– Там может быть еда, – упрямо сказала я, и мой желудок тут же громко и радостно заурчал, поддерживая этот гениальный довод. – И тёплая постель.

«А ещё там могут быть скелеты в шкафах! В прямом смысле! И очень злой хозяин, который не любит, когда по его газонам ходят всякие заблудившиеся девицы с говорящими репейниками! – не унимался паникёр. – Хозяйка, это плохая идея! Очень плохая! У меня все колючки дыбом встали от дурных предчувствий!»

Но перспектива ночевать в лесу, где бродили механические пауки Железного Князя, пугала ещё больше. Я сделала глубокий вдох, выдохнула, сказала себе, что я смелая и отважная, и потащилась к воротам. Они, к моему величайшему удивлению, не были заперты. С протяжным, душераздирающим скрипом, от которого у Шишка, кажется, случился микроинфаркт, створки отворились, приглашая нас войти.

Внутренний двор встретил нас тишиной и запустением. Но стоило нам толкнуть тяжёлую дверь и войти в главный зал, как я замерла, разинув рот. Я-то уже приготовилась увидеть пыточные инструменты, паутину до потолка и горы черепов. А вместо этого очутилась в самом невероятном и странном музее, какой только можно было себе представить.

Всё гигантское помещение было от пола до потолка заставлено стеллажами, полками, витринами и просто завалено всякой всячиной. А на них… чего там только не было! Тысячи магических артефактов! Мечи, тускло светящиеся собственным светом, самопишущие перья, сапоги-скороходы, шапки-невидимки всех фасонов, волшебные зеркала в пышных рамах. Всё было покрыто таким толстым слоем пыли, что можно было писать пальцем «помой меня», но я буквально кожей чувствовала, какая древняя и могучая сила дремала в этих вещах.

«Ого-го! – восхищённо присвистнул Шишок, мгновенно позабыв обо всех своих страхах и предчувствиях. – Вот это я понимаю, блошиный рынок! Хозяйка, смотри, сколько всякого барахла! А вон та метла, она летающая? А этот горшочек, он сам кашу варит? А вот эта скатерть… она… она самобранка?! Хозяйка, спроси у кого-нибудь! Если да, то мы её немедленно конфискуем в пользу голодающих! То есть нас! Это же гуманитарная помощь, за это даже спасибо не говорят!»

– Не трогать ничего! – раздался вдруг из тёмного угла скрипучий и недовольный голос, похожий на звук несмазанной телеги. – А то отвалится что-нибудь ценное, потом за всю жизнь не расплатишься.

Из-за огромного кресла с высокой спинкой, похожего на трон, медленно, кряхтя, поднялась фигура. Это был не скелет в короне и не упырь, как я себе нафантазировала. Это был очень-очень старый дед, высохший, как прошлогодний мухомор. Такой худой и ссохшийся, что, казалось, состоял из одних костей, обтянутых пожелтевшей пергаментной кожей. На нём был надет когда-то роскошный, а теперь выцветший и местами проеденный молью бархатный кафтан. В костлявых руках он держал старинный серебряный кубок и с невероятно сосредоточенным видом протирал его какой-то засаленной тряпочкой.

– Чего надо? – проскрипел он, смерив нас взглядом, каким обычно смотрят на тараканов, внезапно вылезших на середину кухни. – Экскурсий не вожу, милостыню не подаю. Выход там же, где и вход.

– Простите, пожалуйста, – пролепетала я, чувствуя, как краснею под его взглядом. – Мы заблудились. И… мы тут спасались от железных тварей вашего этого… Железного Князя.

При словах «Железный Князь» старик вздрогнул так, что тряпка выпала из его рук и шлёпнулась на пол. Он выпрямился, насколько позволяла его сухая спина, и его тусклые, бесцветные глаза вдруг полыхнули недобрым, жёлтым огнём.

– Железный Князь! – прошипел он так злобно, что я невольно попятилась. – Не произноси при мне имя этого выскочки! Этого бездушного механика! Этого жестянщика-самоучки!

Он вдруг пришёл в неописуемое возбуждение. Забегал по залу, размахивая своими тонкими, как сухие веточки, руками и то и дело спотыкаясь о разбросанные сокровища.

