– Похоже, твой мелкий вредитель – не такой уж и бесполезный, – сказала она. – Иногда, чтобы найти новую дорогу, нужно как следует заблудиться.

Она вернула мне амулет.

– Носи его. Он тебя защитит. От чужого зла. А со своим, я вижу, ты потихоньку начинаешь справляться.

Я посмотрела на колючий комочек в своей руке. Мой первый настоящий амулет. Кривой, неправильный, созданный из хаоса. Но он был моим. И он работал.

И я впервые подумала, что, может быть, моя «дикая сила» – это не бомба. Может быть, это просто клубок ниток, который нужно не бояться, а научиться правильно завязывать. Даже если узлы получаются очень, очень странными. Ещё, меня удивило одно замечание. Аглая указала на Шишка, значит она его видит! Но мне ничего не говорит. Видимо она не против такого соседства.

«Так, – деловито заявил Шишок, прерывая мои философские размышления. – За авторский дизайн и креативное руководство с тебя три орешка. Засахаренных. И не спорь, я гений, а гениям надо платить!»

Я невольно улыбнулась. Кажется, с этим гением мы ещё натворим дел. И вообще, где он таких слов набрался. Это же словечки из моего мира. Видимо мы с ним вступили в какой-то магический энергообмен, раз можем общаться мысленно и он, видимо, что-то подсматривает из моих воспоминаний.

* * *

После того, как я сплела свой первый «неправильный» амулет, что-то внутри меня щёлкнуло и перевернулось. Страх перед собственной «дикой силой» никуда не делся, но к нему примешалось жгучее, почти детское любопытство. Я стала замечать то, чего не видела раньше: узоры в трещинах на старой посуде, мелодии в скрипе половиц, тайные знаки в полёте бабочек. Мир превратился в огромную загадку, которую мне не предстояло разгадать. Аглая, моя наставница, лишь хитро улыбалась, видя мои перемены. Она подкидывала мне задачки всё сложнее и сложнее, а я, к собственному изумлению, справлялась с ними играючи.

А вот в городке Вересково меня по-прежнему обходили десятой дорогой. Слухи о моих способностях разрастались, как сорняки после дождя. Если верить местным сплетницам, я уже не просто приворожила Фёдора и Дмитрия. Нет, теперь я по ночам летала на метле над крышами, одним щелчком пальцев превращала воду в парное молоко и даже заставляла соседских кур нести золотые яйца. Последнее, правда, было лишь теорией – никто так и не решился проверить курятник соседа.

«Золотые яйца! – мечтательно протянул Шишок, мой маленький фамильяр, который уютно устроился у меня на плече и делал вид, что помогает перебирать ромашку. – Хозяйка, а ты и правда так можешь? А давай попробуем! Только не на курице, а на мне! Представляешь, я буду нести маленькие золотые шишечки! Мы их продадим и купим себе целый-целый мешок засахаренных орешков! И ещё один – про запас! А лучше два!»

«Давай ты обойдёшься без золотых шишечек, – мысленно ответила я, пряча улыбку. – А то придётся тебя в сундук запирать, как особо ценный клад. Ещё украдут, чего доброго».

«Ну и ладно, – надулся фамильяр. – Тогда хотя бы преврати воду в квас. Пить хочется!»

Главной достопримечательностью деревни в те дни стала наша ловушка с механической лисой. Староста велел перетащить её на центральную площадь, и теперь клетка возвышалась там, словно памятник неизвестному чудищу. Люди подходили, с опаской заглядывали внутрь, качали головами и осеняли себя крестным знамением. Пленница внутри вела себя смирно, лишь изредка внутри раздавался тихий скрежет металла, от которого у зевак по спинам пробегали мурашки.

И вот, в один из таких ничем не примечательных дней, когда я как раз несла Аглае чашку свежезаваренного иван-чая, на площади поднялся невообразимый гвалт. Крики, восторженные визги, конское ржание – всё смешалось в один громкий, возбуждённый гул.

– Что там ещё стряслось? – проворчала Аглая, выглядывая из окна своей лавки. – Опять корова у старосты сбежала?

Но это была не корова.

