Потом мы смешивали мази, и я умудрилась сделать одну такой липкой, что мы еле отлепили от неё ложку. Апогеем стал её фокус со стаканом воды. Аглая велела мне смотреть на него и силой мысли заставить воду окраситься в синий цвет. Я смотрела. Я пыхтела. Я даже мысленно приказывала воде: «Ну давай, синей! Будь хорошей водичкой!». Но вода оставалась предательски прозрачной.

«Ты так на него смотришь, будто денег ему должна, – не унимался Шишок. – Он сейчас от натуги треснет, а не посинеет! Давай я в него незаметно плюну? Или пыли с полки сдуну? Может, хоть помутнеет, зачтётся как результат!»

Вечером, когда я, совершенно измученная, толкла в ступке корень валерианы, Аглая вдруг отложила своё вязание и очень серьёзно на меня посмотрела.

– Ната, нам нужно поговорить.

От её тона у меня внутри всё похолодело. Я отставила ступку и приготовилась к худшему. Наверное, она всё-таки заметила, что я вчера тайком съела банку её волшебного варенья.

– Я что-то натворила? – пискнула я.

– Наоборот, – медленно покачала она головой. – Ты всё делаешь правильно. Слишком правильно. И это меня пугает.

Она подошла к столу, где лежали мои недавние подарки: шёлковая шаль от заезжего купца, деревянная птичка от Фёдора и гладкий речной камень от Водяного.

– Ты здесь совсем недолго, – начала она, водя пальцем по гладкой поверхности камня. – Но уже успела подружиться с лесом и его духами, заставила Водяного быть тебе благодарным. Ты ловишь железную лису на приманку, построив деревянную клетку, и чистишь озеро глиной.

Она говорила, а у меня по спине бежали мурашки. В её голосе не было ни капли восхищения, только глухая тревога.

«Так, кажется, дело не в варенье, – прошептал Шишок. – Кажется, дело пахнет чем-то похуже».

– Твои умения… они странные, – Аглая посмотрела мне прямо в глаза. – В тебе есть сила, Ната. Я это сразу почувствовала. Но это не та сила, которой учат здесь. Это не магия трав или слов. Это что-то другое. Дикое.

Она взяла в руки птичку, которую вырезал Фёдор.

– Я видела много одарённых, – продолжила она. – Их сила похожа на ручеёк, который можно направить в нужное русло. А твоя… твоя сила – это как наводнение. Она просто сносит всё на своём пути, не спрашивая разрешения. Она чужая для этого мира.

У меня перехватило дыхание. Я всегда считала свои знания из прошлой жизни главным козырем. Моим секретным оружием. Но я никогда не думала, что это может быть опасно.

– Я… я не понимаю, – прошептала я, чувствуя, как дрожат губы.

– Ты чинишь магические поломки с помощью неизвестной мне науки, – терпеливо, как маленькой, объяснила Аглая. – Ты лечишь проклятия отварами, придумываешь на ходу рецепты зелий, даже знаешь как очистить воду. Ты не такая как мы, Ната. И это очень, очень опасно.

Она положила птичку и подошла ко мне совсем близко.

– Люди боятся того, чего не понимают. Слухи в деревне – это только цветочки. Но что будет, когда твою силу почувствует кто-то посерьёзнее, чем местные сплетницы? Кто-то, кто поймёт, что ты – чужая? – её голос стал совсем тихим. – Такую силу захотят изучить. Использовать в своих целях. Или… уничтожить. Просто на всякий случай. Чтобы не нарушала хрупкое равновесие этого мира.

До меня наконец-то дошёл весь ужас её слов. Я не просто гостья. Я – вирус. И рано или поздно иммунная система этого мира захочет от меня избавиться. Я посмотрела на свои руки, которые ещё вчера казались мне такими умелыми. А теперь я видела в них не дар, а клеймо. Метку, которая делала меня мишенью.

– Что же мне делать? – мой голос сорвался. Вся моя гордость и уверенность испарились без следа.

– Быть осторожной, – твёрдо сказала Аглая. – В сто раз осторожнее. Думать над каждым шагом. И учиться. Не только нашей магии, но и своей собственной силе. Ты должна понять её и обуздать. Иначе она поглотит тебя.

