Я смотрела на тяжёлую золотую монету в своей руке. Визит Василисы Премудрой не принёс мне ответов. Он принёс только новые, ещё более страшные вопросы. Кажется, я случайно вляпалась в игру, правила которой мне были совершенно неизвестны. И ставки в этой игре были гораздо, гораздо выше, чем я могла себе представить.

Глава 19

Визит таинственной путешественницы, которая оказалась ни много ни мало советницей самого царя, оставил после себя не только тяжёлую золотую монету, но и такую же тяжёлую, гнетущую тишину. Аглая ходила мрачнее грозовой тучи, то и дело вздыхая и сокрушённо качая головой, будто уже заранее прощалась со мной. Я же чувствовала себя так, будто меня внезапно вызвали на самый главный экзамен в жизни, о котором я даже не подозревала. И теперь от его результатов зависела не просто какая-то там оценка, а, возможно, вся моя дальнейшая судьба.

«Царская советница! – с восторженным придыханием пищал у меня в голове Шишок. Он умудрился стащить со стола ту самую золотую монету и теперь, усевшись в углу, с деловым видом пытался надкусить её, проверяя на подлинность. – Хозяйка, ты вообще понимаешь? Это же почти как сама царица! А мы с ней вот так запросто разговаривали! Я ей почти скорчил свою самую уморительную рожицу! Она, наверное, оценила бы мой тонкий юмор! А вдруг она приехала, чтобы забрать тебя во дворец? Сделать главной придворной ведьмой! Представляешь, у нас будет свой собственный кабинет! С мягким-премягким креслом! И личный поставщик орешков! Царских! Отборных! Без единой червоточинки! А мне дадут ма-а-аленькую золотую корону!»

«Шишок, прекрати немедленно грызть монету, все свои зубы-веточки обломаешь, – мысленно отмахнулась я от его радужных фантазий. – И вообще, что-то мне подсказывает, что она приехала совсем не с предложением о работе. От неё таким холодом веяло, что у меня мурашки по спине до сих пор бегают. Она смотрела на меня, как на букашку под увеличительным стеклом».

Мои дурные предчувствия, как обычно, меня не обманули. На следующий день, ровно в полдень, когда солнце стояло в самом зените, дверь нашей скромной лавки снова отворилась, и на пороге, словно из воздуха, появилась Василиса. Сегодня на ней было то же простое дорожное платье, но держалась она уже не как уставшая путница, а как человек, привыкший повелевать мирами и судьбами. Взгляд её серых глаз был острым, как кинжал, и пронзал, казалось, насквозь.

– Я пришла за ответом, – сказала она без лишних предисловий, и мне показалось, что её голос способен заморозить всё вокруг.

– За каким ещё ответом? – пискнула я, инстинктивно прячась за широкую спину Аглаи, которая в этот момент казалась мне надёжнее каменной стены.

– Я хочу проверить, правду ли о тебе говорят, дитя, – Василиса шагнула внутрь и плотно прикрыла за собой дверь, отрезая нас от уличного шума. В лавке сразу стало как-то темнее и холоднее. – Говорят, ты не просто целительница, что травами лечит. Говорят, в тебе дремлет сила, которой нет у других. Но сила без мудрости и смекалки – это просто лесной пожар, который сжигает всё без разбора: и правых, и виноватых. Я хочу увидеть, на что ты способна. Я дам тебе три задачи. Выполнишь – будет тебе моя милость и защита от всех бед. Не справишься… – она не договорила, но в наступившей звенящей тишине её недосказанная угроза прозвучала громче любого крика.

«Экзамен! Я же говорил! Я же чувствовал! – панически взвизгнул Шишок, чуть не выронив свою драгоценную монету. – Хозяйка, не волнуйся, мы с тобой – лучшая команда в мире! Мы справимся! Наверное…»

Василиса, не обращая ни малейшего внимания на наше оцепенение, подошла к столу и высыпала на него из холщового мешочка целую гору семян. Мельчайшее, как пыль, маковое семя тут же перемешалось с круглыми, гладкими, жёлтенькими зёрнышками проса.

– Вот тебе первая задача, – её голос был ровным и холодным, как сталь булатного клинка. – К утру отдели мак от проса. Чтобы ни одно, даже самое крошечное зёрнышко, не смешалось с другим.