– Он всё испортил! Всё! Этот мир катится в тартарары! В царство бездушных, лязгающих железяк! Где изящество? Где душа? Где истинная, мать её, магия?! – он схватил с ближайшей полки какой-то кривой, но красивый кинжал. – Вот! Смотри! Заморский клинок, выкованный маленькими человечками в сердце горы при свете полной луны, вроде их называли гномами, он сам находит сердце врага! Это – поэзия! Это – искусство! А что у него? Штампованные болванки, которые только и умеют, что лязгать и пускать вонючий пар! Безвкусица! Варварство! И…это, – старик судорожно, начал щелкать пальцами, вспоминает какое-то слово. – Слово интересное услышать от одного путешественника по мирам, на зад похоже.

Я в изумлении смотрела на старика, мои глаза поползли на лоб, сначала от новости, что есть ещё пришельцы из других миров, а потом я тоже начала вспоминать слово.

– Задница? Задный?

– Да нет, же! – продолжал вспомнить старик.

– Попа?! – предположила я, ожидая гнев хозяина замка, и что за такое нас вышвырнут быстрее, чем мы успеем об этом подумать.

– Попса! Точно, это слово – попса! Что-то безвкусное и заезженное до кровавых подтёков, – ликовал старик.

Он был похож на злого колдуна из сказок, а на старого, уставшего коллекционера, чью бесценную коллекцию бабочек вдруг объявили никому не нужными вредителями. Он презирал Железного Князя не за его жестокость, а за его вопиющий дурной вкус.

– Он вытесняет истинную магию своими бездушными поделками! – не унимался старик, которого я мысленно уже твёрдо окрестила Кощеем. – Никто больше не ценит настоящее мастерство! Всем подавай эти ваши шестерёнки, эти ваши паровые двигатели! Тьфу!

Он в сердцах смачно плюнул в угол и снова уставился на меня, но на этот раз без прежней злости. Скорее, с каким-то странным, изучающим любопытством, будто разглядывал новый экспонат для своей коллекции.

– Так ты, значит, тоже против него? – спросил он уже спокойнее.

– Ещё как! – выпалила я. – Он на меня целую армию своих консервных банок натравил!

– Хм-м-м… – Кощей задумчиво поскрёб свой острый, как лезвие, подбородок. – Любопытно… Девчонка, которая не любит железки… Это уже почти вымирающий вид. Редкий экземпляр.

Он медленно подошёл ко мне, обошёл вокруг, придирчиво разглядывая, как покупатель разглядывает лошадь на ярмарке. Даже принюхался.

– Ладно. Можете остаться на ночь. Не могу же я выгнать на съедение этим уродливым механизмам того, кто разделяет мои эстетические взгляды. Но только на одну ночь! И руками ничего не трогать! А то знаю я вас, молодёжь… Глазом моргнуть не успеешь, а у вас уже всё в карманах!

Он махнул своей костлявой рукой и снова уселся в кресло, подобрав тряпочку и принявшись с удвоенной энергией натирать свой любимый кубок.

Я шумно выдохнула. Кажется, на этот раз пронесло. Мы не только нашли крышу над головой, но и, похоже, обрели самого неожиданного и самого ворчливого союзника в нашей непростой борьбе.

«Ну вот, – удовлетворённо пропищал у меня в голове Шишок. – А ты боялась! Очень даже милый и интеллигентный дедушка! Немного нервный, конечно, но с правильными взглядами на искусство! И коллекция у него что надо! Хозяйка, а пока он там своим тазиком любуется, давай всё-таки ту скатерть-самобранку… того… одолжим? На время! Чисто для ознакомления с древними технологиями! Он старенький, у него склероз, он и не заметит пропажи!»

Глава 24

Ночь в замке Кощея оказалась даже хуже, чем я себе представляла. Это было похоже на попытку уснуть в старом, пыльном склепе, где из всех удобств – только древняя кушетка, скрипящая так, словно помнила ещё прабабушку первого динозавра. Всю ночь мне снились какие-то кошмары: то гигантские пауки в железных доспехах маршируют по залу, то вечно недовольное лицо Фёдора, который отчитывает меня за побег, то укоризненный взгляд Аглаи, полный молчаливого осуждения. В общем, спалось так себе. А проснулась я от того, что кто-то очень настойчиво и беззастенчиво тыкал меня в щёку чем-то колючим и сухим.

