Строка с именем того, кому подарено поместье с оригинальным названием «Кошачья лапа», была заполнена, хотя я могу поклясться, что ещё ночью на этом месте была пустая строка. Сейчас же здесь красовалось моё имя.

Я медленно скатал документ, подошёл к лестнице и сел на вторую ступень. Портрет ещё этот. Нужно было думать о том, что происходит и как мне из всего этого выбраться, но в голове засела одна-единственная мысль: а как же условие контракта с прекрасной Натальей Павловной? Это что же получается, я неосознанно нарушил наш с ней договор?

И тут до меня дошло: дамочка же всё-таки решила меня подставить! Может быть, у самого замка названия и не было, а вот у поместья, где он играл роль главного дома, вполне. «Кошачья лапа» – вот как всё, что меня сейчас окружает, называется. Вот же стерва! Решила заполучить то, на что не имеет прав, моими руками! А если бы я ей успел отдать договор? Хотя в нашем контракте чёрным по белому написано: если она меня обманывает, и это выяснится, неважно каким путём, то я отдаю договор настоящему владельцу.

Ну, так я и отдал. В договоре моё имя стоит, вот себе я его и отдал. Вашу мать! И тут я выдержал и расхохотался, сжимая договор в руке, помяв его окончательно. Я смеялся и смеялся, пока кот не спрыгнул ко мне и не ударил лапой по лицу. Лапа была тяжёлой, хорошо хоть когти не выпустил, гад шерстяной. Я резко успокоился, а кот снова запрыгнул на свою ступеньку и теперь сверлил меня оттуда немигающим взглядом.

– Рассказывай, – окончательно успокоившись, я повернулся к коту. – Всё с самого начала рассказывай. И начни с того, кто ты такой и почему я тебя слышу?

Глава 4

Геннадий Александрович Макеев, серьёзный юноша восемнадцати лет от роду, возвращался после утренней прогулки домой. Ему не спалось этой ночью, и перед рассветом он решил прогуляться до границы с землями Минаевых. Так получилось, что главный дом родового поместья Макеевых стоял неподалёку от этой границы, всего-то в двух километрах к северу.

Выбравшись из дома в четыре утра и собственноручно оседлав своего жеребца Цезаря, сын графа Александра Макеева поспешил в сторону границы. В предрассветном тумане ему думалось лучше, а в голову сами собой залетали рифмы. А некоторые из них тут же преобразовывались в приличные стихи. Да и конь застоялся, и так Цезарю было хорошо пронестись прямо по полю вскачь…

Правда, мозги у Геннадия имелись, и топтать траву на поле он не стал, краем объехал. Цезаря стреножил, не давая сильно резвиться, когда соскочил с коня, чтобы пройтись по разнотравью, а то и упасть в шелковистую траву…

И дело здесь было вовсе не в жене управляющего поместьем Князевых! Геннадий даже не предполагал, что эта миловидная двадцатилетняя особа так же, как и он, любит гулять в предрассветных сумерках поблизости от «Блуждающего замка».

Они так мило поговорили. Он читал ей стихи, она тоже… что-то в этот момент делала. И вовсе не виноват юный граф, что Анфисе Ильиничне стало внезапно жарко, и она случайно сняла чулки, которые в итоге каким-то странным образом оказались у Гены в кармане.

Да, именно так он и будет рассказывать отцу, если не успеет проскользнуть в свою спальню до того момента, как граф Макеев заметит его отсутствие.

Геннадий свернул своего коня на дорогу, ведущую к их поместью, и невольно бросил взгляд на пустырь, где ещё недавно стоял величественный замок. Он ещё не привык видеть здесь пустое место вместо былого великолепия. Зрелище угнетало какой-то безнадёжностью, словно земля, на которой не так давно располагался и сам замок, и прекрасный парк, и живописный пруд, внезапно заболела. Хотя нет, пруд никуда не делся, как и часть парка. Вон они виднеются отсюда.

Макеев-младший придержал коня возле раскидистой берёзы на холме и спешился. Да, отсюда было прекрасно видно дубовую рощу и часть подъездной дорожки. Вот уже много сотен лет «Блуждающие замки» не перемещались в поисках новых хозяев. Все уже и забыли, как это бывает. Сохранились только хроники, в которых сказано, что раньше это происходило чаще, пока появление новых людей не регламентировали на всех уровнях.