С этими словами она резко развернулась и вышла, оставив нас вдвоём с этой совершенно невыполнимой задачей.

– Это же невозможно! – простонала я, в отчаянии запуская пальцы в пёструю гору семян. – Да тут работы на целый год, не меньше! Как это сделать за одну ночь? Она что, смеётся надо мной?

Аглая лишь сочувственно покачала головой, погладив меня по плечу.

– Это очень старое испытание, Ясна. Так всегда проверяли тех, в ком подозревали ведьминский дар. Считается, что только нечистая сила может помочь в таком деле.

Она ушла, оставив меня одну в сгущающихся сумерках. Я в полном отчаянии опустила голову на стол. Ну всё, это конец. Провал. Завтра меня в лучшем случае выгонят из деревни с позором.

«Так, хозяйка, без паники! – раздался в голове на удивление деловитый голос Шишка. Он ловко спрыгнул со своего наблюдательного поста на полке прямо в кучу семян, подняв облачко пыли. – Работа, конечно, пыльная, нудная и совершенно неблагодарная. Но вполне выполнимая! Особенно для такого гения мелкой моторики, как я! Слушай сюда. Я беру эту унизительную работу на себя. Но мой труд должен быть оплачен по-царски. С тебя – не три, а целых пять больших засахаренных орехов! И стакан тёплого молока! И почёсывание за ушком! Идёт?»

– Идёт! – не раздумывая ни секунды, выдохнула я. – Хочешь, десять орехов дам! И два стакана молока! Только сделай!

И работа закипела. Пока я для вида сидела за столом, делая вид, что усердно перебираю зёрнышки, под столом, скрытый от посторонних глаз, трудился мой маленький, но невероятно эффективный помощник. Его крошечные, цепкие лапки-веточки мелькали с такой умопомрачительной скоростью, что, казалось, у него их не четыре, а целая сотня. Он, как крошечный, но очень производительный сортировочный механизм, отделял маковые зёрнышки от просяных, что-то при этом деловито бормоча себе под нос про несправедливость этого мира, низкую оплату высококвалифицированного труда и о том, что просо на вкус гораздо лучше мака.

К утру, когда первые лучи солнца заглянули в окно, на столе возвышались две аккуратные горки: одна – угольно-чёрная, другая – солнечно-жёлтая. Когда Василиса пришла, она долго и молча смотрела на результат моего «труда», а потом лишь коротко кивнула, и уголок её губ, кажется, чуть дрогнул.

– Хорошо. Задача вторая. Принеси мне то, чего на свете нет.

И снова ушла, не проронив больше ни слова. Я чуть не разревелась от бессилия и обиды. Ну что это за издевательские загадки? Как я могу принести то, чего в принципе не существует?

«Элементарно, хозяйка! – тут же нашёлся Шишок, который после ночного трудового подвига явно возомнил себя самым умным существом во всей вселенной. – Принеси ей честность нашего старосты! Или ум Алёши Поповича! Или трезвость кузнеца в пятницу вечером! Этого точно на свете не существует, я проверял! А ещё можно принести ей тишину в курятнике на рассвете! Тоже вещь невиданная!»

Я села за стол, пытаясь думать. То, чего нет… Это может быть иллюзия! Обман! Морока! И тут я вспомнила про давний подарок кикиморы Фёклы – пыльный, невзрачный клубок серых ниток, который якобы мог создавать иллюзии.

Я достала его из шкатулки, с опаской дёрнула за ниточку и прошептала в воздух:

– Хочу, чтобы в этой чашке была вода, которая пахнет солнцем и летним лугом.

Я поставила на стол пустую глиняную чашку. Ничего не произошло. Я уже решила, что всё пропало, но когда через час вернулась Василиса, она замерла на пороге.

– Чем это пахнет? – спросила она, удивлённо принюхиваясь. – Так пахнет в жаркий полдень на цветущем лугу после тёплого дождя.

Она медленно подошла к столу и заглянула в чашку. Чашка была абсолютно пуста. Но тонкий, почти неосязаемый аромат всё ещё витал в воздухе, создавая ощущение чуда.

Василиса снова ничего не сказала. Но в её строгих глазах я впервые увидела нечто похожее на настоящий, живой интерес.

