Оказавшись в Роузфилде, мне нужно было найти то, что сделало бы мое пребывание здесь более приятным. То, ради чего стоило бы вставать по утрам. Только чем это окажется, еще предстояло выяснить. Мне был необходим стимул, вызов, и я решил подумать об этом в ближайшие дни.

Разумеется, можно было упаковать свои пожитки и просто сбежать – мне было двадцать три, папа больше не мог диктовать мне, что делать, – однако он ясно дал понять, к чему это приведет.

Хотя отец не мог командовать мной, я знал: он мог не церемониться и запретить Коди со мной общаться. А мелкий для меня все. Ради него я обязан был пробиться, хотел того или нет.

Отбыть наказание, ни в чем не провинившись, – таково было условие, чтобы продолжить видеться с Коди. Довольно жестко, но выбора не оставалось. Я не хотел терять младшего брата, так что в этот гребаный раз пришлось послушаться папу.

Вздохнув, я спустил ноги с кровати и занялся спортивной сумкой, в которой лежали вещи.

Сложив все в шкаф, я поставил пауэрбанк на зарядку и скинул с себя одежду. В ванной было не развернуться, а состояние коврика и сантехники оставляло желать лучшего.

Постепенно до меня стало доходить, что папа реально постарался сделать мое пребывание здесь максимально дискомфортным. Ну конечно. На ум снова пришли его слова: «Думаешь, что я продолжу финансировать твою роскошную жизнь?» Не знаю, что он под этим имел в виду, но роскошь определенно выглядит иначе.

До недавнего времени я жил в кампусе Астонского университета в Бирмингеме, делил комнату в общаге с четырьмя разгильдяями, которые постоянно курили и тусовались. Наверное, папа видел меня таким же, однако большую часть свободного времени я проводил, возясь с мотоциклом. Почему я на нем зациклен, он так и не понял. Как и многое другое в моей жизни.

Единственная причина, по которой я поступил на экономический, заключалась в том, что этого хотела мама. Она хотела, чтобы из меня что-то вышло. В первую очередь – чтобы я был счастлив, но поезд давно ушел.

Покачав головой, я прыгнул под душ. День был долгий, а этот Роуэн поднимет меня в шесть – рано, и уж точно не для того, чтобы повеселиться, но это не важно. Отбыть наказание, ни в чем не провинившись, – и как можно скорее покинуть это место!

Я не мог думать ни о чем другом, снова упав на загаженный матрас и пытаясь заснуть.

3
Шарлотта

– Как прошла репетиция? – с интересом спросила я.

Вздохнув, Хейзел откинулась на спинку стула.

– Как-то не очень. Одной мне работается лучше.

– Или со мной. – Тристан обнял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал в щеку. Закатив глаза, Хейзел покачала головой. Эти двое были отличной парой. Меня радовало, что после всех трудностей они все же воссоединились.

Тристан и Хейзел познакомились в прошлом семестре на курсе по композиции и вместе раскрыли махинации тайного студенческого общества пророков. Хейзел приехала в Роузфилд, чтобы расследовать смерть своей сестры, погибшей в результате загадочного несчастного случая четыре года назад. Выяснилось, что причиной ее смерти стал провал во вступительном испытании пророков. В ту злополучную ночь двоюродная сестра Тристана, Линн, тоже была там и потеряла способность ходить.

Тристан и Хейзел вместе разоблачили общество, и пусть им по-прежнему приходилось преодолевать некоторые трудности, эти события сплотили их и сделали сильнее.

Случались моменты, когда мне тоже хотелось состоять в отношениях. Мне нравилось быть одной, ведь дел и без того невпроворот, но я прекрасно представляла рядом с собой плечо, на которое можно было бы опереться. Мои последние отношения закончились несколько лет назад и длились всего пару месяцев. Мне нравилось проводить время вместе, но Грэйсон – а после и Ной, – оказались нетерпеливыми. Не в физическом смысле: они оба не могли смириться с тем, что я не раскрывалась полностью. Однако мне требуется на это больше времени, поэтому тот, кто не уважает мои чувства, мне не подходит. Особенно если он продолжает давить и проявлять дерзость, не уступи я хоть немного.

