Я сел на заправленную койку и решил провести осмотр вещей, что теперь считались моими, всё же наследство от родственника. Что мы имеем? Полевая форма, без погон. Я взглянул на парадную, которая лежала на соседней кровати, она была с погонами старшего лейтенанта. Заглянул в сидор. Шесть банок тушёнки. Прочитал название, тушёнка американская. Такую здесь «вторым фронтом» называют. Две булки хлеба. Завернутый в тряпку шмат сала, не меньше, чем на килограмм. Пять пачек немецких сигарет. Интересно я курю в этом теле? В прошлой жизни не курил, спортом увлекался. Зажигалка бензиновая, из гильзы патрона сделана, нож с чехлом. Я достал клинок и повертел его, разглядывая. Клинок приличный, с надписями на немецком языке и фашисткой свастикой, наверняка трофейный. Скорей всего Иван, мой предшественник, добыл его в бою. Смотрим дальше. Четыре пачки патронов, и завёрнутый в тряпицу «Браунинг», тоже видимо трофейный, карманный пистолетик, удобно носить в кармане. Часы с ремешком, швейцарские судя по названию, явно трофейные. Сомневаюсь, что Иван покупал такие часики. Бес сомнения с какого-то убитого немца снял. Далее, пачка чая, комковой сахар кусками разного размера, кружка, ложка, какая-то коробочка. Раскрыл жестяную коробку. В ней лежали три золотых перстня, две золотых цепочки, серебряный портсигар и какой-то ключ. От чего ключ непонятно. Похоже Иван не стеснялся собирать трофеи на фронте. От чего ключ я конечно же не знаю, а подсознание Ивана пока ничего не подсказывает. Помимо всего прочего здесь были деньги. Я пересчитал, две тысячи пятьсот рублей. Такая сумма много или мало? Это что, накопления? А, полковник говорил, что друзья фронтовики собрали. Ладно, вернусь в Москву, там пригодятся. К тому же я цен, в этом времени, не знаю. Я встал одел форму и сапоги. На своё удивление знал, как одевать и поправлять форму. Может мышечная память Ивана? Благо наматывать портянки меня научили на курсе молодого бойца перед вступлением в ополчение Донецка, в прошлой жизни. Сапоги хорошие, практически новые. Сложил вещи в вещмешок, и пошёл к завхозу госпиталя. Там мне вернули ещё одни шаровары и дали сменное нижнее бельё, а также портупею с кобурой. В которой лежал пистолет ТТ. Это видимо штатное оружие. Во времена занятия пулевой стрельбой, я встречал такой пистолет. Пистолет образца 1933-го года, Тульский Токарев. Тогда, в прошлой жизни, он мне не то, чтобы не понравился. Просто был выбор, более современных видов коротких стволов. Я осмотрел оружие и сунул его в кобуру. Здесь же лежали документы на ордена и медали, хотя они были вписаны в мою офицерскую книжку. Всё готов. Осталось проститься с мужиками в палате. Что я и сделал. Пожал всем руки, мне посоветовали держать хвост пистолетом и быть бодрыми.

На попутке доехал, поближе к центру Берлина. Адрес мне дали, искать комендатуру я не пошёл. Есть почти неделя, погуляю по Берлину, осмотрюсь. Пока гулял, осматривал город. Здания местами разрушены. Немцы убирают битый кирпич и мусор. На одной из улиц ко мне подошла немка, она говорила на немецком, но я хорошо владел этим языком в прошлой жизни, вот и в этом времени знания остались.

– Господин офицер, я могу к вам обратиться? – спросила женщина, лет тридцати пяти, светловолосая, но красоткой её не назовёшь.

– Да, можете. Что вы хотели? – поинтересовался я, используя свои знания немецкого языка, что женщину явно обрадовало.

– Я, Марта Шнайдер. Живу здесь недалеко. Может, господин офицер, хочет поменять что-то из еды на приличный костюм? – немка посмотрела на мой, туго набитый сидор.

