– И лучшая защита сейчас – это отпустить меня, – я сделала шаг к нему и легонько коснулась его мощной руки. – Я справлюсь. Честно. И я вернусь. Обещаю.

Он тяжело вздохнул, но спорить больше не стал. Наверное, увидел в моих глазах ту самую железобетонную решимость, о которой пишут в романах. Молча снял с пояса небольшой, но, судя по всему, очень острый нож в красивых кожаных ножнах и протянул мне.

– Возьми. На всякий случай.

Я кивнула, принимая его дар. Мы постояли ещё мгновение в неловкой тишине, а потом я резко развернулась и быстрым шагом пошла прочь, не решаясь обернуться. Я буквально физически ощущала его взгляд на своей спине, и он был тяжелее любого булыжника.

Я шагала по знакомой тропинке, уводящей из деревни, и чувствовала себя последней предательницей. Обманула. Обманула самого честного и преданного человека, которого встречала в своей жизни. «Ну а что я ему должна была сказать? – мысленно оправдывалась я. – Прости, Федь, я тут к своей бабушке-людоедке намылилась, чайку попить? Он бы меня просто запер в чулане и ключ выбросил».

Когда последние крыши Вересково скрылись за деревьями, я позволила себе остановиться и перевести дух. Лес встретил меня прохладной тишиной и густым запахом влажной земли. Я одна. Совершенно одна. «Интересно, а Шишок сильно обиделся? – подумала я. – Наверное, уже всю мою подушку в клочья разодрал от возмущения. Сейчас бы он точно сказал что-нибудь едкое. Например: „Бросила своего гениального советника одного! На произвол судьбы! А если меня тут тоска зелёная съест?“»

– Кхм-кхм! Апчхи!

Я подпрыгнула на месте и испуганно завертела головой. Звук доносился… из моей сумки.

– Вообще-то, в приличном обществе принято не только прощаться со своими защитниками, но и брать с собой в дорогу своих гениальных советников! – раздался из сумки обиженный, писклявый голосок, который я узнала бы из тысячи. – А ещё принято класть в сумку съедобную провизию! Для этих самых советников! А у тебя тут что? Какая-то трава, пучок другой травы и вонючая склянка! Хозяйка, ты совершенно обо мне не заботишься!

Из сумки, отряхиваясь от крошек, показалась взъерошенная и очень сердитая колючая макушка Шишка.

– Шишок! – выдохнула я. – Ты что здесь делаешь?

– Как что? – возмутился он, ловко выбираясь наружу и по-хозяйски усаживаясь ко мне на плечо. – Отправляюсь с тобой в очередное самоубийственное приключение, разумеется! Ты же без меня и шагу ступить не можешь, сразу вляпаешься куда-нибудь! Кто будет давать тебе бесценные советы? Кто будет поднимать твой боевой дух? И, самое главное, кто будет напоминать тебе о необходимости регулярно питаться? Нет уж, хозяйка, от меня так просто не избавишься! Мы – команда!

Я невольно рассмеялась, и на душе сразу стало так тепло и легко. Я была не одна. У меня был мой маленький, вредный, но бесконечно преданный друг.

– Ну что, команда, – сказала я, поправляя сумку на плече и поглаживая его по чешуйкам. – Готов к походу в гости к старой ведьме?

– К ведьме? – тут же оживился Шишок, его глазки-бусинки заблестели. – А у неё есть орешки? Или хотя бы печенье с изюмом? Я слышал, у ведьм всегда полно всяких вкусностей! Если есть, то я готов! Веди, хозяйка! Нас ждут великие дела! И, я очень на это надеюсь, очень-очень сытный ужин!

Я улыбнулась и уверенно шагнула вглубь Зачарованного леса. Путь предстоял неблизкий и опасный, но теперь я знала, что иду не одна. И это придавало сил.

Глава 23

Зачарованный лес, который я почему-то помнила совсем другим, встретил нас подозрительной тишиной. Раньше тут было… ну, как в лесу. Деревья, птички, тропинки. А теперь всё какое-то ненастоящее, словно декорации к очень мрачному спектаклю. Воздух пах не прелой листвой и грибами, а чем-то горелым и металлическим, будто местный кузнец решил проветрить свою мастерскую, открыв все окна и двери.

