Фёдор медленно наклонился, и я зажмурилась, ожидая… да я и сама не знала, чего я ожидала. Но он не поцеловал меня. Он просто прижался своим лбом к моему, и мы замерли так на несколько бесконечных, оглушительных секунд. Мы дышали одним дыханием на двоих, посреди обломков поверженного врага. И в этот самый момент я поняла, что больше ничего не боюсь. Пока он рядом, я справлюсь с чем угодно. Даже с целой армией железных монстров и их злобным хозяином.

Глава 21

Этот миг, когда его лоб коснулся моего, показался мне целой вечностью. Мир вокруг просто взял и замер, оставив только нас двоих.

– Ты… – хрипло начал он, и я замерла в ожидании чего-то важного.

Но вместо признаний в вечной любви он вдруг качнулся. Его огромное, сильное тело, которое только что раскидывало врагов, как кегли, обмякло. Фёдор схватился за плечо, и его лицо скривилось от боли.

– Фёдор! – я еле успела подхватить его, не дав рухнуть на землю. Руки мгновенно стали мокрыми и липкими от крови.

Только сейчас, когда адреналин от боя начал отпускать, я разглядела, как серьёзно его зацепило. Это была не царапина. Металлический коготь одного из этих механических чудищ вспорол ему плечо чуть ли не до кости. Рана была рваной, некрасивой, а из неё вместе с тёмной кровью сочилось что-то мерзкое, похожее на машинное масло.

– Пустяки… – просипел он, пытаясь встать ровно, но ноги его не слушались. – Сейчас пройдёт…

Да куда там пройдёт! Кровь хлестала, не думая останавливаться, пропитывая его рубаху и мои ладони. Он бледнел прямо на глазах.

«Кровь! Кровища! – заверещал у меня в голове мой внутренний хомяк, паникёр Шишок. – Хозяйка, у него дырка! Из дырки течёт красное! Он сейчас всё вытечет и станет пустым! А кто будет колоть нам орешки? Кто будет носить тяжёлые мешки? Этот второй, франт столичный? Да он же сломается! Делай что-нибудь! Подуй на него! Подорожник приложи!»

– В дом! Живо! – скомандовала я, пытаясь взвалить его на себя. Куда там! Он был тяжёлый, как мешок с камнями.

И тут, как по заказу, на крыльце нарисовался Дмитрий. Прибежал на шум, не иначе. На его обычно таком холёном лице застыл неподдельный ужас. Он переводил взгляд с искорёженных тел волков на нас с Фёдором, перемазанных кровью с ног до головы.

– Великие Боги… что тут у вас стряслось? – прошептал он, явно не веря своим глазам.

– Помоги! – рявкнула я, не собираясь тратить время на пустые разговоры. – Хватай его, помоги в дом занести!

К чести Дмитрия, он, хоть и был столичной неженкой, не растерялся. Подхватил Фёдора с другой стороны, и мы вдвоём, кряхтя и спотыкаясь, кое-как затащили раненого в лавку. Уложили на широкую скамью у печи.

– Аглая, неси всё, что есть! Тряпки чистые, настойку самую ядрёную! – крикнула я, и моя наставница тут же выскочила из подпола. Бледная, как смерть, но решительная.

Я безжалостно разорвала рукав его рубахи. Рана вблизи выглядела ещё хуже. Глубокая, до самой кости. И эта чёрная, маслянистая гадость… она уже расползалась по краям, отравляя живую плоть. Я сразу поняла – обычные травки тут не помогут. Это был яд. Механический, мёртвый яд, против которого у Аглаи в её запасах точно не было лекарств.

Фёдор начал отключаться. Его дыхание стало редким и еле слышным.

– Он умирает, – тихо, как приговор, произнесла Аглая, заглядывая мне через плечо.

Дмитрий прислонился к стене, белый, как его дорогущая рубаха. Он смотрел на меня, и в его глазах я видела не только шок, но и какое-то странное, напряжённое любопытство. Он будто ждал, что я сейчас вытащу из кармана волшебную палочку.

И в этот момент во мне что-то щёлкнуло. Страх за Фёдора, за этого угрюмого, но такого надёжного мужика, который секунду назад, не думая, закрыл меня собой, перевесил всё. К чёрту осторожность! К чёрту эту дурацкую маскировку! Если он умрёт, то зачем мне всё это?

