойдя ближе я заметила, что он только кажется молодым, а вообще к нему больше подошла бы характеристика в стиле «без возраста».

– Да здравствует новая Осень! Виват хозяйке! – закричали зрители, вскакивая со своих мест, и тут только мне бросилось в глаза, что все они тоже выглядят весьма оригинально и даже странно.

Это касалось и их невероятных пёстрых нарядов, которым позавидовали бы лучшие современные модельеры, и их лиц, среди которых не нашлось ни одного человеческого. Так могли бы выглядеть ожившие сухоцветы, кутавшиеся в серебро паутин, капли янтарной смолы на шершавых стволах, принимавшие невиданные формы. Что же это такое? Что происходит?! Неужели тот смешной стишок в записке и правда был заклинанием?! Но даже если предположить, что заклинание могло на самом деле сработать, что, в общем-то, абсолютно невозможно, то ведь оно касалось омоложения, а не сумасшествия. Разве не так? Или сумасшествие – это некий побочный эффект наступления вторичной юности, своего рода впадение в детство?

Тем временем парень, которого я сначала приняла за ведущего неизвестного мне мероприятия, без предупреждения начал танцевать, сделав красивый взмах рукой и пируэт, отчего пряди его длинных волос рассыпались, изящно змеясь в воздухе и преобразовываясь в струи ветра, как и летящая ткань его одежд. Сначала это был лёгкий ветерок, слегка касавшийся всего вкруг, но вскоре с развитием танца, ветер усилился до пугающих масштабов и унёс зрителей прочь, словно те были пёстрым сонмом осенних листьев. Стены и потолок зала тоже не выдержали натиска ветряных струй и, рассыпавшись на мелке осколки, тоже улетели вдаль.

Теперь я и этот необычный танцор находились посреди осенней аллеи, заполненной золотом листопада, оттеняющим мрачный философский аристократизм тёмных морщинистых стволов старых деревьев, склонившихся друг к другу и будто застывших в неведомом людям танце. Мне даже показалось что они медленно и величественно движутся, словно подтанцовка позади главного солиста! Я наблюдала за этим действом, исполнившись обмурашивающего восхищения и дикого желания убежать, но бегство не представлялось возможным, потому что ноги были ватными от страха, да и шпильки совсем не способствовали развитию высокой скорости, к тому же я и в юности не отличалась талантом спринтера, а теперь с учётом небольшой прибавки в весе и подавно. И куда, скажите на милость, мне убежать, если я не пойми где?! Лучше уж я буду наслаждаться созерцанием этого удивительного танца.

Парень танцевал, как бог! Никогда ещё мне не приходилось видеть таких красивых лёгких отточенных батманов и гран-жете неизменно исполненных магии и нечеловеческой грации. Его танец был квинтэссенцией какого-то нереального запредельного балета и порой абсолютно опровергал известные мне законы физики, так надолго парень зависал в воздухе при прыжках. Когда это чудесное безумие закончилось, ветер стих, а парень застыл в изящном поклоне под мои аплодисменты.

– Рад вас видеть! – любезно сказал он мне. – Мы уже заждались вашего появления здесь, а ожидание так томительно.

– А вы, простите, кто? Тоже из этих … из осехронов? – решительно уточнила я, собираясь вывести танцора на чистую воду.

– Ну что вы? Это же я должен просить прощения: не представился и ввёл вас в замешательство! – заметил мой собеседник, а потом сделал шаг ко мне и, эффектным жестом приложив руку к груди в районе сердца, добавил слегка склонив голову: – Я Вей Листокрут – осенний ветер, к вашим услугам.

Я смерила его взглядом, в котором смещались восхищение в стиле «Ты крут, Листокрут!» и жёсткий скепсис. Сначала Осехроны, а теперь Ветер?! Да ладно! Впрочем, я, как никто другой, знала, какими ветреными бывают мужчины. Собственно, этим отчасти и объяснялось моё одиночество, но чтобы кто-то из особ сильного пола вот так вот запросто признался – дескать ветер я и всё тут, это что-то из ряда вон выходящее.