– Ты привыкнешь, – сказала я и снова сосредоточилась на Хейзел и Тристане. – Какая по счету это была репетиция?

– Третья.

– Уверена, через несколько недель твое мнение изменится, – подбодрила я Хейзел. Она была фантастической пианисткой. Они с Тристаном сочинили для итогового экзамена невероятно трогательное произведение.

– Возможно, ты права, – ответила Хейзел и сунула в рот палочку картошки фри.

– Может, потом посмотрим фильм? – немного помедлив, спросил Тристан. – И ты приходи, – обратился он ко мне с улыбкой. Из-за ямочек на щеках Тристан казался младше, чем был на самом деле.

Я покачала головой.

– Спасибо за приглашение, но у меня еще занятие и несколько домашних заданий.

– Жаль, но ладно. Может, в другой раз.

Вскоре они с Хейзел вновь погрузились в оживленную беседу. Тем временем я доела рыбу с картошкой фри и засобиралась: у меня было занятие по модной фотографии – одному из курсов углубленного модуля. Поскольку мы еще не разработали готовых коллекций, семинар ограничивался теоретической частью: мы изучали отличия студийной съемки и детали, которые необходимо учитывать при подготовке фотографий для печатных и электронных СМИ. Все это казалось многим моим однокурсникам до зевоты скучным, но не мне.

В принципе, мне нравилось в учебе все. Я не ожидала, что, несмотря на ее сложность и огромную конкуренцию, получу так много новых знаний и превзойду саму себя. За последние семестры я научилась создавать платья, которые раньше казались невозможными, – уже за одно это я была благодарна учебе. Теперь мне предстояло разработать одежду в совершенно новом стиле, выйдя из зоны комфорта. Это казалось большим шагом, и мне не терпелось его сделать.

Если бы я стала лучшей на курсе и мне разрешили продемонстрировать свою коллекцию, я бы достигла практически всего, о чем когда-либо мечтала. Мне было просто необходимо углубиться в курс и работать усерднее, чем раньше. Ведь я была не единственной, кто твердо решил стать лучшей.

К четвертому семестру все взялись за ум. В этом модуле каждый хотел показать себя. У меня редко бывало столько конкурентов, однако я была настроена оптимистично.

– Пойду, а то опоздаю.

– Хорошо. Увидимся вечером, – ответила Хейзел, и они с Тристаном помахали мне на прощание.

Обычно Мила тоже обедала с нами, но в этот раз она лежала в постели с заложенным носом. После занятий я хотела приготовить ей вкусный овощной суп. Я любила Милу, но даже легкий насморк превращал ее в плаксивый комок страданий, поэтому было крайне важно, чтобы она скорее поправилась.

Придя раньше, чем планировала, я решила побродить по площади перед академией. В это время года было прохладно, фонтаны по обе стороны центральной дорожки еще не работали. На улице гуляли всего несколько студентов. Большинство сидели в столовой или укрывались от холода в другом месте, но я наслаждалась свежим воздухом: весна была не за горами, вот-вот станет теплей.

Я пошла по одной из множества извилистых тропинок между зданиями. Просторная территория академии – вот причина, по которой мне хотелось учиться именно здесь. Разумеется, Роузфилдская академия искусств была одним из самых престижных подобных заведений. Какие-то из них находились не только в Великобритании, но и по всему миру. Однако Роузфилд источал собственное очарование. Барочная и готическая архитектура завораживала и побуждала исследовать каждый миллиметр здания. Сады с плавными переходами, где росли местные и экзотические растения. Они часто помогали освежить голову после напряженных экзаменационных недель. А в центре Линкольншир-Уолдс располагалась холмистая местность с глубокими долинами, журчащими ручьями и небольшим лесом, граничащим с академией, – идеальная атмосфера для учебы.

Другие учебные заведения находились прямо в городе и располагали хорошим транспортным сообщением, однако большое количество людей меня отвлекало. Мне нужен был покой, а для этого Роузфилд подходил идеально. Родители предпочли бы видеть меня в США, в одном из колледжей Лиги плюща. Но это был не мой мир, да и меня не волновало, чего они хотят. Я жила своей жизнью в соответствии с собственными представлениями.