– Хозяйка, мне тут не нравится, – пропищал у меня на плече Шишок, нервно перебирая своими лапками-веточками. Его колючки встали дыбом, превратив его в испуганный шарик. – Атмосфера недружелюбная. И где все птицы? В отпуске?

– И правда, где? – подумала я. – Даже комары не жужжат. Неужели и их распугали?

Мы шли, стараясь не шуметь, но под ногами вместо привычных веток то и дело хрустело что-то мелкое и металлическое. Я нагнулась и подняла странную штуковину, похожую на винтик.

– Так, понятно, – пробормотала я. – Кто-то раскидывает тут свои запчасти. Не к добру это.

Шишок в ответ только громче запыхтел, выражая крайнюю степень неодобрения. Он вообще был консерватором и не любил всё новое и непонятное, особенно если оно было сделано из железа и не пахло едой.

Мы шли уже, наверное, часа два, и напряжение только нарастало. Лес молчал, и это молчание давило на уши.

– Смотри! – вдруг пискнул Шишок и ткнул лапкой вперёд.

На стволе огромной сосны виднелась свежая, глубокая царапина. Ровная, блестящая. Такую точно не оставишь когтями. Только металлом. А под деревом, в траве, я заметила раздавленную шишку.

– Они здесь, – прошептала я, и сердце ухнуло куда-то в пятки. – Патрулируют.

«Патрулируют! – мысленно передразнил меня Шишок. – Нашла слово! Они тут шастают, хозяйка! А мы, между прочим, беззащитные! Особенно я! Я маленький и съедобный!»

«Ты колючий», – мысленно ответила я ему, хотя и сама была напугана до чёртиков.

Теперь мы не просто шли, а крались, как два очень неопытных шпиона на первом задании. Я то и дело поглядывала на камень Водяного, который висел у меня на шее. Он оставался холодным, но я чувствовала, как он мелко-мелко вибрирует, словно отзываясь на чужую, неправильную силу.

Вскоре до нас донёсся странный звук. Щёлк-щёлк-щёлк. Ритмичный, механический. Мы тут же рухнули на землю за поваленным деревом и я, едва дыша, осторожно выглянула.

Лучше бы я этого не делала.

По тропинке, чеканя шаг, двигались они. Новые твари. Не волки, не медведи. Пауки. Огромные, размером с телёнка, собранные из тёмных, матовых пластин. Восемь длинных, членистых лап двигались с пугающей точностью, издавая тот самый щелкающий звук. Они шли строем, по трое в ряд, а их многочисленные глаза-объективы, похожие на чёрные бусины, сканировали всё вокруг.

«Мамочки! – раздался в моей голове панический вопль Шишка. – Какие… какие страшные! Хозяйка, у них лап больше, чем у меня иголок! Они нас сейчас увидят и… и что? Съедят? А я вкусный? Нет, глупый вопрос… Бежим! Просто бежим, куда глаза глядят!»

Но бежать было поздно. И глупо. Они были слишком быстрыми. Мой амулет-невидимка, конечно, скрывал меня от магического зрения, но вот от обычных глаз-объективов он был бесполезен.

Нужно было что-то срочно придумать. Прорываться с боем? Смешно. У меня с собой было всего две склянки с зельем ржавчины. Этого хватит, чтобы один из них красиво заржавел, но остальные два нас просто в лепешку втопчут.

И тут я вспомнила про подарок кикиморы. Клубок-обманка!

– Шишок, сиди тихо и не дыши, – прошептала я, лихорадочно роясь в сумке. – Сейчас будет представление.

Я вытащила пыльный серый моток, зацепила ниточку и, зажмурившись, изо всех сил попыталась представить… зайца. Самого обычного, трусливого зайца, который несётся сломя голову. Я представила, как он шумно дышит, как его сердце колотится, как под его лапами трещат ветки.

Я дёрнула за нитку.

В тот же миг в кустах справа от нас раздался такой громкий треск, что я сама подпрыгнула. Пауки мгновенно замерли. Щёлканье прекратилось. Все их двадцать четыре глаза (я посчитала!) повернулись в сторону шума. Из кустов, ломая ветки, выскочил полупрозрачный, мерцающий заяц-призрак и со всех ног припустил вглубь чащи.