– Отойдите, – приказала я таким ледяным тоном, что и мудрая знахарка, и столичный гость послушно отступили на шаг.

Я положила обе руки ему на плечо, прямо на эту жуткую рану. Зажмурилась и позвала её. Свою силу. Не просила, не уговаривала, а просто приказала ей явиться. Всю, до последней капли.

«Хозяйка, ты чего удумала?! – взвизгнул Шишок у меня в мыслях. – Ты же сейчас всю избу разнесёшь! Или взорвёшься! Или, что ещё хуже, превратишься в гигантского светлячка! Нас же поймают, засушат и будут в трактире вместо лампы использовать! Подумай о своей репутации! И о моих орешках!»

Но мне было уже всё равно. Я почувствовала, как сила хлынула из меня горячим, слепящим потоком. Воздух в комнате загустел, затрещал, запахло озоном ещё сильнее. От моих рук пошло такое яркое золотое сияние, что Аглая и Дмитрий зажмурились, прикрыв глаза ладонями.

Я направила всю эту энергию в рану. Мысленно приказала ей сжечь яд, вычистить эту чёрную дрянь, сшить разорванные мышцы и кожу. Я видела это не глазами, а как-то изнутри: тысячи крошечных золотых искорок, как послушные швеи, бросились чинить порванную плоть, выталкивая наружу капли маслянистой отравы.

Всё закончилось так же быстро, как и началось. Силы резко иссякли, и я рухнула на колени, тяжело дыша. Усталость навалилась такая, будто я три дня без сна мешки таскала.

Я подняла голову. На плече Фёдора не было ни раны, ни крови. Только гладкая, чистая кожа, на которой тонкой розовой ниточкой алел свежий, почти незаметный шрам.

Он глубоко вздохнул и открыл глаза. Взгляд был ясный и осмысленный. Он медленно сел, уставился на своё плечо, потом перевёл взгляд на меня. В его глазах плескалось такое оглушительное изумление, что я поняла – он всё видел, и всё понял.

Потом я встретилась взглядом с Дмитрием. Он больше не притворялся испуганным. Он смотрел на меня во все глаза, и во взгляде его не было ни страха, ни восхищения. Только азарт. Азарт коллекционера, который только что нашёл самый редкий и бесценный экспонат для своей коллекции.

Ну вот. Влипла. Теперь оба знают, кто я такая. Не просто деревенская знахарка. Не просто ведьма. А что-то совсем другое. И я понятия не имела, что эти двое теперь будут делать с моим маленьким секретом.

* * *

Воздух в лавке стал таким густым и тяжёлым, что, казалось, его можно было черпать ложкой. Тишина звенела в ушах, нарушаемая только тихим звяканьем склянок, которые Аглая переставляла с места на место с видом человека, страстно желающего оказаться где-нибудь очень далеко. Я сидела на полу, привалившись спиной к холодной лавке, и пыталась унять противную дрожь в пальцах. Сил не было совершенно. Вся моя хвалёная «дикая сила» вытекла до капли, оставив после себя ощущение, будто я – выжатый лимон. И морально, и физически.

Фёдор, объект моего недавнего колдовства, сидел на скамье, где я его и оставила. Он был похож на большого удивлённого ребёнка. Снова и снова он трогал своё плечо, на котором вместо жуткой раны красовался лишь тоненький розовый шрам, похожий на царапину от когтей котёнка. Его лицо, обычно суровое и непроницаемое, как гранитная скала, сейчас выражало одно-единственное чувство – оглушительное, вселенское недоумение. Он то и дело переводил взгляд со своего плеча на меня, и в его серых глазах плескался такой же хаос, что и в моей голове.

Аглая, бедная женщина, молча собирала окровавленные тряпки, делая вид, что её страшно интересует узор на половицах. Но я видела, как напряжена её спина и как подрагивают её руки. Она всё видела. И, в отличие от мужчин, кажется, понимала, в какую опасную историю я только что вляпалась по уши.

Но первым нарушил гнетущее молчание не Фёдор и не Аглая. Его, как всегда, нарушил самый нетерпеливый.

– Что. Это. Сейчас. Было? – отчеканил Дмитрий, и в его голосе не осталось и следа от привычной столичной вальяжности. Маска обаятельного богатея слетела, обнажив холодное, острое, как заточенный нож, любопытство. Всё, игры кончились. Он больше не флиртовал. Он требовал ответов.