Решив, что гражданский костюм, производства Германии, мне не помешает двинулся за немкой. Через два квартала мы подошли к дому, в котором жила Марта. В прошлой жизни я где-то читал, что немцы голодали в первое время после войны, так что особо не удивился, такому предложению немки. Квартира была на втором этаже. Когда мы вошли я услышал, что в квартире кто то есть. Быстро достал ТТ и передёрнул затвор. Немка испугалась и тут же затараторила.

– Нет-нет, господин офицер. Это моя младшая сестра Грета. Не беспокойтесь, господин офицер, – Марта умоляюще смотрела на меня, сложив руки в мольбе.

Я убрал ТТ в кобуру, когда увидел испуганную девушку лет двадцати пяти. Мы перешли к обмену. Мне раскрыли шкаф для осмотра. В гардеробе я выбрал тёмный костюм, с еле заметной полоской и шляпу, тёмно-коричневый плащ, тёмные туфли. Размеры одежда и обуви мне действительно подошли. Помимо всего прочего Марта отдала три пары мужских носок и две сорочки, кремового и синего цветов. Цену обмена я не знал и выложил две банки тушёнки и буханку хлеба, добавил ещё одну, когда увидел, что немка волнуется. Она быстро сбегала и принесла мне мужские трусы, уверяя, что это новые, никто не носил, как и носки. Пока я осматривал нижнее бельё, Марта принесла две белые майки и брюки со спортивной рубашкой. Брюки вроде тоже спортивные, ну или что-то в этом роде. Не знаю, как их здесь называют. Я достал сало и отрезал четвёртую часть от куска. В общем мы похоже сговорились. За сало немка особо обрадовалась. Я осмотрел вещи и задумался, во что я это всё буду складывать. Марта, поняв мои затруднения, сказала, что на третьем этаже есть разграбленная квартира, она там видела чемодан. Чемодан принесла Грета, он был и достаточно объёмный, сделан из кожи, немка помогла мне переложить вещи из вещмешка в чемодан. Теперь я стал обладателем багажа. Не очень тяжёлый чемодан, плюс «похудевший» солдатский сидор. Я собрался было уходить, но Марта придержала меня за руку.

– Может, господин офицер, желает отдохнуть с нами? У военных долгое время не бывает женщин, – немка многозначительно задрала свой подол, до середины бедра.

Вот же практичный народ. Наверняка видела, что у меня ещё буханка хлеба и тушёнка осталась. Я критично осмотрел немку с ног до головы. А ничего так. Ноги стройные, грудь высокая, хотя наверняка в лифчике. На мордочку не красотка, но и не уродина, лицо тряпкой накрывать не придётся, а у меня стояк конкретный, с медсестрой ничего не получилось. Да и сестричка у неё вполне подходящая. Молодая фройляйн, куда симпатичнее старшей сестры. Сколько у меня не было баб? В прошлой жизни я почти десять месяцев отслужил добровольцем на Донбассе и здесь, в госпитале, почти полтора месяца. А сколько времени не было баб у Ивана? А хрен его знает. Организм мой молодой, там мне было всего двадцать три года. А этому телу сколько? Кажется он с 1921-го года. Сейчас сорок пятый. Значит моему телу двадцать четыре года. Точно, в госпитале тоже об этом говорили. А он был вообще с бабами за время войны? Этого мне уже не узнать. Организм требовал женщину, что стало понятно по напряжённому органу в штанах. Я перевёл взгляд на сестру немки. Марта заметила мой взгляд и велела задрать подол сестре, показались вполне стройные бёдра. И что мне делать? Я мужик из 21-го века, вполне испорченный, информацией о сексе и вниманием современных девочек. Женщины в моём времени очень даже доступные, так что поведение немок меня не шокировало, скорее обрадовало. Формулой, «Ж» плюс «М», плюс «Ж», в моём будущем-прошлом, никого не удивишь. Пожалуй, отказаться выше моих моральных сил и убеждений. Что я баб никогда за деньги не пользовал? Да постоянно. Здесь правда за еду, но цели и действия похожие. Марта и Грета увели меня в спальню, где стояла вполне широкая кровать. А следующие три часа я как голодный зверь, терзал тела этих молодых немок. Здоровье и способности Ивана не подводили, добавим мой опыт из прошлой жизни. Бабы оказались вполне темпераментные, хотя до развратниц двадцать первого века им далеко. Боюсь, что их стоны и крики, слышно было на другом квартале. Но «даст ист фантастиш» никто не прокричал, а жаль. Могло получится вполне немецкое порно. По их поведению я понял, что они сами изголодались по мужскому вниманию. То, что у этих дамочек, мужья могли быть фашистами, меня не смущало, даже радовало в какой-то степени. Пусть это будет местью фашизму. Немки произносили фразы, которые я не раз слышал в порнофильмах, в той своей жизни. Разошёлся не на шутку, ну и дамы явно были довольными. Ну разве я не молодец? В результате наших сексуальных утех, мне пришлось расстаться с половиной куска моего сала и половинкой от второй буханки хлеба. Ну да что не сделаешь для женщин, когда они так ласковы с тобой, а тем более для себя любимого. Я всегда был с женщинами романтичным. Подумаешь кусок сала вместо цветов, зато вполне соответствует данному времени. Не сомневаюсь, что дамочкам понравилось, уж больно довольные у них выражения лиц. Хотя утверждать не стану, что больше влияет на довольное настроение, мои постельные способности или еда.