В самый центр площади, прямо к клетке с лисой, на белоснежном, как первый снег, коне выехал… стражник. Нет, не так. Самый настоящий богатырь, словно сошедший со страниц детской книжки сказок. Огромный, плечистый, в доспехах, сияющих так, что глазам было больно. На голове – остроконечный шлем, а за спиной – круглый щит, расписанный яркими узорами.

«Богатырь! – взвизгнул от восторга Шишок так громко, что я чуть не выронила чашку. Он чуть не выпрыгнул у меня из кармана. – Настоящий! Из сказки! Хозяйка, смотри! Он, наверное, приехал спасать нас от злого Змея Горыныча! Или от вредного булочника, который вчера подсунул тебе подгоревший пирожок! Интересно, а он леденцы любит? Большие, как его щит?»

Всадник одним ловким движением спрыгнул с коня, и толпа, до этого державшаяся на расстоянии, тут же хлынула к нему, обступая со всех сторон.

– Кто таков будешь, добрый молодец? – выкрикнул кто-то из мужиков.

Богатырь гордо выпятил грудь, отчего его начищенная кираса ослепительно сверкнула на солнце, и зычно, на всю площадь, провозгласил:

– Я – Алёша Попович! Герой былинный, защитник земель русских! Прибыл я в ваши края, услыхав о беде великой, о тварях железных, что народ мирный обижают!

Толпа восторженно взревела. Женщины ахали и прижимали руки к груди, мужики с уважением цокали языками. Ну наконец-то! Прибыл настоящий герой, спаситель! Не то что эта ведьма-чужестранка со своими непонятными ловушками.

Алёша Попович подошёл к клетке и презрительно ткнул в неё носком сапога, который был начищен до зеркального блеска.

– И это всё, чем вы тут хвалитесь? – расхохотался он так громко, что несколько ворон испуганно взмыли в небо. – Да это же просто жестянка! Игрушка для детей! Я таких тварей десятками на завтрак ем!

Он говорил уверенно, наслаждаясь произведённым эффектом. Он купался во внимании толпы, в лучах своей внезапной славы. Но я, стоявшая в стороне, видела то, чего не замечали остальные.

Его доспехи были слишком чистыми. Слишком блестящими. На них не было ни единой царапины, ни одной вмятины от удара. Его руки, сжимавшие рукоять огромного меча, были ухоженными, с идеально подстриженными ногтями. Это были не мозолистые руки воина, а руки барина. А в глазах… в глазах не было ни капли стали, только самодовольный блеск и отчаянное желание нравиться. Он был не воином. Он был актёром, играющим роль.

«Какой он блестящий! – не унимался Шишок. – И громкий! Наверное, очень сильный! Хозяйка, а давай попросим его, чтобы он нам орехов наколол? Своим большим мечом! Вжик – и готово! Очень удобно! И быстро! Не то что ты своим молотком полчаса стучишь…»

– Не бойтесь, люди добрые! – вещал тем временем Алёша. – Я найду логово этих тварей! Я вырву с корнем это зло! Я сокрушу колдуна, что их создаёт, и развею его прах по ветру! Клянусь своей богатырской честью!

Он картинно выхватил из ножен меч. Меч был огромным, двуручным, инкрустированным драгоценными камнями, которые так и сверкали на солнце. Он был совершенно непрактичным и, скорее всего, ужасно тяжёлым. Алёша с видимым усилием поднял его над головой, и толпа снова взорвалась аплодисментами.

Я смотрела на этот спектакль, и мне было совсем не смешно. Мне было страшно. Я видела Фёдора в деле. Его движения были скупыми, точными, каждое отточено годами охоты. В нём чувствовалась настоящая, природная сила. А в этом… в этом была только показуха. Пустота, прикрытая блеском доспехов и громкими словами. Он был фальшивкой от кончиков сапог до кончика пера на шлеме.

– Слава Алёше Поповичу! – кричали люди. – Наш спаситель!

Староста, расплываясь в подобострастной улыбке, уже тащил «героя» в лучшую избу, обещая ему почёт, уважение и самую жирную курицу на ужин.

Я незаметно выскользнула из толпы и поспешила обратно в лавку. Сердце колотилось от дурного предчувствия. Этот самозванец, ослеплённый собственной гордыней, полезет в самое пекло, не понимая, с чем имеет дело. И погубит не только себя, но и тех, кто ему так бездумно поверил.