– Последняя задача, – произнесла она, и её голос снова стал жёстким, как сталь. – Ты спасёшь жизнь, но не прикоснёшься к больному. Ты накормишь голодного, но не дашь ему еды. Ты согреешь замёрзшего, но не разведёшь огня.

Она дала мне на раздумья один день. Это была самая сложная, самая невозможная загадка из всех. Я перебрала в уме всё, что знала. Все свои «научные» хитрости, все магические премудрости, которым меня научила Аглая. Ничего не подходило.

«Так, хозяйка, тут думать надо, – задумчиво протянул Шишок, деловито почёсывая свою корону из сухих ниток. – Спасти, не прикасаясь… Накормить без еды… Согреть без огня… По-моему, она просто издевается! Или хочет, чтобы ты ей скучную сказку рассказала! От них как раз и в сон клонит, и аппетит пропадает, и вообще жить не хочется! Точно! Расскажи ей сказку про репку! Очень поучительно!»

И тут меня осенило. Ответ был всё это время у меня перед самыми глазами. На столе. Подарки моих лесных друзей, которые я хранила как самое дорогое сокровище.

Когда Василиса пришла на следующий день, я была готова.

– Я спасу жизнь, – твёрдо сказала я и положила на стол пучок светящегося мха, подарок Лесовика. – Его сила, добавленная в любой отвар, исцелит больного, даже если он будет за сотню вёрст отсюда. Сила жизни дотянется до него.

– Я накормлю голодного, – я взяла в руки простую деревянную птичку, которую мне когда-то вырезал Фёдор. – Эта фигурка, сделанная с любовью и добрыми мыслями, даст надежду и силы тому, кто отчаялся. А надежда порой насыщает лучше любого хлеба.

– И я согрею замёрзшего, – я подняла со стола гладкий речной камень, подарок Водяного. – Его тепло, тепло живой, чистой воды, согреет душу и прогонит холод одиночества и тоски, который страшнее любой стужи.

Я закончила и замолчала, не смея поднять глаза. Я была уверена, что она сейчас рассмеётся мне в лицо и назовёт глупой девчонкой.

Но Василиса молчала. Она медленно подошла к столу, взяла в руки каждый из моих «ответов». Подержала, словно взвешивая не их вес, а ту силу, что была в них заключена.

– Ты справилась, – наконец сказала она, и в её голосе не было ни капли прежнего холода. Только глубокое, почти материнское тепло. – Ты поняла самое главное, дитя. Настоящая сила – не в руках, а в сердце. Не в заумных знаниях, а в друзьях, которые готовы прийти на помощь в трудную минуту.

Она посмотрела на меня, и её строгие серые глаза впервые по-настоящему улыбались.

– Я искала не ведьму, способную повелевать стихиями. Я искала надежду для нашего царства. И, кажется, я её нашла в тебе.

Глава 20

Я стояла посреди лавки, совершенно ошарашенная словами Василисы. В голове гудело, будто я только что сдала самый сложный экзамен в своей жизни, даже не подозревая, что нахожусь в аудитории. Эта женщина, ещё вчера казавшаяся мне Снежной королевой, смотрела на меня с такой неожиданной теплотой, что в носу предательски защипало.

«Так, хозяйка, не раскисай!» – тут же зашептал в голове Шишок, который от волнения чуть не свалился с полки.

– Я искала не ведьму, – повторила она, и её голос, обычно похожий на звон стали, стал вдруг мягким и очень усталым. – Ведьм и колдунов в нашем царстве хватает, толку-то от них. Я искала того, кто сможет увидеть не только силу в травах, но и силу в сердце. Того, кто сможет отличить правду от искусной подделки.

Она медленно, словно нехотя, отошла к окну и уставилась на серую, унылую улочку Вересково. Казалось, она смотрит не на дома, а куда-то дальше, в самую суть этого мира.

– Наше царство в беде, дитя. В огромной беде. И эта беда страшнее, чем механические сороки в небе или железные волки в лесу. Это всё – лишь чих. А настоящая болезнь сидит гораздо глубже. Она сидит на самом княжьем троне.

Я затаила дыхание, боясь пошевелиться. Рядом со мной Аглая, стоявшая у двери, испуганно перекрестилась.