– Знаю, несравненная Октябрина, для вас всё здесь непривычно и кажется странным, – продолжал Вей, продемонстрировав завидную осведомлённость в сфере моих персональных данных и психологических мотивов. – Я, как только узнал, что вы прибываете к нам, сразу помчался сюда, чтобы подготовить встречу. Пажеский корпус подтянется позже. Пажи лишены лёгкости, как все ответственные лица.

«А вы, значит, лицо безответственное?» – хотела саркастично поинтересоваться я, но вместо этого спросила о другом:

– У меня есть пажеский корпус?!

– Да, как и подобает особе вашего звания, – ответил Вей Листокрут.

Кстати, лицо у него, правда, было какое-то безответственное. Слишком тонкие черты, которые порой неуловимо менялись, словно часть мимики и элементов внешности сдувало ветром. Неизменной была только тонкая улыбка и хитрый прищур разноцветных глаз – один какой-то медовый, а второй зеленоватый, как листья, кружившиеся в танце вместе с ветром.

– Какое же у меня звание?! – осторожно поинтересовалась я.

Меня разбирал смех, потому что в мыслях крутилось что-то вроде «Ваше благородие, госпожа удача».

– Ваше звание – «Осень – 45130»! – хитро улыбаясь, сказал Вей и снова поклонился.

– То есть… вы… хотите сказать, что я… – пробормотала я себе под нос, пытаясь сопоставить факты. – Осень?!

– Истинно так! – кивнул осенний ветер, как будто в этом звании не было ничего удивительного. – У нас строгий отбор на эту должность. Осехроны постоянно наблюдают за ситуацией в мирах и никогда не ошибаются. Женщина, выбранная для осенней миссии, должна идеально подходить к слову «очень». То есть чтобы каждый мог на вопрос: ну как она вам? Ответить: «Очень!», что, кстати, по-японски звучит как «осень», – подмигнув мне медовым глазом, продолжал Листокрут. – Так что, уверяю вас, вы – самая настоящая Осень!

Я усмехнулась, примерив этот забавный критерий на себя. А что? Пожалуй, он прав и с точки зрения японцев: я осень, осень, осень, осень хороша! Другое не давало мне покоя:

– Ну, допустим, с Осенью худо-бедно разобрались. А что за странное число 45130 ? Если что, то мне только сорок пять стукнуло, а не сорок пять тысяч с гаком. Причём здесь такие большие числа?

– О, не пугайтесь! – мягко улыбнулся Вей. – Это номер нашего столетия по Вселенскому календарю, к вашему возрасту он не имеет никакого отношения, хотя бы потому, что теперь у вас нет возраста, как нет его, например, у счастья или любви.

Я вдруг вспомнила, что первая любовь случилась со мной приблизительно в тринадцать лет. А сейчас мне уже сорок пять. Эти числа удивительным образом вписывались в номер столетия по Вселенскому календарю. Непонятным оставался только ноль, затесавшийся в их компанию, словно лапотник в среду аристократов.

– Счастье и любовь вечны и движутся по спирали времён, каждый раз возрождаясь на новом витке. Главное вовремя попасть в нужный момент, который станет началом отсчёта! – продолжал философствовать Вей Листокрут, а потом спросил, будто бы невпопад: – Вы ведь заметили оставленную мною метку и применили заклинание омоложения. Верно?

– Так это вы… – я не знала, что делать, плакать или смеяться.

Значит, вот кто подложил мне такую свинью (то есть такую тыкву) с этим «омоложением»! И вот кто взлохматил мне затылок и обнимал колени! Озорник!

– Стоп! Не путайте меня! Давайте всё по порядку! – нетерпеливо воскликнула я, желая срочно разложить всё по полочкам. – Где я нахожусь? И что вообще здесь творится?! Какие должности?! Какие столетия? Какие витки?!