Она по-матерински положила мне руку на плечо, и от этого простого жеста захотелось разреветься.

– Я помогу, чем смогу. Но главную битву тебе придётся вести одной. Битву с самой собой.

Аглая ушла, а я осталась сидеть посреди лавки, которая вдруг показалась чужой и холодной. Мой взгляд упал на три подарка на столе. Дорогая шаль, обещавшая богатство. Простая птичка, сулившая тихое счастье. И волшебный камень, указывающий путь. Вот только теперь я понимала, что ни один из этих путей не будет лёгким.

«Ну и влипли мы, хозяйка, – вздохнул Шишок у меня в голове. – Зато не скучно! Так что, с чего начнём? Учиться быть осторожной или сразу пойдём искать приключения на свою… то есть, на твою голову?»

Глава 11

Разговор с Аглаей подействовал на меня, как ушат ледяной воды. Вся моя былая эйфория от собственных успехов испарилась без следа, оставив после себя только липкий, противный страх. Я вдруг поняла, что хожу по этому миру, как по минному полю. Каждый мой «гениальный» поступок, каждое применение знаний из прошлой жизни – это не шаг вперёд, а очередной флажок, привлекающий внимание. И я понятия не имела, кто или что может прийти на этот сигнал – любопытный учёный или безжалостный палач.

Теперь я смотрела на свои руки не с гордостью, а с опаской. Моя «дикая сила», как назвала её Аглая, казалась мне не даром, а бомбой с часовым механизмом, которую я сама же и таскала в кармане. И когда она рванёт – было лишь вопросом времени.

«Ну и что теперь? – философски протянул Шишок, который, кажется, тоже почувствовал моё упадническое настроение. Он перестал клянчить сладости и просто тихо сидел у меня на плече, изображая из себя очень умную и задумчивую шишку. – Будем теперь сидеть тихо, как мыши под веником, и бояться собственного чиха? Скукота! Я на такое не соглашался! Я жду приключения, вкусняшки и, возможно, мировое господство. В такой последовательности!»

Я мысленно простонала. Легко ему говорить. Это не у него внутри тикает неведомая дрянь.

«Кстати, о вкусняшках, – тут же сменил тему мой внутренний голос. – Ты не забыла, что обещала мне засахаренный орешек? Я уже полчаса жду! Мои вкусовые рецепторы в глубоком трауре!»

Аглая, видя, что я совсем скисла и хожу по лавке, как привидение, решила взять моё воспитание в свои мозолистые руки. Она больше не заставляла меня заниматься рутинной работой. Вместо этого она усадила меня за стол, выложила перед нами кучу разноцветных ниток, мешочек с бусинами, кусочки дерева и воска и строго сказала:

– Хватит киснуть. От твоего кислого вида молоко в погребе скиснет. Будем учиться делать обереги.

– Обереги? – удивилась я. – Но я же… Да я масло на хлеб ровно намазать не могу, какие обереги?

– Ты умеешь разрушать и чинить, – перебила она. – А теперь будешь учиться защищать. Это магия другого порядка. Тихая, вдумчивая. Она не кричит о себе на всю деревню. Она плетётся. Вплетается в нити, в узоры, в узлы. Может, это поможет тебе научиться контролировать то, что сидит внутри тебя.

И она начала показывать. Как правильно скручивать нити, чтобы они держали силу. Какой узел завязывать, чтобы отпугнуть хворь, а какой – чтобы уберечь от дурного глаза. Как вплетать в узор бусины из рябины для защиты дома и камушки с дырочкой – «куриные боги» – для удачи.

Это было до ужаса сложно. Мои пальцы, привыкшие к клавиатуре и пробиркам, путались в нитках, узлы получались кривыми, а бусины так и норовили выскользнуть и закатиться в самый дальний угол. Я пыхтела, сопела и чувствовала себя полной неумехой.

И, конечно же, у меня был «помощник».

«Так, хозяйка, ты всё делаешь не так! – деловито комментировал Шишок, который тут же спрыгнул с моего плеча на стол и вообразил себя главным дизайнером амулетов. – Вот эту красную ниточку надо вот сюда! А эту синенькую – вот сюда! Будет красиво! А вот эта блестящая бусинка… она похожа на конфетку! Можно я её попробую? Всего один разочек! Языком!»