Но иногда эти замки теряли здесь хозяев и перемещались куда-то, никто не знал куда именно, кроме нескольких «ходящих» – магов, которые могут идти по тропе, оставленной замком между мирами.

Случалось и так, что замки не находили новых хозяев за отведённое время и исчезали из этого мира навсегда. А с их исчезновением было связано много разной, ненужной никому волокиты. Особенно это касалось оставленных без присмотра земель, чаще всего богатых и приносящих хороший доход, на которые в этом случае претендовали все соседи.

Сегодня был последний день, и если замок не вернётся…

И тут Геннадий внезапно замер, глядя, как воздух над пустошью внезапно подёрнулся дымкой, потом появилось искажение, а затем… Молодой граф не знал, как это можно объяснить словами: словно с неба упало огромное зеркало, разорвав пространство вокруг на две части, а затем это зеркало начало медленно вращаться, и в каждой половине зеркала отражалась часть этого мира и, скорее всего, чужого. В чужом мире стояла осень, во всяком случае, тяжёлые тучи и облетевшие деревья указывали именно на это. Здесь же стояло жаркое лето, только-только июнь перевалил за свою середину.

Но Гена понял, что это другой мир, когда ясно увидел, отразившуюся в зеркальной глади, огромную вековую сосну. Он точно знал, что поблизости сосен нет, они здесь не растут и поэтому никак не могут отражаться в зеркале. Да и осенняя хмарь вызывала подозрение.

Зеркало начало вращаться, и вращалось всё быстрее и быстрее, пока образы не слились в одну линию и не образовалась самая настоящая огромная воронка.

А ещё через пару минут в образовавшемся водовороте из образов возник величественный замок и встал на своё место. Даже две половины подъездной дорожки соединились между собой очень чётко, без намёка на разрыв, а вода в пруду даже не колыхнулась, словно замок и не исчезал вовсе, а пустошь, мозолившая взгляд соседей в последнюю неделю, им привиделась.

Геннадий попятился, наткнулся спиной на стоящего неподалёку коня и, развернувшись, вскочил в седло. Верный Цезарь не отреагировал на попытки хозяина куда-то скакать. Он стоял как вкопанный, глядя на открывшуюся картину.

– Ну же, поехали, – Гена дёрнул поводья, и Цезарь, словно опомнившись, рванул в сторону дома.

***

Граф Александр Макеев вышел на балкон четвёртого этажа своего особняка. Облачён он был в шёлковый халат, а его светлые волосы всё ещё укрывала сеточка, которую граф не снял после сна. Было раннее утро, и Александр решил выпить чашечку кофе на балконе, встречая рассвет. Ну и чтобы убедиться, что его сын всё-таки ездил на ночное свидание с этой Анфисой.

Мальчику, конечно, нужно расти и набираться опыта, но как бы чего не вышло. Гена закончил в мае столичную школу магии, и теперь стоял вопрос о его дальнейшем образовании. Да и о помолвке не мешало бы подумать. Чтобы никто из его временных пассий не питал странных иллюзий. Да. Нужно подумать о помолвке. Павел Беркутов много раз намекал, что пора бы уже Гену с его Настей познакомить.

Вроде бы Ольга Афанасьевна, жена Павла, традиционный бал устраивает через месяц.

– Решено, – провозгласил граф, отсалютовав чашкой с кофе встающему солнцу. – На балу мы с Павлом ещё раз всё серьёзно обговорим, и с главой его рода, графом Олегом, в том числе, и если дети друг другу понравятся, прямо на балу объявим о помолвке.

Граф закрыл глаза, наслаждаясь теплом солнечных лучей, скользящих по коже, но пока ещё не обжигающих. И тут произошёл внезапный толчок, заставивший особняк содрогнуться, да так, что граф чуть не пролил на себя кофе. Макеев, застигнутый врасплох, едва удержался на ногах, озираясь по сторонам.

– Что за… – граф недоговорил начатую фразу. Он смотрел широко распахнутыми глазами в ту сторону, где снова над деревьями возвышался соседский замок.