Я с трудом подняла на него тяжёлый взгляд. Он стоял, картинно прислонившись к дверному косяку, и буравил меня взглядом. И в этом взгляде не было ни капли восхищения женщиной. Так смотрят на диковинную зверушку, которую только что поймали и теперь прикидывают, за сколько её можно продать в столичный цирк.

– Я… я сама не поняла, – пролепетала я, и это было даже почти правдой.

– Не надо мне врать, Наташенька, – отрезал он, делая шаг ко мне. – Я, знаешь ли, не тёмный крестьянин из глухой деревни, чтобы верить в сказки про подорожник и чудесные исцеления. Я всё видел. Мы все видели. Этот свет, эта энергия… Это не магия травок и настоек. Это что-то другое. Что-то, о чём я даже в самых умных столичных книжках не читал.

Он был прав. Врать было бесполезно. Да и глупо.

– Ната, – раздался вдруг тихий, хриплый голос Фёдора. Он наконец оторвался от созерцания своего чудесно зажившего плеча и посмотрел прямо на меня. В его голосе не было ни злости, ни требовательности. Только бесконечная, почти отчаянная просьба. – Расскажи, пожалуйста.

Я обвела их взглядом. Умный, расчётливый купец, который уже прикидывал, как извлечь из меня выгоду. И простой, молчаливый охотник, который смотрел на меня так, будто я – самое хрупкое и ценное, что он видел в жизни. И до меня дошло: они оба теперь в моей лодке. Они видели слишком много. Они стали соучастниками. А значит, заслуживали хоть какого-то объяснения.

«Так, хозяйка, тревога! Включаем режим строжайшей секретности! – тут же заверещал у меня в голове Шишок, который, кажется, наконец оправился от шока. – Ни слова про наш мир, про Ягу и про меня, гениального фамильяра! Ври! Ври, как сивый мерин! Скажи, что ты – потомок древних лесных духов! Или что тебя в детстве фея поцеловала! Нет, плохо… Скажи, что ты – тайная царевна, которую скрывают от злого узурпатора! Драматично, романтично, и все мужики такое любят! Главное – побольше загадочности и поменьше фактов!»

Я глубоко вздохнула, пытаясь ухватиться хоть за какую-то приемлемую версию.

– Это моя сила, – тихо произнесла я, уставившись в пол. – Я с ней родилась. Она… не такая, как у всех. Не как у Аглаи. Она дикая, сама по себе. И я… я сама не всегда понимаю, как она работает.

Я набралась смелости и подняла на них глаза, стараясь выглядеть максимально несчастной и потерянной.

– Это что-то вроде… родового дара. А может, и проклятия, я пока не решила. Она вырывается наружу, когда мне очень страшно или когда кто-то рядом в большой беде. Я… я не могу её контролировать. Пока что.

Я видела, как Дмитрий напряжённо вслушивается, его мозг явно работал на полную мощность, анализируя и сопоставляя. А Фёдор… Фёдор просто слушал. И, кажется, верил каждому моему слову.

– Этот ваш Железный Князь, – решила я подкинуть им новую тему для размышлений, – он ведь охотится за такими, как я. Он боится всего, что не может разобрать на винтики и шестерёнки. Всего, что не подчиняется его дурацким законам механики. Поэтому он и выискивает по всему свету остатки «старой магии». А моя сила для него – это как красная тряпка для быка. Она ни в какие его схемы не укладывается.

Дмитрий задумчиво потёр подбородок. Моя версия его, кажется, более чем устроила. Она была достаточно логичной и многое объясняла.

– Я так и думал, – протянул он, и в его глазах снова загорелся азартный огонёк коллекционера. – Врождённый дар невероятной мощи! Ната, ты хоть понимаешь, какой ты уникум? И в какой ты опасности! Тебе нужна защита. Настоящая, серьёзная защита. Тебе нужно учиться, развивать свой дар. В столице есть люди…

– Я её защищу, – грубо перебил его Фёдор. Он поднялся на ноги, и его огромная фигура, казалось, заполнила собой всю лавку. Он сделал шаг и встал между мной и Дмитрием, загораживая меня своей широченной спиной. Он не сулил мне золотых гор и не говорил красивых слов. Он просто сказал три слова. Но они прозвучали надёжнее всех столичных обещаний.