В тот день я поняла, что в нашу деревню пришла новая беда. И имя ей было – Алёша Попович.

Глава 12

Алёша Попович, наш новоявленный «герой», оказался большим любителем не столько подвигов, сколько пиров в свою честь. Два дня он ходил по деревне из одной избы в другую, где его кормили до отвала, поили лучшей медовухой и с восхищением слушали его бесконечные байки. Он так вжился в роль, что, казалось, сам начал верить в свои россказни.

– А потом я как схвачу его, змея этого трёхглавого, за все три башки разом! – вещал он, стуча кулаком по столу и разбрызгивая мёд. – Одна голова мне кричит: «Пощади, богатырь!», другая плачет, а третья стихи читает! Но я был непреклонен!

«Врёт и не краснеет, – авторитетно заявил Шишок, который сидел у меня на плече, замаскировавшись под воротник, и грыз сухарь, украденный со стола. – Я бы на его месте врал по-другому. Например, что он победил гигантский леденец и съел его в одиночку! Вот это подвиг, я понимаю! А дубы валить – это скучно. И невкусно. Хотя, если дуб с желудями…»

Фёдор, который теперь почти не отходил от нашей лавки, слушал эти россказни с каменным лицом, но я-то видела, как подрагивают желваки на его скулах. Он, как никто другой, знал цену настоящей силе и ненавидел эту дешёвую показуху.

На третий день, когда у старосты закончились и куры, и терпение, Алёше всё-таки пришлось отрабатывать свой хлеб. Он с большой неохотой облачился в свои сияющие доспехи, которые, казалось, стали ему тесноваты после двух дней обжорства, и объявил, что идёт на «великую охоту».

– Я найду логово этих тварей и сокрушу их предводителя! – зычно провозгласил он на площади, взобравшись на своего белоснежного коня. Конь, к слову, тоже выглядел сытым и недовольным. – Кто со мной, смельчаки?

Толпа, состоявшая в основном из мальчишек и нескольких мужиков, которым просто было любопытно, восторженно взревела и устремилась за ним.

– Он же их всех погубит, – тихо сказала я, глядя на это шествие из окна.

– Погубит, – коротко согласился Фёдор. Он уже стоял на пороге, с луком за спиной и колчаном, полным стрел. – Пойдём. Присмотрим за этим скоморохом.

Мы двинулись следом, держась на расстоянии. Фёдор шёл бесшумно, как тень, я старалась не отставать и не хрустеть ветками.

«Ну вот, опять по лесу таскаться, – заворчал в моей голове Шишок. – Никакого уважения к маленьким и вечно голодным! Хозяйка, а мы пирожки с собой взяли? Вдруг охота затянется? Я без подкрепления подвиги совершать не могу!»

«Охота» Алёши была похожа на цирковое представление. Он ехал по лесу, громко распевая песни о своих вымышленных подвигах и то и дело останавливаясь, чтобы принять восхищённые взгляды своих «оруженосцев». Он явно не искал врага, он просто наслаждался своей минутой славы.

И враг нашёл его сам.

Из-за густых зарослей орешника, с оглушительным треском ломая ветки, на поляну вывалился… медведь. Но это был не обычный лесной мишка. Это был его кошмарный механический двойник. Огромный, раза в полтора больше настоящего, он был собран из грубых, ржавых листов железа. Вместо глаз горели два тусклых красных огонька, а из пасти, полной острых металлических зубьев, валил пар.

Толпа поклонников с визгом бросилась врассыпную. Алёша Попович остался на поляне один на один с монстром. Его лицо из самодовольно-румяного стало мертвенно-бледным.

– Н-не бойся, железяка! – крикнул он, но голос его предательски дрогнул. – Сейчас я выкую из тебя новые доспехи!

Он с трудом выхватил свой гигантский меч и сделал несколько неуклюжих взмахов. Меч со звоном ударился о бок медведя, не оставив на нём ни царапины, но отбив у «героя» всю охоту сражаться. Медведь издал оглушительный рёв, похожий на скрежет несмазанных шестерёнок, и шагнул к Алёше.