Незаметно наступил вечер. Вот тут-то и предложила мне Марта прогуляться с ними в одно хорошее место.

– Господин офицер сильный мужчина и храбрый воин. У господина офицера есть пистолет, а я знаю место, где можно взять много нужных вещей и продуктов, – ворковала Марта.

Похоже меня подговаривают на добычу чего-то полезного и нужного. Я глянул на часы, близился комендантский час. В это время лучше не бродить по Берлину, во избежание разных неприятностей. О чём я сообщил Марте. Она уверила меня, что пройдём мы очень осторожно, а я ничуть не пожалею, что схожу с ней. Думаете меня начала мучать совесть и грызть сомнения? Да ничего подобного. Никаких сомнений. Как стемнело мы пошли втроём. Я переоделся в полевую форму, что имелась в вещевом мешке. Взял пистолет и нож. Немки действительно провели меня по переулкам и развалинам так, что нам ни разу не встретился патруль. Мы подошли к наполовину разрушенному зданию. Здесь Марта приставила указательный палец к губам, призывая нас к осторожности. Через подъезд и пролом в стене попали на какой-то склад. Марта достала керосиновую лампу, видимо припрятанную заранее, и тусклый свет осветил помещение. Это был склад от магазина женской одежды и белья, а может ещё что-то в этом роде. В помещении стояли коробки. Я заглянул в одну из коробок. Там лежало женской бельё, кстати очень хорошего качества, из шёлка. Правда фасон мне незнакомый, но видать такие носят сейчас, а я не модельер, чтобы менять современную моду. Немки стали складывать вещи в свои большие сумки, которые он прихватили с собой. В другой коробке я обнаружил женские нейлоновые чулки и, что мне понравилось, мужские носки и трусы. Я решил обойти помещение из осторожности, услышал в проёме звук чьих-то шагов. Оглянулся и спрятался за какую-то колонну. Женщины в это время копошились в глубине помещения. Достав пистолет, я тихо передёрнул затвор, постаравшись это сделать так, чтобы не привлекать внимания со стороны. Через пролом вошли два мужика, это были немцы, но в гражданской одежде. Они осветили фонариками женщин, которые складывали вещи. Мужики видимо узнали Марту.

– Шлюха, я тебе говорил, чтобы ты не приближалась к этому магазину, – грубо заговорил на языке Шиллера и Гёте один из мужиков, в руке у него сверкнул нож.

Я рассмотрел их как мог, второй вроде держал в руке пистолет, только я не мог разобрать, что за оружие. Сразу выскакивать не стал, подгадывая более удобный момент.

– Здесь не твой магазин, Ганс. Я на него имею такие же права, как и ты, – огрызнулась Марта.