Захотелось грязно выругаться, а потом и вовсе материться на трёх языках, не выбирая выражений. Сегодня был последний день, отведённый «Блуждающему замку» на поиск владельца. Но, если судить по хроникам, никогда ещё замок не появлялся буквально в последнюю минуту. Или это происходило быстрее, или не происходило вообще.

Граф склонялся к последнему варианту и уже готовился вместе со своими юристами к битве за землю. К счастью, времена, когда тот же Князев мог объявить ему войну за спорные территории, канули в Лету, а в суде у Макеева были бы неплохие шансы выиграть эту битву.

И тут замок вернулся. И вернуться он мог только в одном случае – ему удалось найти хозяина.

– Да чтоб тебя! – крикнул граф и швырнул полупустую чашку на пол. В стороны брызнули осколки и кофейная гуща, но, как ни странно, Александру полегчало.

Подождав пару минут, пока перестанут дрожать руки, он призвал дар и начал быстро создавать магического вестника. Заклинание не сложное, но требующее сосредоточения, уж слишком тонкими нитями дара приходилось манипулировать.

Голубка села ему на руку, и граф принялся надковывать послание князю Даниле Петровичу Первозванцеву, председателю Дубровского дворянского собрания. Пускай лучше человек, наделённый полномочиями, первым познакомится с новым членом их общества, а уж потом, после него, сам граф Макеев нанесёт визит, по-простому, по-соседски. Всё равно только у Первозванцева есть право на легализацию иномирца, прибывшего сюда, чтоб его оборотни с мантикорами не поделили и на куски разорвали!

Как же всё не вовремя! И принесла же его нелёгкая! Александр выпустил вестника: голубка взлетела и практически сразу исчезла в снопе ярких искр, отправляясь к адресату.

В это же время к дому подлетел Гена на своём Цезаре, и Александру с балкона четвёртого этажа было не совсем понятно, кто из них больше взволнован. Стянув с волос сеточку и потуже завязав пояс халата, граф поспешил вниз, чтобы встретить сына в холле и узнать подробности.

Цезаря в это время уводил конюх, а Гена прохаживался по подъездной дорожке, нервно пиная попадавшиеся под ноги камешки.

– Отец, я ездил на утреннюю прогулку, – сразу же заявил Геннадий, как только увидел вышедшего к нему Александра. – Мне не спалось…

– Гена, мне плевать, где ты был и с кем, – отмахнулся граф. – Что ты видел?

– Я не знаю, как это описать, – Геннадий покачал головой. – Словно само пространство исказилось, или преломилось, или… Нет, у меня просто нет слов, – он приложил пальцы ко лбу. – Я не представляю, сколько энергии потребовалось, чтобы этот переход совершить.

– Гена! Замок на энергетической жиле стоит, ему хватит энергии на несколько таких переходов, я тебя не об этом спрашиваю! Ты видел новых владельцев? – рявкнул Александр.

– Нет, – Гена покачал головой. – Даже слуг не видел.

– О, боги, – Александр потёр двумя пальцами переносицу. – И после этого кто-то будет меня упрекать в том, что у меня с твоей матерью были плохие отношения. С чего бы им быть хорошими, если эта женщина умудрилась родить мне сына – идиота. Гена, все слуги сидят в Матвеевке! Они туда ушли сразу после похорон Минаева. И теперь ждут решения нового хозяина, нужно им возвращаться или же он предпочтёт нанять кого-то другого!

– Да я знаю, – растерянно ответил Геннадий. – Просто как-то сразу не сообразил. Я, знаешь ли, слегка обескуражен.

– Так, ты всё равно постоянно гуляешь по окрестностям, – принял решение Макеев, – вот и гуляй где-нибудь поблизости от замка. В Матвеевку заедешь, пива в таверне выпьешь, ну, не знаю, придумай что-нибудь. И постарайся разузнать всё о новом владельце замка и примыкающих к нему земель. Даром сильно не пользуйся, мы не знаем, как он к этому может отнестись. А то вон, этот старый дурак Князев даже светляка на своих землях не разрешает зажечь. Везде ему заговоры против него мерещатся.

– Но, папа, я же буду без магии совсем беззащитен…