Словно проникшись моим праведным возмущением, с деревьев пачками повалили листья, норовя засыпать нас с ног до головы.

– Хорошо, хорошо! – согласился Вей Листокрут, весело усмехаясь. – Вы только не нервничайте, пожалуйста! Здесь всё взаимосвязано: эмоции Осени накладывают отпечаток на мир вокруг. Видите, какое упадническое настроение стало у листьев?

– Вижу! – насупилась я, стоя уже по колено в листве, которая продолжала живописно упадать с веток.

– Постарайтесь реагировать на мои слова более сдержанно, госпожа Осень! – мягко посоветовал Вей Листокрут.

Я понимала, что он был прав. Надо взять себя в руки. Упадничество – это явно не мой стиль, ведь в душе я, несмотря на возраст или его отсутствие, всё та же наивная оптимистка, что была в юности!

– Во вселенной множество миров. Тот, в который попали вы, все называют Заосеньем. И не столько потому, что он, как зазеркалье привычной для людей осени, сколько потому, что мир расположен сразу за осью вселенной, – продолжил Вей, когда деревья, сменив упадническое настроение на любопытствующее, перестали заваливать нас листвой и склонились пониже, словно чтобы лучше слышать. – А чем ближе мир к оси, тем сильнее в нём магия. Из-за этого многие люди воспринимают осень и тем более её Заосенье, как фантасмагорию и нечто непознаваемое.

Вей слегка задумался, из-за черты чего черты его лица слегка сместились в разные стороны, и продолжал:

– Так вот, за такими магическими угодьями требуется глаз да глаз, заботливая рука требуется, женская. Одним словом, хозяйка нужна – Осень. Но на случайную женщину мы не можем возложить такие обязанности, поэтому проводится тщательный отбор.

– А если я откажусь? – спросила я. – Я вернусь обратно?

– В общем-то, да, – сказал Вей, слегка помрачнев. – Хотя многие предпочитают остаться. Но вы ещё не видели свои владения. Осмотритесь, подумайте. Отказаться всегда успеете. Хотя, у нас никто ещё не отказывался.

Логика и здравый смысл подсказывали мне, что Вей Листокрут что-то не договаривает мне и надо бежать отсюда, теряя тапки, но я, всегда полагавшаяся на интуицию, выбрала другое:

– Ну что ж, давайте начнём осмотр владений! Но если…

Начатое предложение было прервано фантасмагорическим зрелищем. По хрустально чистому льдисто-голубому небу среди рассеянных, как последний привет лета, перистых облаков эффектно плыла ладья, выполненная в виде сложенного пополам осеннего листа, который, казалось, сорвался с ветки гигантского вяза. В ладье находились пассажиры, рьяно махавшие мне с высоты руками, шарфами и листьями.

– А вот и Осенний пажеский корпус! – весело сказал Вей Листокрут. – Прибыли наконец! Теперь вы в надёжных руках и под защитой, Октябрина, а я вынужден вас покинуть – дела, но мы ещё обязательно встретимся.

Он снова закружился в танце, на этот раз исполняя бесчисленные фуэте, и исчез, превратившись в небольшой вихрь, растворившийся в осеннем небе. В это время «ладья» пошла на снижение, а я придала себе как можно более царственный вид: всё-таки первый раз пажей встречаю, надо соответствовать. Корпус состоял из трёх мужчин и трёх девиц, глядя на которых я сразу вспомнила письма Пушкина к жене, где он пару раз в шутку назвал её «камер-пажихой». Как выяснилось, «пажихи» были и меня, надеюсь, что без каких-либо камер. Все шестеро оказались обладателями пышных шевелюр разной степени рыжести, и носили венцы из опавшей листвы.

– Приветствуем вас, госпожа Осень! – сказал за всех самый старший и, судя по лицу, самый ответственный из пажей. – Простите, что задержались! Надеюсь, наш несносный спец по переносам и развеиванию проблем, Вей Листокрут, не давал вам скучать?