Иллюзия была, честно говоря, так себе. Заяц получился кривоватым и светился, как новогодняя гирлянда. Но этого хватило. Механизмы среагировали на движение. Один из пауков издал короткий скрип, и вся троица, как по команде, сорвалась с места и бросилась в погоню. Через мгновение они скрылись за деревьями, оставив после себя только тишину и запах горелого железа.

– Получилось… – выдохнула я, чувствуя, как по спине бегут струйки холодного пота.

– Бежим! – пискнул Шишок, приходя в себя.

И мы побежали. Я неслась, как угорелая, перепрыгивая через корни и не обращая внимания на ветки, которые хлестали по лицу. Главное – подальше отсюда.

Когда мы, наконец, выбились из сил и остановились, я поняла, что мы заблудились. Окончательно и бесповоротно. Вокруг был незнакомый, ещё более тёмный и густой лес.

– Ну вот, – пропыхтел Шишок, свесившись с моего плеча. – Прибежали. И куда теперь? Хозяйка, доставай свой компас! То есть камень.

Я достала подарок Водяного. Он был ледяным. Значит, поблизости ни одного источника чистой воды. Но и красным он не горел, так что и логова железных тварей рядом тоже не было. Мы оказались в какой-то «мёртвой зоне».

– Кажется, мы влипли, – сказала я, оглядываясь. Лес вокруг был чужим и враждебным.

«Влипли – это мягко сказано! – проворчал в голове Шишок. – Мы в самой гуще неприятностей! И есть хочется! И спать! И вообще, я требую компенсацию за моральный ущерб!»

Я понятия не имела, куда нам теперь идти, чтобы найти избушку той, кто заварил всю эту кашу. И я очень надеялась, что у неё в запасе есть не только ответы на мои вопросы, но и чашка горячего чая. И, может быть, хотя бы один маленький орешек для моего героического, но очень уж ворчливого фамильяра.

* * *

Мы брели по этому проклятому лесу, деревья здесь были не просто старыми, а какими-то злорадно-мёртвыми, с чёрными, скрюченными ветками, похожими на костлявые пальцы, которые так и норовили схватить за шиворот. Ноги гудели, словно по ним прошёлся табун диких кабанов, в животе не просто урчало, а играл целый похоронный оркестр, а единственной мыслью в голове было: «Я заблудилась. Окончательно и бесповоротно». Мой Камень Водяного, обычно такой надёжный, превратился в бесполезную серую гальку и молчал, как рыба об лёд, давая понять, что живой воды поблизости нет ни капли. Мы угодили в самое сердце мёртвого леса.

«Хозяйка, я протестую! – заныл у меня в голове Шишок, мой колючий спутник, который уже давно забросил образ отважного воина и превратился в ходячую трагедию. – Мои нежные лапки стёрлись до самых корешков! Мой благородный желудок исполняет арию умирающего лебедя! А мой несгибаемый боевой дух… он, кажется, дезертировал! Если мы сию же секунду не найдём хотя бы завалящую прошлогоднюю ягодку, я объявляю голодовку! Торжественно! С последующим драматическим падением в обморок! Чтобы все видели, до чего ты меня довела!»

– Потерпи, колючка, – пробормотала я, сама едва переставляя ноги. – Лес же не может быть бесконечным. Куда-нибудь да выйдем.

И мы вышли. Так внезапно, что я чуть не споткнулась о собственные ноги.

Деревья резко расступились, и перед нами раскинулась поляна. А прямо посреди неё стоял он. Замок. Чёрный, мрачный, словно вырезанный из куска застывшей ночи. Он торчал из земли, как гигантский гнилой зуб, всем своим видом излучая тоску, безнадёгу и полное отсутствие гостеприимства. Высокие башни с узкими бойницами, как злые, прищуренные глаза, и огромные ворота, окованные железом, которое, казалось, ржавело от печали. От замка веяло таким древним холодом, что даже ветер, до этого нагло трепавший мне волосы, притих и испуганно зашуршал обратно в лес.

«Ой-ёй-ёй, – пискнул Шишок, и его голос упал до панического шёпота. – Домик. Какой… приветливый. Хозяйка, а давай мы лучше вернёмся в лес? Я согласен на комаров, сырость и даже на встречу с медведем! Медведь хотя бы съест быстро, а тут… тут, мне кажется, будут пытать! Долго и с фантазией! Я в книжках про такие замки читал! Там живут вурдалаки, упыри и очень-очень одинокие невесты с плохим характером!»