– Шишок, не лезь! – прошипела я, пытаясь мысленно отогнать его от разложенных сокровищ.

Но было поздно. Он решил, что красная нить – это идеальная лиана для того, чтобы покачаться. Он с разбегу прыгнул на неё, запутался, кувыркнулся и с весёлым писком улетел прямо в коробку с бусинами. Коробка опрокинулась, и по всему столу, а затем и по полу, весёлым разноцветным градом посыпались десятки мелких бусинок.

– Шишок! – взвыла я, готовая его прибить.

Аглая лишь тяжело вздохнула и молча протянула мне веник.

Я ползала по полу, проклиная всё на свете и собирая рассыпанные сокровища.

«Левее, хозяйка, левее! – командовал Шишок со стола. – Под ножкой стула ещё одна! О, а вот эта красивая, зелёненькая! Давай её мне, я буду использовать её как самое дорогое сокровище! Буду важным богатеем!»

Когда я, наконец, собрала всё до последней бисеринки, Шишок уже придумал новую забаву. Он решил, что нитки, натянутые на деревянную рамку для плетения, – это отличный гамак. Он устроился посреди моего будущего амулета и принялся раскачиваться, напевая себе под нос какую-то дурацкую песенку про весёлого жука, который нашёл большую козявку.

– Слезай немедленно! – рявкнула я, теряя остатки терпения.

Он испуганно дёрнулся, его лапка-веточка зацепилась за одну из нитей, он потянул её, пытаясь освободиться, и… вся моя тщательно выстроенная паутинка узора съёжилась, превратившись в один большой, уродливый, безнадёжный узел.

Я в отчаянии уронила голову на стол. Всё. Это конец. Я безнадёжна. Я не могу справиться даже с простым узелком, куда уж мне тягаться с собственной «дикой силой». Слёзы обиды сами собой навернулись на глаза.

«Ой, – виновато пискнул Шишок, выбираясь из спутанных ниток. – Кажется, я немного помог. Получилось… оригинально. Очень авангардно! Скажи ей, что это новый стиль такой – „хаотичный минимализм“! Я автор, я так вижу!»

Я подняла голову и посмотрела на то, что он натворил. И правда, хаос. Безнадёжный, запутанный клубок. Я хотела было разрезать всё это ножом и начать заново, но что-то меня остановило. Я взяла в руки этот узел и вдруг почувствовала… нечто странное.

Обычные защитные узоры, которые показывала мне Аглая, были похожи на крепкую стену. Ровные, понятные, надёжные. Они должны были просто блокировать зло. А этот узел… он был другим. Он был похож на лабиринт. На запутанную дорогу, которая никуда не ведёт. Любая посторонняя сила, попав в него, не разобьётся о стену, а просто заблудится, запутается и потеряется в бесконечных петлях.

Это была не защита-блок. Это была защита-ловушка. Защита-обманка.

Идея, пришедшая в голову, была такой же дикой и неправильной, как и сам узел. Я взяла иголку и начала действовать. Я не стала распутывать то, что натворил Шишок. Наоборот, я стала затягивать узлы ещё туже, добавляя новые петли, вплетая в этот хаос маленькие блестящие бусинки, похожие на капли росы в паутине. Я не думала. Я просто делала то, что подсказывали мне пальцы. Моя «дикая сила» нашла выход. Она не ломала, не крушила. Она создавала. Создавала свой собственный, ни на что не похожий узор.

Когда я закончила, в моих руках лежал странный амулет. Он не был красивым в общепринятом смысле. Он был похож на колючий, запутанный комок, но от него исходила такая мощная, сбивающая с толку энергия, что даже у меня зарябило в глазах.

Я, не говоря ни слова, протянула его Аглае.

Она взяла его, долго вертела в руках, хмуря брови. Потом закрыла глаза, пытаясь почувствовать его силу. Её брови поползли на лоб.

– Что это? – наконец спросила она, и в её голосе было неподдельное изумление. – Я никогда не видела такого плетения. Оно… неправильное. Живое какое-то. Но оно работает. Да ещё как! Любой сглаз или проклятие в нём просто утонет, как муха в меду.

Она посмотрела на меня, потом на виновато копошащегося на столе Шишка, и на её губах впервые за долгое время появилась настоящая, тёплая улыбка.