Кроме того, мое сердце было привязано к Англии, и я нигде больше не нашла бы таких замечательных подруг, как Мила и Хейзел. Мы знали друг друга совсем недолго, но эти две быстро стали важной частью моей жизни. Я понятия не имела, что бы без них делала, и надеялась, что наша дружба сохранится и после учебы.

Понятно, что поддерживать дружеские отношения, когда вы идете разными путями, – задача не из легких, и средняя школа это только подтверждает. В первые недели мы с подругами еще пытались регулярно встречаться, но общение быстро сошло на нет: его становилось все меньше, пока оно наконец вовсе не прекратилось. Не хотелось снова проходить через это с Милой и Хейзел.

Когда я наконец направилась к зданию, в нос ударил отвратительный запах. Кашляя, я стала размахивать перед лицом руками: я вошла прямо в облако дыма. За углом, прислонившись к стене, стоял парень. Он держал в руке сигарету, которой только что глубоко затянулся. Парень попытался пустить небольшие кольца дыма, но их тут же унесло ветром – и прямо в мою сторону. Я снова закашлялась, а он поднял голову и посмотрел на меня.

– Будешь? – небрежно спросил парень.

Я не сразу поняла, что он про сигарету, и, помедлив, решительно покачала головой.

– На территории академии курить запрещено.

– Я не об этом спросил. – На его выразительном лице, которое я теперь наблюдала вблизи, появилась хитрая улыбка. Темные волосы были короткими, но длина позволяла запустить в них пальцы. Зеленые глаза горели опасным хищным огнем. Свободную руку он держал в кармане джинсов.

Вообще-то, мне казалось, что я знаю всех в Роузфилде по крайней мере в лицо: территория вполне обозрима, как и количество студентов. Однако моего визави я точно никогда раньше не видела.

– Нет, я не буду сигарету, и твою бы попросила затушить, – наконец ответила я.

Неожиданно парень засмеялся, затем оттолкнулся от стены и пошел в мою сторону. Он оказался на несколько сантиметров выше, так что пришлось задрать голову, чтобы поддерживать зрительный контакт. Остановившись в полуметре от меня, он спросил:

– Что-нибудь еще?

Его вопрос взбесил.

– Что?

Криво улыбнувшись, парень хмыкнул.

– А если не затушу?

Что-то в его внешности внушало страх, но, должна признаться, он был очень красив. Однако именно от такого типа парней лучше держаться подальше, чтобы не навлечь беду.

– Тогда я пожалуюсь, – твердо сказала я.

Посмеявшись, парень покачал головой и провокационно затянулся снова. В голове не укладывается, как можно добровольно гробить здоровье, вдыхая химию.

– Что смешного?

Он выпустил дым в мою сторону. Я с трудом подавила кашель.

– Как тебя зовут? – парень окинул меня почти неприличным взглядом. Я инстинктивно скрестила руки на груди, чтобы прикрыться, хотя он все равно ничего не увидел бы сквозь пальто.

– Шарлотта, Шарлотта Бартон.

Он кивнул.

– Эндрю, Эндрю Кавано.

– Оу! – вырвалось у меня, и он усмехнулся. Эндрю был сыном ректора академии, о котором сходило множество слухов. Но что из них было правдой, я не знала. Несколько месяцев назад поговаривали, что Эндрю сидел в тюрьме, и теперь, когда он стоял передо мной, я очень хорошо себе это представляла. Он казался опасным бунтарем, почти как плохие парни из моих любимых мелодрам. Вот только мы были не в фильме, а в реальной жизни, а в ней таких исправить сложно.

– Итак, Лотти, можешь бежать к моему отцу, если тебе станет легче, а можешь просто не совать нос не в свое дело – как насчет второго?

– Меня зовут Шарлотта.

Эндрю ухмыльнулся.

– Лотти мне нравится больше.

Я глубоко вздохнула и прищурилась.