– Хозяйка, просыпайся! Подъём! – раздался у меня над ухом возмущённый шёпот Шишка. – Завтрак сам себя не съест! Хотя, по-моему, в этой проклятой дыре завтрака вообще не существует в природе! Я уже все углы обнюхал, все щели проверил – ни единой крошки, ни одного завалящего паучка, даже моль и та, кажется, отсюда сбежала от голода! Этот твой Кощей, он что, святым духом питается? Или пылью? Может, нам тоже попробовать? Вон её сколько, на любой вкус!

Я с огромным трудом разлепила веки. В гигантском, унылом зале царил серый полумрак. Наш гостеприимный в кавычках хозяин уже восседал на своём кресле-троне и с видом великого ювелира, спасающего редчайшие сокровища, самозабвенно полировал какой-то старый, позеленевший от времени подсвечник. Он так увлёкся, что, казалось, не замечал ничего вокруг.

– Доброе утро, – пискнула я, чувствуя себя маленькой и ужасно неловкой.

– Утро добрым не бывает, – проскрипел он, даже не удостоив меня взглядом. – Особенно когда в твоём доме ночуют всякие посторонние личности, которые дышат. И топчут. И дышат на твои бесценные, уникальные экспонаты.

Я тут же поняла, что пора делать ноги, и как можно скорее, пока он не передумал и не решил сделать из нас парочку новых «бесценных экспонатов» для своей пыльной коллекции. Но вот куда идти? Мы находились в самой чаще мёртвого леса, и я не имела ни малейшего понятия, в какую сторону топать, чтобы найти избушку Яги. Придётся просить. Снова.

– Уважаемый… Кощей, – я набралась смелости, подошла к нему поближе и сделала самое жалостливое лицо, на какое была способна. – Мы вам безмерно благодарны за гостеприимство и тёплый приём, но нам правда пора. Не могли бы вы… ну… подсказать дорогу? Как нам выбраться из вашего замечательного леса?

Он наконец оторвался от своего подсвечника и смерил меня таким взглядом, будто я попросила у него в долг до следующей вечности, причём без процентов.

– Подсказать? – хмыкнул он, и в его глазах мелькнул огонёк старого скряги. – Просто так? А мне какая с этого выгода? Мои знания, деточка, стоят очень дорого. Гораздо дороже, чем все эти ваши новомодные побрякушки.

«Ну вот, началось! – тут же заверещал в моей голове панический голос Шишка. – Торговаться удумал, старый пень! Хозяйка, не теряйся! Предложи ему меня! Скажи, что я – редчайший говорящий репейник, приносящий удачу и отпугивающий налоговых инспекторов! Или что я умею предсказывать погоду и курс валют! Вру, конечно, но он-то не знает! А потом, когда он отвлечётся, чтобы меня получше рассмотреть, мы стащим вон ту красивую блестящую корону и сделаем ноги! План – огонь!»

– У меня совсем нет денег, – честно призналась я, мысленно отмахиваясь от гениальных идей своего колючего друга. – Но, может, я могу вам чем-то помочь? Уборку сделать? Пыль протереть?

Кощей на мгновение задумался, оглядел свои завалы барахла, потом его тусклые глаза хитро блеснули.

– Помочь, говоришь? Ну что ж… Есть у меня тут одна вещица. Древняя, ценная. Сломалась. А я, как назло, все заклинания починочные позабыл. Старый стал, склероз проклятый замучил. Если починишь – так и быть, покажу тебе самую короткую и безопасную тропинку через мои владения. А не починишь – пеняй на себя. Будешь до скончания веков по моему лесу круги нарезать, пока в скелет не превратишься. Тоже, кстати, неплохие экспонаты получатся.

Он со скрипом и кряхтением поднялся со своего трона и повёл меня в самый дальний и тёмный угол зала. Там, накрытый бархатной, но проеденной молью и временем тряпицей, стоял какой-то очень странный агрегат. Он был похож на большой глобус, но сделан из тусклой меди и весь покрыт какими-то сложными шестерёнками, рычажками и хрустальными линзами разного размера.